Меня, в школьные годы, в летнее время часто посылали родители из Костромы, прямиком в Харитоново, на пару недель, к бабушке. Отец даже не поскупился сам отвезти меня, потому что поездка занимает около получаса. Мне было трудно представить, как всего за тридцать минут езды можно телепортироваться из относительной цивилизации обратно в царскую Россию. Кострома, конечно, не технологический мегаполис, но ехать к бабушке – это самое тяжелое испытание детства. Телевизор на паре федеральных каналов, старый полуразрушенный дом с обшарпанными стенами, вечный запах сырости в комнате и вонь скота на улице. Весело, В общем. И не самые дружелюбные местные жители. Ребята простые, не агрессивные, но чисто в своей местной компании. Шить вы не будете шить, но показывает, что вы здесь явно лишний. Я не знаю, было ли это намеренно или из - за незнания этикета. Не суть.
Из-за отсутствия общения хоть с кем-то (бабушка не мастер поддерживать темы, которыми я тогда интересовался, да и огород у нее простаивает), я в свободное время повадился убегать к Круглице. Это местная река. Иногда, когда приходишь, окунаешь ноги в прохладную воду, вдыхаешь свежий воздух-сразу становится так легко, даже спокойнее на душе.
Мне нравилось сидеть на берегу и смотреть на плотину. Это не очень далеко от берега было, но заходить в воду или купаться желания не возникало. Вода слишком холодная, и вы не можете идти домой мокрым через огромный луг.
Вечером я никак не мог рассчитать время, когда надо было возвращаться. Я был очарован маленькими лягушками и пескарями, мелководьем, в конце концов. У меня было навязчивое желание отпугнуть лягушек палкой, но мне пришла в голову мысль, что я больше не смогу на них смотреть. Я хотел поймать пескарей, но только вся зелень разбежалась во все стороны.
К моему удивлению, поздно вечером все обернулось полумраком в одеяле. Было, наверное, около десяти. И тут я слышу чей-то рев. Тянет так. Громкий. Как ребенок над убитым домашним животным. Но это был женский голос, высокий, почти писклявый.
На плотине сидела женщина, одетая в промокший белый сарафан. Сама почему-то сухая, только волосы будто бы месяц немытые, и босиком к тому же. Она опустила руки в воду, словно пытаясь что-то поймать, нащупать, поймать.
Мне стало не по себе. Как ни в чем не бывало, вдруг кольцо ее муж уронил или что-то такое, и вот плачет. Пока я смотрел, она закрыла лицо руками и прыгнула в мутную воду. И с концами. Больше не всплывает.
Я люблю бежать так быстро, как только могу, прямо к бабушке. Уже плевать было на ругань. Я видел, как человек утопился.
Бабушка, посмотри на меня потная и запыхавшаяся, немного так офигела.
-Что случилось?- в чем дело?- спросила она в своей обычной, слегка раздраженной манере.
Я рассказал ей все.
Но не идти спасать девочку, не вызывать скорую помощь или полицию, которые хоть и шли бы целый час, но все же пришли, она не стала. Вместо этого она сказала мне следующее:
- Лет десять назад здесь жила девушка. Называлась Любовь. Она жила с матерью, но даже среди общего несчастья всей деревни они вдвоем влачили жалкое существование. Ни плодородной земли, ни денег. Люба считалась чуть ли не самой красивой девушкой в округе. Мать собиралась выдать ее замуж и переехать если не в город, то хотя бы в более приличный район. Но реальность разрушила все ее планы. Девушка забеременела, а "благородный рыцарь" решил, что это не королевское дело-растить детей, и исчез далеко-далеко. Гневу матери не было предела. Она упрекала их за то, что они не могут прокормить еще один рот. И дурой назвал, и ш* * * ой последней, и смертью, по пьянству, ребенка желал, чтобы не съела ей лысина, и наградил дочку пощечинами, да такими, что та ходила потом с синими щеками. Она родила дочь. Мать, в следующую неделю после рождения, напилась, сидя в компании других теток, да и сказала: "утопи это убожество, может быть, ты спасешь меня от очередной Б***и дома."
И это не выдерживало менталитета бедных девушек. Она утопила свою дочь. На следующий день она повесилась. Ее мать уехала сразу после похорон.
С тех пор Люба иногда приходит ночью, чтобы поискать свою дочь. Он хочет вернуть своего ребенка."
С тех пор я ее больше не видел. Но, бывает, очень страшно возвращаться в Харитоново.