Июнь 1989 года в Тюмени был жарким. За весь июнь не скажу, а последние дни просто душили. К часу ночи температура слегка упала, подул ветерок и рядовой Добрынин, навалившись на закладку, высунул голову из теплушки, подставляя лицо освежающей прохладе. Теплушка и шесть охраняемых вагонов, которые сопровождал воинский караул, стояли на запасных путях отстойника с семи вечера. Их должны были оттянуть в воинскую часть под разгрузку, но что-то не срослось и по последним данным, полученным у проходящих мимо путейцев, раньше утра движения не начнутся. Эта информация привела Добрынина в уныние. Из четырёх человек караула Добрынин был единственный дембель. Это была его последняя командировка. Он знал, что по возвращении в часть попрощается с сослуживцами и с радостью пошлёт подальше почётный долг по защите Родины. В их роте дембель у всех был поздний. Раньше 15 июня свалить домой не было вариантов даже у особо положительных личностей. А Добрынин к таким не относился. На утреннем разводе 13 июня он переживал, что командир может отправить его с караулом в Читу или вообще в Хабаровск, а это не меньше трёх недель без учёта задержек в пути, и тогда возвращение домой отложится аж на середину июля. Но, командир проявил человеколюбие, и Добрынин поехал в Тюмень. А это всего НЕДЕЛЯ !!!! И здравствуй дембель. Однако, боги отвернулись от атеиста и комсомольца Добрынина. Всё тормозилось, всё задерживалось, и вот, уже 28 число, а на разгрузку потащат только утром. Потом на пассажирском поезде сутки ехать до расположения роты. Потом сутки в роте, пока документы подготовят. Это ожидание выбешивало Добрынина и он плохо спал. Максимум часов десять в сутки. Больше не мог. С другой стороны, призвался он второго июля. И переслужить ему всяко не грозило. Вот только этим себя и мог утешить рядовой Добрынин.
Внизу, привалившись спиной к тёплой стенке вагона, стоял часовой, рядовой Зуев. Правой рукой он осторожно держал горячую железную кружку с чаем, левой - макал в чай баранку. Штык его карабина, висящего на плече, поблескивал в лучах прожекторов станции.
- Женёк, - окликнул Добрынина Зуев, - принеси ещё бараночку, а?
- Ты совсем страх потерял? Дембель тебе баранки будет носить? Сам залезь и возьми.
- Женёк, ну чё ты как жопа? Мне с кружкой в тепляк лезть не удобно.
- А ты её на землю поставь. И пилоткой накрой. Я прослежу, что бы не украли.
Рядовой Зуев запихнул в рот остаток баранки, стянул с плеча карабин, ударил прикладом два раза в стенку теплушки и заорал:
- Начальник караула, на выход!
Из глубины тепляка послышались торопливо-суетливые звуки и из-за перегородки выскочил младший сержант Малинин, застёгивающий на ходу ремень. Он тормознул у закладки рядом с Добрыниным и огляделся по сторонам. Добрынин и Зуев радостно улыбались начкару.
- Блин, - выдохнул младший сержант, - Я думал кеша пришёл. Ты чё орёшь-то?
«Кешей» называли помощников коменданта путей сообщения, в обязанность которых, в том числе, входила и проверка воинских караулов, сопровождавших грузы по железной дороге. За отсутствие часового кеша писал замечание в постовую ведомость, которую потом проверял командир части. Отсутствие часового — это залёт начкара, за который могли разжаловать.
- Серёг, бараночку принеси, пожалуйста. Женёк злого дембеля включил, а мне с кружкой лезть не удобно.
- Да ты охренел, душара.
- Сам ты душара, - полез в обиду Зуев, - Вы духа спать положили, а меня на пост выгнали. Где справедливость? Кеша уже приходил с проверкой. Нах я тут стою?
- Ты тупой что ли? А если прибудет ещё один состав с караулом? И кеша его пойдёт проверять и к нам заглянет? А Белкин с утра не спал. Мне его на посту караулить, что бы он с ружьём не заснул? Вынесу я тебе баранки. Гуляй тут на свежем воздухе. Не зима.
Зуев слегка набычился и крикнул вслед сержанту Малинину:
- И курева принеси!
Когда часовой был обеспечен табаком и провиантом для успешного выполнения боевой задачи, сержант Малинин устроился на нарах рядом со свечкой и продолжил чтение детективного романа, присланного из дома. Вскоре рядом бухнулся Добрынин и предложил сходить на вокзал в видеосалон. Малинин не хотел в видеосалон. Не известно что там показывают, а детектив был интересным. После уговоров и препирательств начальник караула предложил Добрынину заняться чем-нибудь на своё усмотрение. Хоть спать, хоть рукоблудить, хоть идти в видеосалон, но оставить его в покое и дать почитать. Из перечисленных вариантов Добрынин выбрал видеосалон. Вытащил из кармана, висевшей под простынёй на стене повседневки, военный билет, нахлобучил пилотку с надписью шариковой ручкой «ДМБ89», взял у сержанта Малинина 5 рублей командировочных денег.
- Ты вот так и пойдёшь? - спросил Малини, оглядывая рядового Добрынина.
На дембеле было подменное обмундирование, которое караульные носили в теплушке, что бы не пачкать повседневное. Как правило, оборудовано оно было с нарушением Устава. В случае с Добрыниным дело обстояло совсем беспредельно. Вооружив духа рядового Белкина иголкой, ниткой и ножницами, Добрынин укоротил рукава кителя по локоть и на каждый налепил шинельный шеврон с эмблемой родных войск. Петлицы и пуговицы были от парадного обмундирования. Форменные штаны превратились в шорты до колена с двойным лампасом из ленты для сержантских лычек, отобранной у Малинина. Голенища сапог были завёрнуты внутрь, из-за чего сапоги выглядели укороченными как у десантуры. Китель был заправлен в штаны, которые поддерживали широкие подтяжки в пёструю полоску. Пилотка с надписью и висящий на «яйцах» ремень завершали антиуставную феерию.
- Да, - кивнул Добрынин, - Я буду на вокзале самым крутым дембелем и вообще, модным парнем. Найду любвеобильных тётенек, погляжу с ними порнушку и предамся блуду. А ты будешь кусать локти от зависти.
- Иди уже, - сержант махнул рукой, - да, может в киоске будут журналы какие.. купи короче почитать что-нибудь.
Рядовой Добрынин отдал ему честь и скрылся за перегородкой отделявшей спальное помещение от остальной части вагона. Малинин услышал как дембель спрыгнул на щебень между путями. Зуев и Добрынин поговорили о чем-то. Слов через стенку вагона Малинин не разобрал. После короткого разговора раздались удаляющиеся дембельские шаги и возмущенные вопли часового, сопровождавшиеся ударами приклада в стенку вагона.
Тюменский вокзал встретил Добрынина залитыми светом залами и бубнящей массой пассажиров ожидающих свои поезда. Изредка гомон толпы резал звучный глас диктора информационной службы, двоекратно повторявший последнюю информацию о прибытии или отправлении очередного пассажирского поезда. Опытный Добрынин знал, где могут находиться вокзальные видеосалоны, и потому, уверенно продвигался сквозь вокзальную суету. Совершив обход вокзала, Добрынин вынужден был признать, что на этот раз солдатская смекалка его подвела. Хитрые коммерсанты надёжно запрятали свои видеоточки. Не желая терять время, Добрынин пролез к окошку «Справочной», игнорируя длинную очередь, и поинтересовался у пожилой служительницы на предмет расположения вокзальных видеосалонов. Полученный ответ обескуражил рядового Добрынина. Оказывается, на вокзале нет видеосалонов. Ближайший находится где-то в городе, за привокзальной площадью. Херня какая-то... Размышляя о всех несуразностях, происходивших на протяжении всей последней командировки, Добрынин вышел крыльцо. За огромной пустынной привокзальной площадью тонул в ночной тьме город. Редкие слепые фонари только подтверждали тщетность попытки найти в этом мраке незнакомого поселения уютную комнатку с парой десятков стульев, телевизором и видеомагнитофоном. Ещё Добрынин подумал о том, что нарваться на патруль в городе в таком виде, пожалуй, не лучшая идея.
Нет, так нет. Он решил, что купит в киоске «Союзпечать» пару газет и вернется в тепляк. Если повезет, может купит журналы «Крокодил» или «Мурзилка». Добрынин посетил вокзальный туалет, укрывшийся в цокольном этаже, оценил его комфорт. Поднялся по мраморным ступеням и по узкому коридору двинулся к залам ожидания, где располагался киоск «Союзпечать». Патруль вынырнул из-за угла, когда до конца коридора оставалось метров десять. Лейтенант и двое рядовых с красными повязками. Добрынин вскинул руку к пилотке и отдал честь. В шести патрульных глазах застыло недоумение. Добрынин миновал патруль и уверенным шагом двигался к людской толпе, собираясь нырнуть как дельфин в людской океан и раствориться в глубине. Со стороны, поступь Добрынина казалась спокойной и уверенной. Эта кажущаяся уверенность стоила мобилизации всех внутренних резервов. Три, четыре, пять... считал он шаги, удаляющие его от патруля. На седьмом шаге Добрынин услышал топот кирзовых сапог за спиной, на девятом его остановили и попросили предъявить документы. Выражение лица лейтенанта было неуверенным, голос дрогнул. Добрынин вытащил военный билет и протянул летёхе. Некоторое время начальник патруля перечитывал военный билет и сличал фотографию с личностью, потом спросил, действительно ли рядовой Добрынин это рядовой Добрынин? Получив утвердительный ответ, лейтенант облегченно вздохнул и сообщил, что сейчас Добрынин вместе с патрулём проследует в городскую комендатуру.
- Подожди, лейтенант. Давай поднимемся к коменданту путей сообщения. Тут на втором этаже. Я с воинского караула. За газетами пришёл. Комендант тебе всё прояснит. Чё, куда-то идти?
Как правило, такие вещи прокатывали. Патруль отводил пойманных на вокзалах караульных к кеше, кеша брал бойцов под своё крыло и отмазывал от патруля. Потом была лёгкая взбучка и караульный отправлялся в тепляк с предупреждением, что после повторной поимки в постовую ведомость будет занесено замечание. Как правило, такие вещи прокатывали... но не в этот раз.
«ГАЗ-66» был припаркован с торца вокзала. Лейтенант сел в кабину с водилой, а Добрынин и двое охранявших его патрульных разместились в кузове на скамейках. Автомобиль тронулся. Добрынин закурил, улыбнулся патрульным и поинтересовался у них за службу. По виду их формы, как минимум больше на один размер, он понял, что перед ним первогодки. Патрульные молчали. От предложенных сигарет категорически отказались. Круглыми глазами они смотрели на Добрынина с благоговейным ужасом. Они не понимали, как человек, направляющийся в АД может болтать не пойми о чём, а главное, КУРИТЬ в кузове патрульного «газика».
"Приёмное отделение» городской комендатуры — холл прямоугольной формы около сорока квадратных метров. Слева, вдоль стены, стояли деревянные секции лакированных кресел с откидывающимися сиденьями. На них сейчас сидел другой патруль под предводительством старшего лейтенанта. На против входной двери была другая, обитая металлом дверь, уводящая в жуткие недра «губы». Справа располагалась низенькая деревянная стойка, за которой стоял письменный стол с дежурным по комендатуре усатым подтянутым майором. В центре холла стоял пойманный дембель в расшитой парадке, с аксельбантом и полной грудью значков. Дембель слушал майора и его глаза наполнялись грустью. Долгую проповедь о внешнем виде военнослужащего, о дисциплине и соблюдении устава майор закончил предложением самолично отпороть аксельбант, отодрать неуставные погоны, сдать значки, не занесённые в воинский билет и … И в этот момент в комендатуру вошёл рядовой Добрынин в сопровождении патруля. Майор запнулся на полуслове, удивлённо уставился на Добрынина.
- Это кто?
- Вот, товарищ майор. Задержали. В таком виде разгуливал по вокзалу.
Рядовой Добрынин приложил руку к пилотке, отдавая честь, и доложил:
- Рядовой Добрынин, комсгруппорг воинского караула, сопровождающего секретный воинский груз. На вокзале покупал газеты для проведения завтрашней политинформации и доведения до личного состава караула последних постановлений ЦК КПСС и приказов Министерства Обороны.
Первой мыслью майора была мысль о дезертирстве, но он тут же отверг её. Майор видел дезертиров не раз, все они выглядели и вели себя одинаково и совсем не так как выглядел и вёл этот Добрынин. Майор хотел высказать претензии на счет внешнего вида задержанного, только этот вид был такой, что майор не нашёл слов и потому молча разглядывал его с ног до головы ещё и ещё.
- Документы у него есть? - спросил майор лейтенанта.
- Так точно. Военный билет. Вот.
Майор начал медленно изучать документ внимательно читая каждое написанное там слово. Через три минуты морщины на лбу майора разгладились, в глазах сверкнул огонь понимания. Всё встало на свои места.
- Лейтенант, что ты думаешь о задержанном?
- Это дезертир, товарищ майор.
- Значит, дезертир... А ты читал, что у него в военнике написано? Или только фотокарточку смотрел? Может ты, лейтенант, не грамотный?
- Грамотный, товарищ майор, - виновато ответил покрасневший летёха.
- А если грамотный, что ж ты не прочитал, что этот рядовой Добрынин призван на воинскую службу два года назад? Только дебил ударится в бега за два дня до дембеля. А этот разве похож на дебила?
Лейтенант окинул Добрынина взглядом, сделал попытку ответить майору, но вместо этого неуверенно что-то пробурчал.
- Ты, лейтенант, не смотри на обёртку. Ты загляни в саму суть! - нравоучительно сказал майор.
- Нет, товарищ майор, на дебила не похож, - отрапортовал лейтенант.
- Правильно мыслишь. А на кого он похож?
Лейтенант опять сник и беспомощно посмотрел на майора.
- На дембеля! На дембеля он похож, лейтенант, и в его военнике написано, что он дембель. Понял теперь?
- Так точно. Понял. Это дембель.
- А ты ознакомлен с приказом министра обороны, что в целях борьбы с внеуставными отношениями, на первое июля в воинских частях не должно остаться ни одного дембеля?
- Так точно. Ознакомлен, товарищ майор.
- Так за каким хреном, ты его сюда привёз? Ты меня под монастырь хочешь подвести? Вези его обратно. Найди на станции его караул и сдай на руки его начкару. Пусть сам разбирается со своим бойцом. Ясно?
- Так точно. Только...
- Что ещё?
- Уже два часа ночи. Нас сменить надо..., товарищ майор.
- Вот как доставишь его по месту службы, как сдашь начальнику караула, как мне доложишь, вот тогда тебя и сменят. Всё. Выполняй. И в следующий раз, башкой думай и документы внимательно читай.
При посадке в «ГАЗ-66» между рядовым Добрыниным и лейтенантом вышел конфликт. Рядовой Добрынин отказался ехать в кузове, мотивируя это его спотевшим организмом, ночным ветром и возможностью простуды, которая воспрепятствует несению рядовым Добрыниным караульной службы. Лейтенант возразил, но после предложения спросить совета у мудрого майора, согласился с доводами оппонента и полез в кузов к своим бойцам. Добрынин удобно расположился в кабине. Водитель, срочник, кавказкой национальности спросил:
- Дэмбэл? - и получив утвердительный ответ, сообщил, - а мэнэ пол года остался. Тоже скора дамой.
Коробка передач захрустела и газик понёсся по пустым ночным улицам.
Добрынин вёл сопровождающих через пути, ловко ныряя под вагоны и перешагивая через лужи мазута. Патруль неуклюже следовал за ним. Вымазав рукав кителя каким-то дерьмом, лейтенант злобно подумал о том, как сдаст эту сволочь начальнику караула. Как посмотрит в глаза незнакомому офицеру, кто он там по званию... да хоть капитан, и спросит, как так можно уронить офицерскую честь, что позволять подчинённым иметь такой вид. Как начнёт мычать и оправдываться этот капитан, начнёт ругать этого Добрынина и как снисходительно будет наблюдать за всем этим он сам. И что скажет он этому капитану на прощание. От таких мыслей на душе становилось легче, настроение улучшилось. Довольная и злорадная улыбка уже была готова всплыть на его лице.
Между вагонами, в полумраке, лейтенант увидел часового. Часовой тоже заметил процессию, но не снял карабин с плеча, не крикнул «стой, кто идет», а, не вынимая рук из карманов и сигареты изо рта, спросил у Добрынина:
- Что, Женёк, земляков встретил? - и заржал.
- Часовой, вызывай начальника караула, - строго приказал лейтенант.
- Ща, вызову, - ответил часовой и ударил два раза прикладом в борт вагона, - Начальник караула, на выход!!
В этот момент лейтенант вспомнил фильм про гражданскую войну, который показывали в воскресенье солдатам его роты в клубе. В частности, ему вспомнилась сцена, где белые офицеры попадают в плен к бандитам. Сейчас он чувствовал себя одним из пленных.
В лучах прожекторов у закладки появился молодой парень без пилотки, в накинутом на плечи солдатском кителе с погонами младшего сержанта.
- Что случилось? - спросил младший сержант у лейтенанта.
- Вызови начкара, младший сержант.
- Я начкар. Что случилось?
Обличительная речь была готова, и лейтенант даже открыл рот... но понял, что этому младшему сержанту наплевать на всё что он скажет. Что скорее всего, эта банда начнёт смеяться ему в лицо после первого же предложения.
- Это твой боец?
- Мой.
- Он задержан в таком виде на вокзале.
- Это я уже понял, лейтенант, - ответил младший сержант, - ты -то чего хочешь?
- Если он ещё раз в таком виде появится на вокзале, я его арестую и посажу на губу на десять суток.
- А чего ждать? - вступил в разговор часовой, - давай его прямо тут расстреляем. Он мне сушек не выносил и обзывался нехорошими словами. У меня и пульки есть.
Лейтенант развернулся, скомандовал патрульным «за мной», и пошел хрустя щебнем между вагонами.
- Ну, как фильм? - спросил младший сержант Малинин, - порнуха?
- Не. На этот раз комедия.