Горожане кто постарше, думается, сталкивались с казусом, когда друг другу назначаешь встречу на Нефтянике, но ты в итоге на одном конце Уфы, а человек – на противоположном. Ты ждешь его на стадионе в Черниковке, а тебя он дожидается аж в центре, на ДК «Нефтяник». Вроде бы такая ситуация должна была отпасть, когда ДК стал государственным концертным залом, переименован был, но тут опять засада: новое название – «Башкортостан». Через дорогу там – гостиница «Башкирия», а прокатись немного – и наткнешься на одноименный храм торговли под названием ТЦ «Башкирия»… ну и так далее. Мы населяем город, где есть улица, проспект, хоккейный клуб и даже сад в честь Салавата (а любители хардкора могут даже посетить отдельный соответствующий город в южной части региона). Где – есть улица и парк Мажита Гафури, аэропорт и улица Карима, о коммунистических вождях да прочих метах той эпохи вовсе помолчим (хотя поговорим чуть ниже). Скучновато? Ну, конечно. Так давайте раздадим по серьгам всем гипотетическим сестрицам.
Кто виноват
Ответ в отличие от следующего короток. Никто не виноват. Не «кто», а «что». Так что же виновато в этой ситуации слегка унылого однообразия в названиях? Пожалуй, что глобально ровно две всё те же штуки, о которых мы упоминали в предыдущем нашем тексте об Уфе: укорененные в веках традиции бюрократического чинопочитания одних и этакой крестьянской восприимчивости к цацкам и тому подобным статусным моментам прочих. В смысле, что пока одни увековечивают «отцов города» (и в этот клуб не попадешь из грязи в князи, разве что ценою жизни – как герои современности Филипов, Прохоренко, Цыденжапов), прочим вовсе наплевать на эти тонкости, пока есть хлеб и зрелища. Так устроен – с незначительными вариациями – любой социум в любые времена в любой стране.
Что делать
Обратимся к той методе, что используют в работе настоящих, а не бутафорских маркетологов специалисты по так называемому неймингу: любой из вариантов нового названия для улицы, проспекта, сквера, для любой торговой марки подвергается обычно экспертизе по трем признакам – семантика (смыслы), фонетика (звучание), звуковой символизм. Дабы тут не усложнять, последний из критериев отбросим – соответственно, любое из названий в городе нетрудно проанализировать на благозвучие и историческую справедливость.
С благозвучием понятно: мало кто поспорит с тем, что улица Диагональная звучит красивее, чем 50 лет Октября, Полтавская – чем 50 лет СССР, а улица Карима – чем Бекетовская с Социалистической.
Но важен и баланс. Намного более дискуссионным в данном случае является вопрос первопреемства. Например, условимся быть беспристрастными: в истории страны, родного края, города немало было перепадов атмосферного давления, различных политических режимов и тому подобных незаживших ран. Но кто родитель и создатель, тот придумывает имя. Переименовывать уже не тем, кто перечеркивает тот или иной строй жизни и экономический уклад, при этом умаляя / отрицая вклад предшественников. Согласитесь, это в первом приближении не очень-то порядочно. Да и насколько интересней как пример история о том, что Александровская улица основана аж самолично Александром Первым, заложившим церковку святого Александра Невского (и, кстати, 200-летний юбилей того события грядет всего через пять лет), чем Карл Маркс, в России-то не факт что вообще бывавший!
Или многие, к примеру, знают то, что Первомайская в конце 40-х звалась проспектом Сталина (частично, в своей верхней части), получив сегодняшнее имя лишь из-за Хрущёва, но не многие же в курсе, что в оригинале Первомайская была довольно безобидной Новой, проходя среди обычного картофельного поля. Кстати, и Хрущёву прилетело бумерангом от самой истории, ведь улочка в Черняге, названная в его честь, чуть позже стала улицей 40-летней годовщины Октября. Не говоря уже о близлежащих улицах в честь Ворошилова (Кремлевской), Маленкова (Невского) и Молотова (Кольцевой). К чему мы клоним, собственно?
К тому, что если оставаться беспристрастными и принимать историю своей страны as is, то через несколько десятилетий, когда раны прошлого немного заживут, в Уфе должны будут соседствовать объекты, изначально названные в честь святых и императоров и в честь друг друга беспощадно бивших в высших эшелонах власти сталинистов и троцкистов. Чем мы хуже, например, французов, празднующих и официально, и народно взятие Бастилии, хотя это и обернулось казнью коронованных особ на гильотине и волною якобинского террора? Чем опять-таки мы хуже парижан, увековечивших в названии одной из площадей немеркнущую славу Сталинграда? Пусть же улица Хрущева, например, сосуществует с улицами Берии и Маленкова, а проспекты Менделеева и Салавата уживаются с Большим Сибирским… «Стоп!», - воскликнет тут читатель, - «Стоп! Какой еще проспект, блин, Менделеева?»
Мы ответим: в полноценном миллионном городе по статусу проспектов быть должно не менее десятка – но, как говорят в одной бананово-цыбульковой республике, «що маємо, те маємо». Имеем, что имеем. Даже прогрессируем в последние 15 лет, ведь официально появились Салаватка и проспект Дружбы Народов. Памятуя об особом статусе, не менее особой атмосфере Черниковки можно бы и Первомайскую (безотносительно ее названия) из улицы повысить рангом до проспекта, главного проспекта севера Уфы. А протяженность Революционной, Менделеева и Интернациональной вовсе не потребует каких-либо натяжек в этом плане. А, допустим, вспомнить практику, когда в Уфе две улицы уже объединялись, становясь одной, друг друга продолжая? Было бы отлично улицы Российскую и Комсомольскую объединить в проспект России, например. Хотя просто сделать улицу проспектом – не волшебный пендель для дальнейшего развития ее окрестностей, конечно же. Подчеркиваем, что сначала дело, потом – слово.
Подступившие же к нам вплотную трансиндустриальная эпоха и шестой технологический уклад с робототехникой, цифровизацией и всякой там дополненной реальностью, возможно, скоро нам позволят разрешать подобные вопросы штатно, без какого-либо хайпа. И – отталкиваясь от хотений и велений только тех, к кому вопросы изменения названий улиц отношение имеют самое прямое, т.е. строго лиц, прописанных по адресу на той или иной отдельно взятой улице. Тем паче современный политический режим, ссылаясь на работы Ильина и Солженицына, имеет планы по дальнейшему развитию системы местного же самоуправления – вплоть до учреждения т.н. муниципальной полиции. Несложно же представить ситуацию, когда присутствуют и правовая база (групповые инициативы и общественные слушания, временные и финансовые ограничения), и цифровая в т.ч. инфраструктура мини-референдумов онлайн. Причем всех видов «активисты» и политиканы, всяческие хайпожоры попросту не будут к этаким процессам допускаться. В общем, пусть и нелегко ждать здравомыслия от действующего на инстинктах охлоса, бороться надобно не с охлосом, но с охлократией. И здравый смысл в оконцове должен побеждать. Он победит.
Вернемся же к методологии возврата изначальных уличных названий. Подчеркнем, что этой щепетильной теме противопоказаны и прожектёрство, и какая-либо однобокость. Царствовать тут должен строго здравый смысл, каждый случай индивидуален. Улица, к примеру, Менделеева в оригинале называлась Большой Сергиевской – хоть и очевидно: имя крупного ученого и патриота русской государственности более уместно, нежели сравнительно невзрачное оригинальное название. А имиджевый фактор? Мало кто из жителей на Достоевского наверно пожелает жить на улице Тюремной, а риэлторы нередко жалуются, что им сложно продавать жилье на улице Демьяна Бедного, ведь самым денежным из покупателей не по фэншую жить на улице с таким названием. Большая же Ильинская не так проблемна с точки зрения историков, как Фрунзе или Валиди, однако эта ситуация должна учитывать и фактор этнополитический, а именно специфику взаимодействия элит Башкортостана с федеральным центром. То есть: было бы кликушеством потребовать сейчас возврата изначального названия одной из главных улиц в центре города. А мы – напомним что – за здравый смысл.
И нам, кстати, нравится, что у муниципалов нарастает тренд нейтральных и аполитичных уличных названий: из недавних новых улиц вспоминаются навскидку Лютиковая, Июльская, Нектарная, Берестяная, Облачная и Прелестная – такие даже через 200 лет не будут вызывать вопросов. Так что население должно и впредь стремиться к равной с государственными институтами субъектности, всё больше ограничивая те в их конъюнктурной тяге по увековеченью отдельных персонажей, что практически без исключения всегда лишь провоцирует гражданские конфликты, рано или поздно. Ибо всякий человек несовершенен (что нормально), он не может всех устраивать. И если уж не все способны быть хоть чуточку терпимее, наверное, имеет смысл в корне исключать такие ситуации.