В Эдинбурге (Шотландия) есть бронзовый памятник XIX века. Он посвящён терьеру «Бобби». Собака четырнадцать лет, до своей смерти, охраняла могилу умершего хозяина. Памятник символизирует память животных, которая много крепче и преданней, чем у многих людей. В конце ноября с. г., накануне 75-летия Победы на программе «60 минут» заговорили о мерзком плане установки в Праге памятника предателю Родины, Власову. Политолог из Польши, Зигмунд Дзеньчаловский, искренне удивился: «Это, мол, ещё что!? В России стали расти вообще памятники Сталину!». Эта кощунственная фраза прозвучала при патриотах России: Николае Старикове и Алексее Щёголеве, но ни отпора, ни возмущения, вообще ничто, как многие десятилетия прежде, не поколебало табу на имя, с которым бойцы шли в бой. Как так случилось, что мы, русские, в 1956 г. поверив в ложь безумца Хрущёва ХХ съезду Коммунистической партии Советского Союза позволили, кощунственно выкинуть тело Сталина из Мавзолея, втоптать в грязь его имя, забыв, кто привёл страну к социализму, сделав её второй мировой державой, наконец, оставил в наследство РФ ЕДИНСТВЕННУЮ (!) национальную гордость − великую Победу над чумой европейского фашизма. Победу, добытую благодаря его железной воле и беззаветной преданности советской стране, у русского народа взяв былинные образы Александра Невского, Суворова, Кутузова, Нахимова для орденов рабоче-крестьянской Красной Армии. Беспамятство – самый отрицательный показатель культуры народа, нашей – насильно привитой нерусской элитой. Сколько поколений всё ещё советского народа воспитывается по чуждым лекалам, ломая традиционное русское сознание в дисассоциативном (раздвоения личности) угаре сомнений в достоверности своей истории, своей национальной идентичности. Удивительно ли, что беспамятство переросло в подлость по отношению к 27 миллионам погибших в войне, почти 9 миллионов из них − с оружием в руках.
Данная статья − не дискуссия о роли и значении Иосифа Виссарионовича Сталина (1889 – 1953) для России и мира (об этом есть, кому сказать), она лишь − напоминание о его ВОЕННОЙ деятельности в связи со 140-лететием вождя СССР. Знаменательное совпадение этой даты с 75-летиием Победы в Великой Отечественной войне требует решительного осуждения, наконец, крайне неправедной и злобной десталинизации и декоммунизации военного прошлого советского народа, хотя бы от имени самого чувствительного к нашему прошлому поколения, − ступивших на порог школы, когда её выпускники пошли на фронт. Все прожитые десятилетия суть лжи была проста и незатейлива, как и сам её источник − Никита Хрущёв: «никакой, мол, Сталин не полководец, проспавший войну и воевавший по глобусу»! В своих воспоминаниях от этой лжи открестился самый тактичный из советских маршалов, Начальник Генерального штаба, А. М. Василевский: «В тех случаях, когда Ставка вызывала меня и командующего фронтом в Москву, и его (члена военного совета Хрущёва) не вызывала, он не раз обращался ко мне с просьбой позвонить И. В. Сталину попросить лететь вместе. И. В. Сталин всегда такие разрешения давал, и мы улетали в Москву и возвращались вместе. Хорошие отношения были у меня с Н. С. Хрущёвым и первые послевоенные годы. Но они резко изменились после того, как я не поддержал его высказывания о том, что И. В. Сталин не разбирался в оперативно-стратегических вопросах и не квалифицированно руководил действиями войск как Верховный Главнокомандующий. Я до сих пор не могу понять, как Н. С. Хрущёв мог это утверждать. Будучи членом Политбюро ЦК КПСС и членом военного совета ряда фронтов, он не мог не знать, как был высок авторитет Ставки и Сталина в вопросах ведения боевых действий. Он также не мог не знать, что командующие фронтами и армиями с большим уважением относились к Ставке, Сталину и ценили их за исключительную компетентность руководством вооружённой борьбой (с фашистской Германией).
Более коротким был вердикт Г. К. Жукова в интервью корреспонденту «Комсомольской Правды» Василию Пескову. На вопрос, как он относится к словам: "Сталин руководил войной по глобусу"? Жуков ответил: "Чепуха. Сталин так войну понимал, что даже я иногда склонял перед ним голову. И если в первую половину войны он, случалось, бывал растерянным, делал ошибки, то вторую половину войны он полностью соответствовал тому, что требовала обстановка от его ответственной роли Верховного Главнокомандующего". Лучше бы он помалкивал о растерянности и ошибках Сталина в первой половине войны и вообще − о её начальном периоде. Не прижилась хрущёвская подлость на русской земле. Нашлись, всё-таки, силы, взявшиеся выкорчевать её с корнем на суд потомкам, причём в невероятном, гораздо более постыдно подлом облике, бросающим тень на военный подвиг Советского Союза. Да, не запятнав отдавших жизнь за Родину, пусть позор падёт на тех, кто его заслужил.
Обвинения Начальника Генштаба Жукова и Наркома обороны Тимошенко с невероятными выводами об их измене Родине, появившиеся много раньше, взбудоражили как патриотические, так и русофобские круги общества в период 75-летия начала Великой Отечественной войны, скорби и памяти в 2017 году. От проблемы предательства высшего руководства Красной Армии стало невозможно отгораживаться молчанием после публикации писателем Арсеном Мартиросяном, бывшим работником КГБ, двухтомника «22 июня – история предательства» (1 т. − «Блицкриг предательства от истоков до кануна», 2 т. − «Детальная анатомия предательства»), с фактами и доказательствами совершения группового военного предательства до уровня Наркома и начальника Генерального Штаба РККА. Обсуждение работы автора с историком Андреем Фурсовом состоялось 22 июня 2017 г. в ТВ передаче «Заговор советских генералов». Убийственной новостью этой версии стало выявленное игнорирование санкции Сталина 18 июня 1941 г. (Директива №2) на приведение первого стратегического эшелона в полную боевую готовность. К этому добавляется и нечёткость Директивы №1, запутывающей, что можно было и чего нельзя было предпринимать войскам с началом войны, хотя в оригинале никакого запрещения на применение оружия не содержалось. Результатом стала задержка выполнения Директивы №1 на 1 час 50 минут, в течение которой был нанесен немцами страшный первый удар. Компрометирующим выглядит и искажение в феврале 1941 г. Жуковым и Тимошенко сути плана обороны страны («План отражения агрессии. Основы развёртывания стратегических сил» от 14 октября 1940 т.), который предусматривал сначала отражение агрессии в условиях активной обороны, а затем переход сил в контрнаступление. В феврале 1941 г. фаза активной обороны исчезла, подразумевая ответ на агрессию контрнаступлением. И это в начавшейся войне при перевесе сил агрессора, много больше, чем 3:1. В обвинении всплыли и две крайне подозрительные тайны. Первая − ослабление западного (белорусского) направления в пользу усиления юго-западного (киевского) направления, с которого Тимошенко и Жуков ожидали основной удар немцев. Вторая, самая загадочная и отнесенная к самым тяжким преступлениям Сталина – лишение с получением директивы №1 боеспособности войск (сливом горючего и отсутствием боеприпасов на самолётах, выводом артиллерии на полигоны и т. п.). Фурсов поинтересовался, какую цель преследовало высшее руководство Красной Армии, если оно пошло на предвоенный заговор, и имел ли он связь с заговором Тухачевского 1937 г.? Мартиросян ответил: «Судя по всему, предвоенный заговор имел целью свержение Сталина и советской власти в условиях военного поражения». Такой сценарий якобы известен с 35-го года германской и японской разведкам. «Тимошенко, Жуков и другие генералы из командного состава Красной Армии являются только исполнителями заговора (организаторы и руководители не известны), представляющего собой второй эшелон заговора Тухачевского так до конца и не выкорчеванного». На самый острый вопрос Фурсова: «Если за сдачу западного направления Павлов был расстрелян, почему не были расстреляны Тимошенко и Жуков!? И Знал ли Сталин о существовании этого заговора»? Мартиросян объяснил: «Сталин сразу же догадался, и тут же организовал проверку секретного делопроизводства ГШ, а 29 июня контрразведке приказал выявлять преступные действия штабов. С другой стороны, если вина Павлова была очевидна, то по Тимошенко и Жукову прямых убедительных доказательств не было, а Сталин в таких случаях обвинений не предъявлял. Расследование он продолжал, но официального хода ему не давал.
На А. Мартиросяна сразу набросились с естественными нападками (захотелось нового «37 года») и обвинениями в ангажированности, некомпетентности, несмотря на то, что его поддержал такой авторитетный историк, как Андрей Фурсов. Как бы ни развивалась дискуссия дальше, от факта срыва Сталинского указания на приведение в боевую готовность войск 18 июня 1941 года, уже никуда не деться. Ведь именно это повлияло на трагическое начало Великой Отечественной войны с колоссальными потерями и возросшей угрозой стране. Главный вопрос – случившееся действительно заговор или факт преступного отсутствия контроля ГШ за выполнением решения Сталина от 18 июня 1941 г. на приведение первого стратегического эшелона западных пограничных округов Красной Армии в полную боевую готовность.