"Обшаривая богов, русские забыли про шамана. А Хемьюга вышел на середину капища, сбросил пояс и нацепил на лицо берестяную маску с прорезями для глаз и острым клювом. Он согнулся, накинув одежду себе на голову, тихо запел и стал крутиться, топчась в зарослях. Он переваливался с бока на бок, словно птица, и мел распущенными рукавами по траве. И вслед за верчением шамана вокруг капища побежал ветер, зашевелил бурьян на поляне и папоротники в лесу, зашумел мелкими елочками..
- Стреляй по шаману! - заорал Полтиныч.
На 64 странице новейшей пеплум-эпопеи (термин самого А. Иванова) "Тобол. Много званых" я ещё с восторгом предвкушал погружение в сказочно-калейдоскопические полотна нового сибирского Ван Гога. В кромешно-звездную сибирскую ночь. К новым отражениям таинственной вогулки Бойтэ, ламии Тичерти, Осташи-Перехода и колоритнейших предков Виктора Сергеевича Служкина.. Было трепетное чувство читательской радости от возвращения уже любимого писателя Алексея Иванова в русло сибирского исторического романа, в тот жанр, который объективно наиболее ему удаётся.
Однако, по дальнейшем чтении я постепенно осознал, что сочинитель "Тобола" ничтоже сумняшеся намеренно развенчивает мои ожидания. И что самое удивительное, мне это даже начинает нравиться.
Мой мозг, настроенный на таежный триллер, на средневековый интеллектуальный детектив, постепенно переориентируется на самобытную узорчатую летопись Сибири. Настолько же художественную, насколько ярка и кинематографична была сама жизнь на Оби и Иртыше в начале XVIII века.
Читатель ждет, что вот сейчас Хемьюга проучит этих пройдошливых русских колобродов. Сейчас начнётся распутывание таинственных наскальных начертаний Филлипом Юханом Табертом, пленным шведским капитаном, сосланным в Тобольск. Сейчас появится главный герой, Петруша Гринев, и пойдут отплясывать гопака черти в мамлеевской Мангазее!
Но нет, пеплум-романист переключается на множество других линий, расширяя горизонт исторического взгляда. Главного героя нет. Есть сцена жизни, на которой мелькают то одни, то другие. Теряют, обретают, возносятся, падают и так, надо полагать, до конца 5 акта ("Входит ревизор"). Снедаемый стереотипами (привыкший к экшн-ритму эстетских сериалов) читатель не сразу осознаёт замысел автора "Тобола". Он втягивается в повествование.. Где-то к середине романа, его вдруг осеняет: так ведь это ж... Это же реальная машина времени! Ты лежишь на печи, а сам обозреваешь все углы русской жизни в Сибири эпохи Петра. От царя до язычников-самоедов. Как в познавательной компьютерной игре: ну-ка сюда заглянуть - О! Тут старообрядцы-фанатики готовят коллективное самосожжение, таак, а здесь тобольский губернатор Гагарин отмывает талантливо наворованное из государевой казны. А если сюда, влево и наверх - оп-па! Там сам Семен Ремезов - легендарный строитель Тобольска - со всей семьёй! И так далее, до быта пленных шведов, таежных язычников и служилых людей..
Если в "Золоте бунта" Иванов детально рассказывает сюжет на сибирском историческом фоне, то в "Тоболе" он кропотливо рассказывает историю Сибири на фоне несколько картонных сюжетных линий. При чтении чувствуешь, что развитие действий персонажей романа нужны постольку-поскольку. Остывшая к мiру раскольница Епифания (как только Бог и нож за пазухой уживаются!), любовь к ней ремезовского сына, остячки-близнецы, драка-резня в церкви, Бригитта и т.д. - все это для того, чтобы несколько художественно расцветить историко-краеведческий нарратив.
Пожалуй, это минус книги - заметный художественный схематизм, упрощенность сюжета в угоду документальной фиксации русской жизни в Сибири при Петре Алексеевиче. На фоне "Войны и мира", конечно, "Тобол" - схематичный квест. Однако Толстой уже слишком тяжел для восприятия в 21 веке, зануден и пафосен. А Алексей Иванов беллетрестичен и доходчив.
Е. Водолазкин, написав "Лавра", освоил агиографической жанр (житийный), мощно, художественно, пропустив через свои слёзы (в интервью Водолазкин растроганно рассказывал, что рыдал по ночам, живя "Лавром"). А. Иванов "Тоболом" освоил жанр летописи. Правда, такое впечатление, в стиле акунинской "истории России" с вкраплением фандоринской беллетристики.
Писал ли так Томас Манн, раскрывая эпоху прекрасного Иосифа?!
[Чувствуется, поторопился великий современный писатель Алексей Иванов. Пропиши глубже героев, вдохни в них душу, - хочется сказать ему после прочтения "пеплума".]
Но вместе со всем этим (некоторым разочарованием), безусловно очень ждал вторую часть "Тобол. Мало избранных" (о ней - в другой раз!).
О чем хотел поведать нам А. Иванов в этой эпопее?! О наших исконно-посконных русских архетипах: не замай да подойди. Бог у нас в душе с ножами и перунами уживается, князи с совестливым мшелоимством, но тяга к знанию торит путь вопреки всему.
Ищешь причесанных православных предков, соборно возводивших очи долу в радении за ближних, гыгыгы, накось выкуси!
Две цитаты напоследок:
"-Эх, Семен Ульянович, - вздохнул Филофей. - Без крещения душа не будет бессмертной. А без познания мир не будет божьим."
"Ярмарка превратилась в побоище... И повсюду тоболяки дрались со шведами, дрались с таким остервенением, словно злоба копилась годами, хотя ещё утром и в помине не было никакой досады на пленных - живут, и бог с ними, а сейчас в ход шли топоры, оглобли, дубинки, бабьи вальки и широкие хлебные ножи."
PS Был в Тобольске неоднократно 20 лет назад. Как-то он там сейчас?!
PPS Отдельно надо отметить аудиоверсию "Тобола-1" Ивана Литвинова. Читает выше всяких похвал, очень рекомендую.
О таёжном триллере А. Иванова "ЗОЛОТО БУНТА" писал ЗДЕСЬ
В наш век дезинтеграции лайки и репосты становятся экзистенциальными жестами неравнодушия. Не стесняйтесь, СТАВЬТЕ ЛАЙКИ, ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА МОЙ КАНАЛ
Буду признателен за донаты на новые книжки:
СПАСИБО!