Небольшая улица в районе Максимовой дачи. Много ли горожан знают о ее существовании кроме тех, кто живет на ней или рядом? Сомневаюсь. А многим ли севастопольцам известно, кто такой Мельников? Думаю, всем. Может, без подробностей о его жизни и подвиге длиною в осаду - но имя "обер-крота", как называли его защитники города во время первой осады, произносилось с гордостью и уважением. Да и как иначе говорить о человеке, без которого, по мнению российского командования, город пал бы на пять месяцев раньше.
Минная война - изобретение не 19 века и даже не нашей эры. Рыть подкопы под крепости и подкопы под подкопы сражающиеся стороны начали задолго до Рождества Христова, а некоторые никак не остановятся и до наших дней. Но в 19 веке наука эта вошла в пору расцвета, и во время Севастопольской осады были раскрыты новые ее глубины - иногда в буквальном смысле. Ведь если укрепление нельзя взять штурмом, его можно взорвать, сделав под него подкоп - это так просто.
Главная подземная война развернулась вокруг - или, точнее сказать, под - 4 бастионом. Тут наши позиции и укрепления французов отстояли друг от друга на 130 метров - самое близкое расстояние по всей линии обороны. Уверенные в успехе предприятия, французы не делали особого секрета из своих подкопов: в Париже кто-то из наших купил литографию с изображением французских редутов и схемы подземных работ под 4 бастионом... и не замедлил переправить защитникам города. В этом случае французская простота оказалась для них же хуже воровства: генерал Тотлебен, руководивший постройкой наших укреплений, принял информацию к сведению - и передал бразды правления в руки штабс-капитана Мельникова.
Минная контратака наших велась от вертикальных колодцев, соединенных между собой ходами, именуемыми минными галереями. Из них в сторону врага прокладывались тоннели и слуховые рукава - "отнорочки", из которых можно было прослушивать окружающее пространство: не ведутся ли рядом мины? 300-350 саперов под командованием «обер-крота» работали непрерывно. 24 часа в сутки, задыхаясь, теряя сознание от почти полного отсутствия воздуха и высокой влажности, они оставались в галереях - сколько могли. Сперва это были часы. Потом - минуты. Землю таскали на себе, в мешках. Выработки постоянно заливались ледяными грунтовыми водами, которые доходили до колена. Постоянная опасность обрушения сводов от воды или взрывов на поверхности угрожала работающим. Света не было - любой открытый огонь выжигал и без того скудный запас кислорода. Вентиляторов не было. Имелся один, старый и вечно ломающийся, но что одна, даже современная и мощная машина на километры и километры ходов? Когда силы кончались, саперов - часто без сознания - выносили на воздух товарищи, - и заступали на их места.
Мельников проводил в своей подземной комнатке времени совсем чуть-чуть, только поспать, посмотреть документы, подкорректировать планы. Остальное время он был рядом с рабочими, без свежего воздуха, в холоде, сырости и тьме, направляя работы - и прислушиваясь. Враг должен был быть где-то здесь. Где-то здесь...
1 февраля 1855 года наши первыми засекли близкие работы французов. Ювелирно подведя тоннель под галерею противника, саперы под руководством Мельникова заложили 12 пудов пороха и протянули к ним провода от гальванических батарей. 3 февраля, дождавшись, пока звуки от французских подкопов стал таким, словно рыли в нашем же коридоре на расстоянии вытянутой руки, подрывники замкнули провода. От взрыва содрогнулась земля, сбивая с ног и своих, и врагов, расшвыривая оружие и припасы в галереях и на поверхности. Вместо французского подкопа под севастопольским небом зазиял провал длиной в 28 метров. А возникшую на месте взрыва пятиметровую воронку наши солдаты, не мешкая, использовали как новое укрепление.
Всего за семь месяцев ведения подземно-минной войны русские выполнили 94 взрыва, союзники — 114. Наши прорыли 6 892 метра подземных галерей, из них почти 4 000 — у четвёртого бастиона, союзники — 1 280. Русские израсходовали 761 пуд пороха, противник — почти в 6 раз больше. Но, не смотря на такие затраты, нигде ему не удалось одержать сколько-нибудь значимую победу. По признаниям военных специалистов как России, так и врага, в севастопольской подземной войне русские выиграли вчистую.
По правилам ведения подземных работ тех времен углубляться больше, чем на 12 метров без постоянной надежной вентиляции было недопустимо - работающие задыхались. Наши галереи местами уходили вглубь на 18 метров. Не потому, что русские были устроены не как французы или англичане. Нет. Физически никакого отличия не было. Разница была в духе, воле, желании выстоять и победить.
26 мая 1855 года Мельников был тяжело контужен и эвакуирован из Севастополя. После окончания войны он оказался обойден в чинах, и служить был отправлен на окраины. Через 24 года он вышел в отставку генерал-майором - и в этом же году умер, задохнувшись ночью от приступа астмы. Месяцы под землей, в холоде, сырости и удушье не прошли бесследно.
И в могилу унёс он с собой секрет золотого перстня, носимого на указательном пальце правой руки. Выполнен он был в виде 4-го бастиона, с изумрудом в середине и бриллиантами по краям. На вопросы Мельников отмалчивался или обращал всё в шутку, но ходили слухи, будто перстень был прислан ему из Парижа французскими саперами, признавшими его победителем в подземной севастопольской войне.
Мемориал в честь подземно-минной войны был установлен в начале 20-го века во время обустройства Исторического бульвара. Это каменная глыба высотой около двух метров, в которую вмурована чугунная плита с надписью: «Уцелевшие следы минной войны перед 4-м бастионом». Рядом с памятным обозначением можно увидеть входы в подземные галереи.
