В морщины его молодого лица набивались снежинки, которые со свистом гнала метель по деревне и всем прилежащим к ней землям. Грег сидел на берегу никогда не замерзающей реки. Даже в самые лютые морозы, когда вода замерзала прежде, чем долетала из ведра до земли – река текла и даже больше, она всегда была тёплая. У неё был странный для воды оранжевый цвет, а Грег жил возле неё. У него был небольшой домик с печкой, которую он собрал сам из камней. Два проклятых и отверженных миром – Грег, обладатель зелёной кожи и старческих морщин в молодом возрасте и река, которую местные считали проклятой, хотя от неё никогда и никому не пришло никакого зла.
По зелёному лицу прокатилась слеза, но прежде, чем сорваться с кончика носа – она превратилась в ледышку и застыла. Грег аккуратно сбил сосульку с кончика носа и прошептал реке:
- Почему я никому никогда не нужен? Почему меня считают прокажённым? – Веки прикрыли его глаза, а ладони – лицо, и он продолжил, но уже громче, отчаянно зная, что всё равно никто его здесь не услышит, а жаль, - я хочу быть для кого-нибудь другом, я так хочу выслушивать истории грустные и весёлые, смеяться вместе за столом, но меня ведь даже к порогу близко не пускают…
Грег открыл глаза и лицо его в мгновенье застыло то ли от ужаса, то ли от удивления. Перед ним сидел ангел, так похожий на человека, но всё-таки с крыльями и одетый отнюдь не по погоде…
- Меня зовут Люцис, - шептал ангел, - я знаю, что ты можешь сделать, чтобы сделать людей этой деревни добрее, но это будет тяжело.
- Я готов, - задыхаясь ответил Грег.
- Ты ведь даже не выслушал меня, но уже соглашаешься. Ты так сильно хочешь быть полезным? – Грег лишь утвердительно кивнул. Ангел продолжал, - я дам тебе чашу и ключ от всех дверей. Каждую ночь ты будешь приходить в дома к спящим и подставлять ненадолго чашу к их лицам. Ты удивишься, но ты увидишь как в эту чашу будут литься слёзы спящих, вся их боль и страх, которые рождают ненависть к тебе. Они боятся тебя, но ты сможешь избавить их от этого и сделать их добрее, но они по-прежнему будут обходить тебя стороной, потому что страх можно искоренить из сердца, но не из разума. Часть их боли будет переходить на тебя. В первую же ночь ты почувствуешь себя ещё более одиноким. Это миссия мученика. Ты согласен взять на себя эту священную ношу? – Грег снова кивнул, он не собирался отказываться. Он был готов абсолютно на всё, лишь бы получить хотя бы один шанс из тысячи быть приглашённым за праздничный стол, который вот-вот накроют по случаю скорого нового года.
Грег сидел в своём маленьком домике, в щели которого задувал злой ветер. Люцис уже давно улетел, оставив Грега наедине с ключом, вроде бы как обычной наружности и серебряной чашей. Она была чем-то похожа по форме на коньячный фужер, но ближе к краям по всему периметру была украшена зелёными изумрудами. Неужели эта чаша сможет забрать чужую боль? Разве такое возможно? Видимо, возможно, раз к нему пришёл сам ангел Люцис и вручил эту чашу. Сварив чая на печке и выпив его – Грег отправился спать. Весь следующий день он просто смотрел на реку и эту чашу. Он умывался неправильного цвета оранжевой водой, которая была тёплой, несмотря на мороз в минус двадцать. И, по правде говоря Грег отчасти любил своё положение вещей – пусть его не любили за то, что он неправильный, но не любили и реку и она была только его другом. Молчаливым, но готовым выслушать всё.
Звёзды заполнили ясное небо, луна боязливо выглядывала на деревню из-за крон, а Грег ступал с чашей по снегу, проваливаясь по колено. Как же давно он тут не был… Вот они дома, люди, спящие в них. У каждого из них есть друзья, семья, а кто есть у него, у Грега? Только неправильно цвета река. Нет, это нельзя было назвать завистью. Грег действительно искренне радовался за то, что у этих людей есть близкие, просто он очень хотел, чтобы у него тоже кто-то был. Кто-то, кто сможет не только выслушать, но и что-то рассказать, поделиться чем-то важным для него. Господи, как же они ругаются друг с другом и совершенно не ценят того, что они не одни? Грег этого не понимал – он просто мечтал о том, чтобы в Новый год, который уже аккуратно подкрадывается к домам людей – его кто-нибудь пригласил за праздничный стол, налил глинтвейна, послушал его, а потом рассказал сам несколько историй… Маленький мальчик неправильного зелёного цвета – такой юный и так изрезан морщинами…
Он зашёл в первый дом – ключ действительно открыл дверь и вошёл в замок так, как будто его специально для этого звонка и вытачивали… Всё было ровно так, как и говорил Люцис – Грег просто подносил к лицам спящих чашу и слёзы из глаз сами собой поднимались в воздух и наполняли чашу… Никто ничего не замечал и так мальчик прошёл много домов. Всё шло гладко, а чаша и наполовину не заполнилась. Интересно, это она такая вместительная или у людей так мало боли? Скорее первое, всё-таки чаша волшебная и её вручил ему, Грегу, не кто-то там, а самый настоящий ангел по имени Люцис. Странное имя для ангела, ведь оно ничего такого не означает глубокого, а переводится на простой крестьянский вполне себе просто – Несущий. Несущий что? Грегу было всё равно, главное, что Люцис принёс ему шанс на то, чтобы сделать мир чуточку лучше и этого маленькому зелёному мальчику было вполне достаточно.
Вот он, ещё один дом. Окраина деревни, в окнах темно, но кто-то топит печь – дым идёт из трубы. Грег на секунду замешкался, но всё-таки вошёл. Почти тишина, разве что потрескивали дрова в печи и кто-то всхлипывал… Грег осторожно прошёл по дому на цыпочках на этот звук и в самом углу гостиной сидела девочка с очень светлыми волосами… Она сидела к нему спиной, а закрытым ладонями лицом к окну и плакала… Грег приготовил чашу и подкрался сзади, поднеся чашу к её затылку так близко, как смог, чтобы не коснуться её волос, чтобы не выдать себя… Слёзы так и лили водопадом в чашу, пока она не наполнилась до краёв… Чаша была полна, а девочка всё плакала… Грег на мгновенье замешкался, но выпил чашу до дна… Она была как будто полна жидкой соли, он морщился, но осушил её и поднёс снова – и снова чаша оказалась полна достаточно быстро… И снова, снова маленький зелёный мальчик всё выпил и поднёс чашу к девочке… И держал до тех пор, пока она не перестала плакать.
Она обернулась и посмотрела на него скорее с удивлением, чем с испугом.
- Ты? – То ли спросила, то ли просто констатировала факт она. Но Грег не ответил, а лишь кивнул.
- Что ты тут делаешь? – На этот раз вопрос был определённо не риторическим.
- Забираю твою боль, - робко ответил Грег, и показал девушке чашу наполовину заполненную слезами.
- Почему? – Спросила она.
- Я хочу сделать мир добрее, - ответил Грег и пошёл к выходу. Что-то с ним пошло не так… Сердце начало бешено колотиться, а к горлу подступил ком. Грегу захотелось разрыдаться, но он держался изо всех сил, а точнее того, что от них оставалось.
- Постой! – Врезался в спину Грегу голос девушки, но он уже бежал по глубокому снегу так, как будто его гнала стая волков, а сердце колотилось с такой силой, словно мечтало навсегда убежать из этого места любой ценой… Внутри у Грега всё разрывалось на части, его собственная боль перемешалась с болью всех тех людей, у кого он её забрал и наполнил чашу… А потом выпил всю и разом. Зачем? Он так сильно хотел избавить от боли девушку, которая даже никогда не побеспокоилась о нём, зелёном неправильном человечке? Которую он видел первый раз в жизни? Зачем? Почему он так поступил?
Грег оказался в снегу свернувшимся в клубок и рыдавшим так, как не плачет тысяча младенцев. Он сам не знал, почему он так плакал, но боль разрывала его изнутри также, как корневая система деревьев камни… Он не чувствовал холода – он просто хотел выплакать все слёзы, которые мог… С неба повалил снег, какое-то время снежинки таяли на его лице и всхлипывания неправильного ребёнка разносились по деревне, но очень скоро снег перестал таять, да и тишина мало по малу опустилась на окрестности…
Наступило утро, 31 декабря. Новый год уже должен был вот-вот наступить, оставив старый со всеми его невзгодами где-то позади… Девушка с очень светлыми волосами надела сапоги и спрятав лицо шарфом пошла к оранжевой реке. С собой она несла термос с глинтвейном, а ещё немного вкусных пирогов с черникой, приготовленных её бабушкой пару дней назад на 40 дней со смерти тёти, из-за которой девушка так рыдала… Но зелёный мальчик пришёл и забрал всю её боль и к ней наконец-то пришло смирение… Девушка подошла к домику сколоченному кое-как, что рядом с оранжевой рекой. Обычно из его трубы всегда шёл дым – ведь зелёный человечек мёрз и старался греться как мог, но сейчас домик был завален снегом, а сама река покрылась корочкой тоненького неправильного цвета льда. Оранжевого, если быть точнее. Девушка открыла дверь домика и никого там не обнаружила.
- Куда запропастился Грег – Подумала она… Но решила вернуться домой и зайти к Грегу чуть позже. По крайней мере он должен ей рассказать как он проник к ней в дом и спас её от слёз… Почти дойдя она увидела что-то не то… Буквально в тридцати метрах от её крыльца стояла ёлка красиво украшенная игрушками самых разных форм: начиная от фарфоровых снежинок и капель воды – заканчивая свечками, которые горели прямо на ветках не поджигая хвою и не тая… К этой ёлочке вели следы прямо от её крыльца. Те самые следы, которые оставил Грег. Девушка оставила термос и пироги прямо под ёлкой и всхлипывая ушла домой…
В эту ночь, когда один год приходил, а другой уходил на покой – ребятня и взрослые водили хоровод вокруг ёлочки, на которой не таяли свечи. Никто не знал откуда она взялась, но все в неё влюбились с первого взгляда. Каждая колючка на правильного зелёного цвета ёлке внушала настроение праздника, а какой хвойный аромат она источала… Даже самый грустный человек поверил бы в чудо. Никто не знал, откуда взялась эта ёлочка, кроме девушки с очень светлыми волосами. Она знала, но никому не рассказывала.
С тех пор каждый год все жители деревни собирались возле этой ёлки, чтобы огромной компанией взявшись за руки встретить праздник… Это ёлочку полюбили все.
Грег, тебя наконец-то полюбили все.