Четыре человека сидели вокруг костра этой ночью. Четыре человека – и один хитрый лис.
Огонь горел жарко, гудел и пощёлкивал, ломая прутья и ветки. Он тянул руки к небу, предлагая ему звёзды-искорки, и поминутно облизывался, поглядывая на лес. Тот обступал его со всех сторон. Тёмный, глухой и косматый, лес с достоинством выдерживал жадные взгляды врага. От корней тянуло землёй и сыростью. Но у костра было тепло. Пахло кофе, тушёнкой и горьким еловым дымом. Он касался людей, льнул к коленям, плечам и шеям, вился у жестяных кружек и тёк дальше – к пирамидам палаток, белевших за кругом света.
Летняя ночь наливалась, точно спелое яблоко. Пели сверчки.
Люди жались к костру. И только лис не спешил придвигаться, всё крутя головой так, чтобы дым не касался выдуманного лица. Он слепил его сам, это человеческое лицо, сделал маску из глины, замешанной на молоке, вывел брови, как каллиграф, сбрызнул кровью линию губ. Одолжил лунной пряжи и сплёл из неё сеть, чтоб накинуть на волосы и приглушить рыжину. Обмахнул хвостом пустые глазницы – и те не были больше пусты. Теперь лис смотрел на мир человеческими глазами. Лес шептал за его спиной.
– Их не бывает, это же глупо, – подала голос Женя, сгорбившись над кружкой. Лис улыбнулся: её косички воинственно топорщились, будто хвойные лапы, почуявшие огонь.
– Почему? – Сашка отхлебнул из своей кружки.
Она закатила глаза.
– Девять хвостов и все эти трюки? Брось. И потом – как вообще ходить с девятью хвостами?
«Всего тысяча лет практики, – подумал лис, – и регулярный массаж поясницы».
– Окей, допустим, всё это выдумки, как и призраки, зомби и… э-э… лешие, – начал Сашка.
В лесу оскорблённо замерла одна осина – на ветру не дрожало больше ни листика. Но никто этого не заметил.
– Но ты только представь, как круто было бы узнать, что они существуют! Поговорить с ними! А магия… – не унимался мальчишка.
– Ой, ну вот не надо, – Женя только отмахнулась.
– А что? Я видел аниме, они там делали такие клёвые штуки, вроде как плевались огнём, вселялись в людей и всякое такое!
Лис прищурился на огонь – пламя расплылось перед глазами, дрогнуло и едва заметно вильнуло в его сторону. Он задержал дыхание. И секунду спустя огонь отвернул от него своё лицо.
«Плеваться огнём? Как грубо! Слышал бы его мастер Тэкехико. “Мы дышим огнём, маленький лис, мы его выдыхаем. А теперь ещё раз. Дыши”. До чего был требовательный старик», – лис вздохнул, и пламя осыпало искрами траву под его ногами.
– Кицунэ много чего умеют, не только это, – смущённо добавила умница Амина. У неё были очки с толстыми стёклами и пара скелетов в шкафу. Лис познакомился с каждым из них, ведь он видел её сны: в этих снах Амина не носила очков, легко управлялась с мечом и не боялась своих скелетов. – Я читала о них, я… э-э… немного пишу, – она замялась и покраснела. Женя шумно отхлебнула чай. Сашка подался вперёд – и в его глазах отразились рыжие всполохи.
– Они создают иллюзии, играют со временем, расстоянием, формами и…
– Формами?
– Саша!
– А что? Я просто спросил! – Сашка невинно захлопал ресницами.
– Это значит, они могут принимать любую форму, Саша. И всё, – отрезала девочка. – Деревьев там, луны, белочек…
Лис спрятал улыбку в кружке. У Амины не было косичек, но, оказавшись рядом с колдовским костром, она, как и Женя, приоткрывала миру свою потаённую силу и суть – искристую, жгучую магию, свернувшуюся в душе. И лиса завораживал этот танец.
Интересно, что бы сказала Амина, увидев однажды на небе две луны? А сделала? После той шалости лис провёл в темноте сотню лет: никто не предупредил его, что, обратившись луной, он встретится взглядом с солнцем. Глаза его потускнели и стали похожими на лунные диски. Так прошёл целый век: каждый блуждал в своей собственной ночи, слепая луна – высоко в небе, слепой лис – в пыли бесконечных дорог. Он тогда был ещё совсем юным, этот лис. Не отрос третий хвост – а глаза заволокло туманом. Много песен сложили люди-однодневки, много сакэ выпили, шёлка износили, пока лис молился светлой Инари и баюкал огонь, что разгонит тьму, угнездившуюся в глазах. В конце концов так и случилось: он вновь прозрел.
Из столетней ночи лис вынес на свет немало мудрых мыслей и добрых привычек – он обзавёлся четвёртым хвостом, стал вдумчив и осторожен. И хотя лис по-прежнему танцевал на границе между мирами, теперь он делал это с грацией чуткого зверя, но никак не шального лисёнка, и всегда заметал хвостами свои следы. Помня о тех временах, лис до сих пор устраивал Лунные Четверги: он расставлял на котацу пиалы костяного фарфора, разливал чай и рассказывал луне о мире, который она не могла увидеть. Он говорил с ней о ночных фиалках, что распускались под звёздами, о волках, чьи молитвенные песни она слышала каждую ночь, и о людях, одиноких, как сама луна. Лис говорил – а она слушала, наслаждаясь чаем и последними новостями. И пусть всем своим видом луна излучала одну простую истину: она видела, не нуждаясь в глазах, – лис всё равно засыпал её откровениями о цвете свежезаваренного чая или крыльев молодых цикад. Оба приятно проводили время в обществе друг друга, и годы летели, отмеряемые четвергами, будто часы – секундами.
Сейчас луна куталась в шаль облаков высоко над лисом и маленькими туристами. Он поднял к ней выдуманное лицо и мысленно пообещал, что расскажет и о привкусе жести походного чая, и о запахе «Звёздочки», и о детях, чья кожа была белее лепестков сакуры, расцветавшей по весне.
Вдруг лис почувствовал на себе чей-то взгляд, моргнул и посмотрел на одного из своих воспитанников. Амина покраснела.
– Виктор Кириллович, – выдавила она, пряча глаза, – а вы что думаете?
– О чём?.. – он выгнул бровь.
– Ну, об этих. – Девочка кивнула в сторону леса, и её очки сверкнули, поймав огненные блики. В чаще воспряла духом, встопорщив листья, осина-лесовичка. Но она тут же поникла, едва Амина добавила: – О кицунэ.
Лис тонко улыбнулся. Женя и Саша придвинулись ближе и навострили уши, и только Крыс, пухлый мальчик с кривыми зубами, не выказал интереса: у него ещё оставалось печенье, и он продолжал увлечённо его жевать, роняя сладкие крошки в траву.
– Кицунэ, – задумчиво произнёс Аки Оно, тысячелетний лис, – существуют, прежде всего, у людей в головах.
Женя торжествующе вскинула подбородок и смерила Сашку взглядом. Тот скорчил в ответ гримасу, а позади них, под пологом леса, уронила несколько листьев-слёз обиженная осина. Она оплакивала своё незавидное положение и предательство хитрого лиса.
– Но это не значит, что все они – и кицунэ, и призраки, и зомби – нереальны. Скорее они реальны настолько, насколько люди в них верят. Они вышагивают из чужих снов и мыслей и отыскивают двери там, где раньше были лишь стены. Они пользуются ключами, сплавленными из веры. Поэтому, думаю, они существуют – но только пока люди в них верят. – Лис поставил кружку на землю.
– Виктор Кириллович, вы чего… – протянула, нахмурившись, Женя, – тоже пишете?
Он улыбнулся шире:
– О нет, но я всегда любил читать, – лис кивнул Амине, и девочка снова залилась краской. У неё на коленях он заметил блокнот (и когда она успела его достать?). Похоже, Амина взялась что-то записывать.
– Получается, если на меня когда-нибудь нападут зомби, – Женя нахмурилась ещё сильнее, – это будет Сашкина вина?!
– А ты постарайся в них не верить, – любезно посоветовал Саша. Его лучезарной улыбкой можно было осветить весь лес.
Лис пожал плечами, словно извиняясь за Сашкины слова, невозможную веру и само его существование. Но, стоит отметить, сейчас они – и мальчишка, и лис – были удивительно похожи. Женя замотала головой.
– Нет-нет-нет, я в эти игры не играю. У вас просто закончились страшилки, вот вы и говорите… всякое. А ещё у Макса лопнула струна. Если бы не она…
Лис кивнул: девочка была права. Если бы не гитарная струна, которую ребята отправились искать непременно впятером, и не долгий поход, сплотивший детей и призвавший лесные тени, этого разговора, может, и не было бы. Но он был. И лис ценил каждое мгновение волшебной ночи, каждый взгляд этой тёмной красавицы в ожерелье из пламенных искр и огней светлячков, ведь он знал: с её помощью сегодня случится нечто удивительное – такое, что даже Женя в это поверит. Не сможет не поверить. Лис наклонил голову: за треском костра он различил шаги и переливчатый смех.
– Да вон они, – Сашка махнул рукой. – Ну что, нашли?
– Не-а, – откликнулся Макс, и лис обернулся. – Перерыл весь рюкзак. Странно, я думал, взял запасные струны, точно помню, как клал их…
– Зато мы нашли СТОЛЬКО интересного! – округлила глаза Шишка и хихикнула, стрельнув взглядом в сторону Макса. Тот потупился, а озорная девчонка с копной волос, похожих на раскрывшуюся шишку, продолжила улыбаться. Вокруг загалдели ребята. Лис посмотрел на них: юные, раскрасневшиеся лица, блестящие глаза, – и растянул искусственные губы в улыбке:
– О, я не сомневаюсь.
Макс виновато потёр шею и протиснулся мимо Шишки к костру. В круге света лежала, сверкая струнами, точно серебряными звёздами, гитара. Макс погладил её по ореховому боку. Остальные дети тоже потянулись в круг, и лис украдкой разглядывал их, пока они подсаживались к огню. Шишка метнулась к Жене – вёрткая, подвижная, она всегда крутилась рядом с подругой, – легко опустились на траву близнецы с глазами зелёными, словно еловая чаща, бледным мотыльком застыла в тенях Молчунья.
Девять человек сидели теперь вокруг костра. Девять человек – и один хитрый лис.
Он глубоко вдохнул летнюю ночь, и искры взвились от костра, будто подхваченные ветром. В глазах Аки Оно разгоралось пламя.
– О чём болтали? – Шишка потянулась к Амине, заметив у неё на коленях раскрытый блокнот.
– О всяком, – девочка быстро его захлопнула и стиснула карандаш – лис заметил, как у маленькой писательницы побелели пальцы. – О зомби, призраках, кицунэ…
– Кицунэ? Это те, которые…
– Не существуют, – фыркнула Женя. Сашка вскинулся, и она сладко добавила: – Если в них, конечно, не верить.
Мальчишка открыл было рот, чтобы ей возразить, но лис опередил его:
– А если, – он выгнул нарисованную бровь, – верить?
Лицо Жени сморщилось, но слова застряли у неё в горле, когда лис плавно повёл рукой, подманивая к себе огонь. Пламя вильнуло, закрутилось маленьким смерчем, а потом вытянулось вверх, точно лисий хвост, и раздалось в стороны, образуя арку. Дети отпрянули, испугавшись огня, но теперь он горел ровно и тихо. Арка, сотканная из пламени, сияла. В её проёме Аки Оно видел одинаково вытянувшиеся лица Сашки и Жени, сидевших напротив. Поляну накрыла тишина. Даже Крыс перестал жевать – рука с печеньем замерла в воздухе. Амина выронила карандаш. В её очках отражалась дверь в иные миры. Лис осторожно, не допуская резких движений, повернулся к ней: дети замерли, словно чуткие косули, и он не хотел их спугнуть. Девочка поджала губы, широко раскрытые глаза, казалось, занимали пол-лица.
– Ты мне веришь? – он протянул ей свободную руку ладонью вверх. Другая рука с широко расставленными пальцами по-прежнему держала дверь открытой, зачаровывая огонь, – лис учился этому трюку сотни лет. – Вы дали мне ключ – и я открыл дверь. Я приглашаю вас в путешествие – всех вас – туда, где ждут другие двери и другие миры. Я научу вас находить эти двери. Я научу вас их открывать. Но только если вы доверитесь мне, как доверяют мастеру его ученики. Если вы станете моими учениками.
Амина закусила губу, на её открытое лицо набежали тени – или, может, это были отсветы пламени? – и медленно, словно во сне, она потянулась к лису. Все в кругу как заворожённые наблюдали за белой рукой, рассекающей тьму. Аки Оно и сам оказался загипнотизирован этой рукой – он не мог отвести от неё глаз. Влажная холодная ладошка накрыла его руку, и лис ободряюще пожал её и улыбнулся. Он позволил маске чуть соскользнуть со своего лица, и девочка вздрогнула, без сомнения, ощутив, что Виктор Кириллович занимал в пространстве гораздо больше места, чем положено человеку, – и у этого «места» имелись лисьи уши, громадное, точно холм, тело и девять пушистых хвостов. Ребята беспокойно заёрзали и заморгали, едва иллюзия начала истончаться, приоткрывая суть. Но Аки Оно – ещё не лис, уже не человек – крепко держал Амину за руку. Она слабо кивнула, и они поднялись с земли. У их ног вились светлячки, словно любопытные, сошедшие с неба звёзды.
«Что бы сказал мастер Тэкехико, увидев меня сейчас? – вдруг подумалось лису, когда он шагал к пылающей арке. – Маленький лис совсем вырос, – проскрипел в его голове голос наставника. – Обзавёлся вторым зрением, густой шубкой и столькими лицами, что его принимают в каждом городе и каждом доме с распростёртыми объятиями. Ученик стал мастером и понял, что искусство не терпит уединения. Слепой лисёнок прозрел. И его искусство отыскало дорогу к сердцам других».
В итоге все дети согласились уйти – Аки Оно проводил их по очереди к двери, время от времени поглаживая беспокойное пламя. Но, как бы лис ни был занят, он всё же заметил, что Женя и Сашка вошли в огонь, держась за руки, Шишка влетела туда, едва ли не приплясывая, а Крыс методично собрал оставшееся печенье, упаковал его в шуршащую обёртку и только после этого отправился навстречу приключениям. Вступая в новый мир, он так и не смахнул крошки с губ.
В небе, укрытая кружевом облаков, висела луна. Она прощалась с ребятами, которые отправлялись в такие неведомые дали, о которых даже луна ничего не знала.
Аки Оно нагнулся, пошарил в траве и выудил оттуда блокнот и карандаш Амины. В руках с чёрными отросшими когтями они выглядели по-детски маленькими, беззащитными – почти игрушечными. Лис осторожно свёл ладони и прижал сокровище к груди: он хотел вернуть его девочке на Той Стороне. Лунный свет мягко коснулся его щеки, и Аки Оно расправил плечи: пора.
Он ушёл последним, и огонь стеной сомкнулся за его спиной, лизнул ночное небо и опал, зарывшись в алые угли.
В чаще охнула, заскрипела осина-лесовичка. Лес подступил к кострищу – потянулись к углям косматые душные тени. И поляна с её жестяными кружками, банками из-под тушёнки и сорванными струнами вновь перешла во владение чащи. Меж деревьев сиротливо ютились палатки, белые, точно ландыши по весне.
Девять человек сидели когда-то вокруг костра. Девять человек – и один хитрый лис.
Кто-то из них, детей, что увёл Аки Оно, станет сказочником и бардом, открывающим двери в иные миры верными словами и ладными напевами; кто-то – бабочкой-императрицей, выплетающей сети заклятий легко, словно шелкопряд – снежно-белый шёлк. Кто-то сойдёт с лунной тропы и навек обратится лисом, игривым и бездумным, как и всякий зверь, живущий в полях и лесах. А кто-то заглянет в глаза бесконечной ночи и не сможет от неё отвернуться; бывшие друзья придут за ним, ибо мир накренится, промёрзший и потемневший от его взгляда, – и будет боль, и будет битва, и будет смерть.
Но все они – пока ещё дети, шагнувшие в первую дверь, – навсегда останутся учениками Аки Оно. Девятью подмастерьями Мастера Девяти Хвостов.
Стоит ли говорить, что ребят из туркружка «Хвойный лис» так и не нашли.
Но определённо стоит сказать, что каждый из них нашёл себя.
*Инари – синтоистское божество изобилия, рисовых полей, лис и пр. Роль посланников Инари выполняют кицунэ.
**Котацу – традиционный низкий деревянный стол в Японии.
Автор: Ирина Беляева