На войне нередко комичное и трагичное переплетаются воедино, и слушая некоторые истории не сразу осознаешь, смеяться тут или посочувствовать случившемуся. Недавно от соседки я услышал рассказ о том, как ее отец Александр (герой войны, дошел до Кенигсберга, где был тяжело ранен) в самом начале войны попал в одну неловкую ситуацию, которая была бы крайне смешной, если бы не была такой грустной.
Июль 1941 года. Недалеко от города Сольцы, который входил тогда в состав Ленинградской области, идут кровопролитные бои. Враг движется к Новгороду, но благодаря нанесенному 14 июля контрудару положение на короткий срок удается восстановить и отбить Сольцы. К сожалению, уже 22 июля немцы вновь занимают город, а части Красной армии откатываются назад.
В одной из частей 11-й армии служат два земляка-новгородца, Иван и Александр. Оба уже взрослые мужики, призваны по мобилизации и на фронт попали совсем недавно. В неразберихе отступления их роту, прикрывавшую отход основных сил, накрывает вражеская авиация. Много погибших, а уцелевшие рассеялись и спрятались в лесу. Земляки остались вдвоем и продолжили путь в направлении своей части.
К вечеру Иван и Александр вышли к неизвестной деревушке. В деревне с десяток домов, а среди населения только старухи да один дед. Спросили у местных, не проходили ли красноармейцы через деревню и куда направились. Дед покивал и махнул рукой в сторону поля, через которое проходила пыльная дорога. «Туда пошли, утром еще. Грязные все, раненых много. Ох, крепко же их немец побил!»
Земляки попросили воды и чего-нибудь съестного с собой. Хоть у крестьян и не богат был стол, но солдатам дали по краюхе хлеба. Набрав фляги водой, Иван и Александр услышали шум моторов за околицей. Иван пошел посмотреть, может, это наши отступают. Но он ошибся.
«Саша, немцы!» - Иван бежал к земляку, думая при этом, что делать. Местные как по команде попрятались в свои избы, закрыли двери на крючки и прильнули к окнам. Те, у кого окна выходили на Запад, отчетливо видели, как к деревне подходит бронетранспортер, а рядом с ним на кочках подпрыгивают мотоциклы.
Иван с Александром поняли, что бежать сейчас через поле – верная смерть, немцы сразу засекут и пристрелят, а если захотят, то и на мотоциклах догонят. Надо было прятаться. Но первая же изба, к которой они подбежали, была заперта.
–Мать, открой! Пусти в подпол!
–Нет, касатики, не пущу! Найдут вас там, так всех троих повесят, а я за вас богу душу отдавать не хочу!
–Да ты что, старая, грех на себя взять решила? Ведь убьют нас!
–Грех – не грех, а все равно не пущу!
–Да что ж ты делаешь! Мы кровь за тебя проливаем, сколько товарищей полегло, а ты нас вот так потчуешь! Прокляну, старая!
–Да черт с вами! На двор бегите, там куча навозная, в нее и прячьтесь!
Что ж, делать нечего, враг уже вплотную приблизился к деревне. Земляки, согнувшись, побежали к куче, но она оказалась мала, вдвоем не влезть. А немцы уже начали сигналить, видимо, зовут местных из домов выходить. Но старики затаились и не выходят, боятся.
А земляки все думали, куда же спрятаться. И вот Александр переводит взгляд с кучи на деревенский туалет, что стоял рядом. Переглянулись, поняли, что выхода другого нет, спрятали винтовки и вещмешки в кучу навозную, а сами рванули к туалету.
Дверь со скрипом открылось и солдат сразу обдал резкий запах, что неудивительно в летнюю жару. Дыра, над которой с диким жужжанием вились мухи, оказалась широкой, а яма достаточно большой, чтобы оба мужика смогли в ней укрыться. «Эх, лучше в дерьме по шею, но живым!» - сказал Иван и первым полез в дыру. Александр выглянул через открытую дверь: немцы дали в воздух пару выстрелов, и старики стали покидать дома. Вдохнув поглубже в последний раз, Александр прикрыл дверь и полез к товарищу.
Первое время было очень тяжело. От каждого вдоха становилось тошно, мухи стали садится на лицо, но солдаты терпели и старались не выдать своего местоположения возней или разговорами. Стояли, согнувшись, молча, глядя наверх, где больше всего боялись увидеть сквозь щели между досками лицо ухмыляющегося немцы с винтовкой. Изредка Иван с Александром глядели друг на друга чтобы проверить, готов ли товарищ терпеть эту пытку, но после пары секунд каждый из них словно в смущении переводил взгляд.
В деревне слышалась возня. Где-то зазвенели бутылки, был слышен смех и возгласы на незнакомом языке. Похоже, немцы проверяли местность и решили изъять у крестьян выпивки и закуски. Изредка негромкие разговоры прерывались плачем и причитаниями какай-то бабки, на что оккупанты отвечали дружным хохотом. Но стрельбы больше не было.
Вдруг земляки услышали скрип калитки. В их направлении послышались чьи-то шаги. Солдаты замерли, понимая, что в таком положении только абсолютная тишина может быть для них спасением. Но опасность миновала: тот, кто ходил по двору, даже не приблизился к туалету и спустя минуту ушел.
А Иван с Александром все продолжали сидеть в своей темнице. Вот, наконец, раздался звук запущенных моторов, после чего разговоры прекратились, а техника стала покидать деревню. Подождав для верности еще полчаса, солдаты стали вылезать. Приближалась ночь. Иван и Александр, достав из кучи оружие и вещмешки, прошли огородами, перелезли через забор и рванули через поле в сторону леса.
Спустя два дня они, наконец, догнали свою часть. Там их сперва встретили диким смехом, поскольку даже после длительного мытья и стирки одежды от них продолжало жутко пахнуть. Иван и Александр в те дни ходили и не знали, куда деться от стыда. Но вскоре насмешки и тыканье пальцем все же прекратились. Их сослуживцы со временем поняли, что в такой ситуации может оказаться каждый. Да и чего над ними смеяться? В плен не сдались, оружие не потеряли, вернулись целые, когда каждый солдат на счету. А то, как уцелели, не так уж и важно. Главное, что живы остались.
Если вам понравилась статья, то рекомендую также прочитать:
О Спасе на Сенной, церкви среди кабаков и притонов;
О Соловках, первом острове ГУЛага;
О Знаменской церкви, снесенной ради метро
Вступайте в группу Актуальная история В Контакте!