Внутри снеговика номер ноль двадцать три была черная пустота. И чтобы хотя бы на пару минут заглушить безмолвный крик отчаяния, он выходил из морозильника на летнее солнышко. Эта мучительная пытка таяния под лучами жаркого светила отрезвляла снеговика.
Он посмотрел на лужицу воды с морковкой возле крыльца морозильника и подумал: «Еще один спекся». Что-то не давало ему совершить последний отчаянный шаг на зеленую лужайку и превратится в такую же лужу. Это небольшая искорка надежды, которая заблудилась внутри него.
Сделав вздох, снеговик отправился назад в нутро морозильника. Его ждали горы писем для Деда Мороза. Он и его собратья «по радости» разбирали их и читали денно и нощно, обливаясь ледяными слезами. Слезами, полными муки и боли от прочтения писем.
- Как так можно писать?! – не выдержал один снеговик и вскрикнул. – «Ться» и «тся» это же так просто! Ааааа! – это были его последние слова, что внятно услышали его собратья, после чего, столкнувшись со снеговиком номер ноль двадцать три, он выбежал на улицу и, ругаясь на всю округу, костерил безграмотность родителей, что писали за своих маленьких чад.
- Эх. Подарил бы уж наконец-то Дед Мороз детям желание правильно и грамотно писать, чтобы у нас было хоть какое-то будущее! – высказался в слух новенький снеговик.
«Наивный, - подумал про себя снеговик ноль двадцать три, - и я когда-то таким был. Всего пару месяцев назад».
На этой проклятой работе у Деда Мороза еще не было снеговика, который прожил хотя бы один год.