Проснулась уже в очень растрепанных чувствах: личная жизнь отчаянно разваливалась, а из солнечного Лиссабона пора было возвращаться в мрачную Москву, а среди знакомых, но навязчиво чужих людей одиночество ощущалось особенно остро. Поныть на жизнь оказалось откровенно некому, поэтому, легонько всплакнув, я набила чемодан всеми знакомыми вещами, обнаруженными в номере, и отправилась на поиски последней местной еды перед самолетами домой - перелет обещал быть долгим и муторным.
В автобусе, роняя малодушные слезки, погрузилась в переписку с обсуждением ушедшей ночи. Очередная смска оказалась неожиданно подстрекательской: “Кстати, до вокзала du Nord идет RER поезд. Не помню сколько стоит”.
И тут я подумала: а почему, собственно, нет? На карте осталось что-то вроде 10к русских рублей, то есть до Парижа и обратно в аэропорт должно было хватить, а остальное особо не имело значения.
Чуть заполночь, я еду из аэропорта на вокзал du Nord, какой-то потрепанный парень рассказывает мне про несчастную судьбу русского беженца во Франции, а я все никак не могу понять, что ему вообще нужно от ненакрашенной девушки в мятой черной толстовке и с выражением лица в стиле “отобрали шарик и не купили мороженое”. Может, почуял родственную душу?
Подъезды к вокзалу напомнили кадры из фильма ужасов или картины про постапокалипсис: ржавые рельсы, потертые граффити и подрагивающий свет тусклых фонарей где-то сбоку. От Парижа дохнуло Питером, к тоске добавилась тревога, но дури по-прежнему хватало для ночи приключений. На выходе из здания, величественного и грязного, как и весь этот город, спросила у пробирающейся к такси пары, что здесь можно недалеко посмотреть ночью. “Санитары!”, - вспыхнуло у них в глазах, а потом, секунд через 20, девушка сказала мне на ломаном английском, что здесь недалеко “сакрекёр”. По здравом размышлении я поняла, что, собственно, идти больше некуда, так что почему бы не двинуть на поиски этого неведомого нечта?
Интернет закончился вместе с вокзалом, но примерное направление - это тоже немало. Правда, через пару кварталов вместо ожидаемого бульвара обнаружилась просто улица, и стала очевидной необходимость выяснить дорогу у местных.
“Местными” почему-то оказалась группа парней со слишком темной для французского климата кожей. “САНИТАРЫ!” блеснуло было и в их глазах, а потом они что-то обсудили на незнакомом языке и один бодро вызвался проводить меня до загадочного места, название которого мне, наверное, так и не суждено будет выговорить.
Кажется, после этой ночи я могу считать, что повидала Париж. Вечер пятницы, начало октября, открытые двери баров, грязь, окурки, запах травки, секс на бетонном подоконнике какого-то подрагивающего от музыки здания, шум и легкое безумие города, который потерялся - от осени, толп чужих здесь людей, незнакомой речи, большой политики и плотных клубов дыма, в которых Париж, кажется, просто предпочел утопиться. И вот между эти барами, борделями, пьяными и отчаянными лежал наш путь к Сакре-Кёр.
Собор встретил тишиной и чистотой - зеленая трава, яркий свет, белые стены - вечность, отлитая в камне. И внизу - Париж, весь в огнях, тоже светлый и чистый под суровым взором базилики.
Возвышенный настрой несколько подпортил мой проводник, пытавшийся принудить меня то к обнимашкам, то к совместным фотографиям. Его несколько тормозило кольцо на безымянном пальце моей левой руки, однако явная удаленность возможной угрозы делала её недостаточно убедительным аргументом.
Путь назад был одним из самых страшных опытов в моей жизни - круче брекетов, сороконожки в деревенском туалете, двойки по литературе в пятом классе и даже потери девственности. Мы оба не очень говорили на английском, абсурдность происходящего зашкаливала, было холодно, а вокруг - уже беснующийся Париж. С каждой минутой мой проводник становился все более недовольным, а его попытки обнять - все настойчивее. Я то и дело поглубже подтягивала капюшон когда-то чёрной толстовки (доставшейся мне, к слову, от любимого мужчины) и умоляла мир все-таки отпустить меня из этого приключения без физических последствий.
Слева выросло мрачное здание du Nord, и от сердца немного отлегло. Мой проводник остановился, посмотрел на меня, достал из кармана 50 евро и спросил, не нужны ли мне деньги. Я так никогда и не узнаю, что он хотел этим спросить.
Было всего около двух ночи, до открытия вокзала оставалось около 2,5 часов, октябрь дул и моросил, толстовка откровенно не справлялась.
В круглосуточном кафе нашлись суп и кофе, но как их было мало на эти самые 2,5 часа при парижском сквозняке - и безумном желании уснуть или хотя бы вытянуть затёкшие ноги. В итоге терпения хватило на полтора, и я решила погулять неподалеку. Здесь мне встретился, кажется, единственный за сегодня настоящий француз. Красивый, но какой-то очень несчастный, резкий и бесприютный Николя, в ночь с пятницы на субботу, как и я, ищущий приключений - но в родном городе и абсолютно пьяном виде. Наше общение было очень коротким: он предложил что-то неприличное, я отказалась, мы разошлись.
Я проснулась от того, что кто-то легонько тряс меня за плечо и повторял “мадам”. Оказалось, что поезд прибыл в Шарль де Голль, все уже вышли из вагона, и только я так и осталась спать, почувствовав себя наконец в безопасности.
Было около 6 утра, до вылета оставалось часа три, и я двинула к гейту. Курить было уже невмоготу, поэтому осталось только расползтись по креслу и постараться не уснуть. Когда я открыла глаза, сердце упало в желудок. Но паника оказалась преждевременной: посадка только что началась, поэтому у меня по-прежнему были все шансы попасть в Москву. Стало немного досадно.
Записано Котом
