Когда мы с братом были мелкими, ну лет по семь - восемь, то жили в военном городке и каждое утро у нас начиналось с пения "Интернационала".
Мама нас будила и уходила делать завтрак, а мы, лежа в постелях, орали дурными голосами "Вставай, проклятьем заклейменный" и так далее. Орали до тех пор, пока один из нас не выдерживал и, повинуясь зову природы, не вскакивал и не убегал в тубзик. Весь этот день ему и приходилось носить звание "проклятого-заклейменного".
В квартире за стенкой жил замполит части и на одной из офицерских встреч он сказал, что каждое утро, как и положено настоящему коммунисту, просыпается под исполняемый детским хором "Интернационал". Даже если еще и рано вставать.
Узнав о том, что у нас есть слушатель, мы с братом стали орать коммунистический гимн с удвоенной силой. Нам ведь не жалко. Пусть человек порадуется!
Когда мы с братом были мелкими, ну лет по семь - восемь, то жили в военном городке и каждое утро у нас начиналось с пения "Интернационала".
Мама нас будила и уходила делать завтрак, а мы, лежа в постелях, орали дурными голосами "Вставай, проклятьем заклейменный" и так далее. Орали до тех пор, пока один из нас не выдерживал и, повинуясь зову природы, не вскакивал и не убегал в тубзик. Весь этот день ему и приходилось носить звание "проклятого-заклейменного".
В квартире за стенкой жил замполит части и на одной из офицерских встреч он сказал, что каждое утро, как и положено настоящему коммунисту, просыпается под исполняемый детским хором "Интернационал". Даже если еще и рано вставать.
Узнав о том, что у нас есть слушатель, мы с братом стали орать коммунистический гимн с удвоенной силой. Нам ведь не жалко. Пусть человек порадуется!
