Иногда мне вспоминаются первые месяцы моей службы, особенно когда после прохождения курса молодого бойца, армейская судьба нас, нескольких человек занесла на учебный центр связи, где готовили специалистов связи различных специальностей. При прохождении КМБ, мне пришлось изрядно попотеть, чтобы вернуть себе прежнюю физическую форму, несколько утраченную после года занятий в вузе. Учась на дневном обучении, я немного подзапустил себя, хотя раз в неделю посещал обязательные институтские занятия по физкультуре, на которых, мы тупо наматывали круги, бегая трусцой вокруг здания стадиона имени Ленина. Один раз меня даже "припахали" пробежать за родной институт на общегородских соревнованиях, проводимых среди студентов ленинградских вузов, посвящённых Дню Победы… Но из-за сильной учебной нагрузки, о регулярности занятий спортом, какая была в школе (три раза в неделю!) уже не могло быть и речи. Как говорил мой отец – Или ты нормально учишься или «дубасишь» грушу и выжимаешь штангу. На время мне пришлось забросить занятия боксом и забыть дорогу в любимую «качалку», расположенную в соседнем доме, пользующуюся бешеной популярностью у всех пацанов из нашего двора. К турнику, установленному на дворовой спортивной площадке, за прошедший год, подойти тоже удавалось не часто...
Теперь же курс молодого бойца, проводимый строгими сержантами, быстро согнал гражданский лоск и серьёзно встряхнул моё юношеское сознание, так, что иногда в голову лезли шальные мысли – Вот, я дурак, такой, если бы уехал в «строяк» куда-нибудь в КОМИ, то мог бы запросто откосить от весеннего призыва… Я не захотел оставаться один, в то время как всех моих сокурсников и дружков стали забривать в ряды непобедимой и легендарной, ещё с середины апреля месяца. В последний день июня поехал и я в наш Областной Военный Комиссариат, тот самый, чьё трёхэтажное здание песочного цвета и по сей день находится у набережной реки Фонтанки.
С первого дня нахождения в армейской среде, всем нам дали понять, что в этой «организации» шутить не принято и всё надо выполнять беспрекословно, быстро и в сроки отведённые нормативами. Каждый день мы бегали, прыгали, ползали, учились быстро одеваться и раздеваться, снова бегали, прыгали и ползали… От интенсивного ползания по песчаной местности мои локти и колени были стёрты в кровь, покрылись коркой и потом ещё долгое время заживали. Но режим и регулярные нагрузки сделали своё дело. К концу третьей недели такой долгой службы, я мог не только подтянуться на турнике положенное количество раз и выполнить пять-шесть подъёмов с переворотом, но и с лёгкостью выполнять такие упражнения как «склёпка», «прямой выход силой», «замок» и даже сложный выверт, называемый «офицерским выходом». Как то раз даже рискнул свертеть на гимнастическом турнике такое упражнение как «солнышко», правда, кисти рук пришлось подстраховать тонкими ремешками от брюк х/б. И ведь получилось!
А ещё я умудрился отлично пробежать километровый кросс на первенство учебного пункта, заняв первое место в своём забеге и почётное третье место среди всех курсантов.
Потом была присяга, через несколько дней после которой я с группой товарищей был отправлен в учебный центр, расположенный в ближайшем пригороде Ленинграда… О нашем недолгом обучении могу следующее – большее время мы грузили, таскали, катили и разгружали на территории части различные грузы или выезжали на практику в поля, где под руководством сержантов занимались рытьём траншей под укладку кабелей связи. Как правило, копка была "отсюда и до вечера", с перерывом на обед, который привозили на прямо место, что в общем то было совсем не плохо, т.к. не смотря на тяжёлый физический труд, проводить время на природе, было значительно приятнее, чем работать на территории части или находиться в каменных стенах здания казармы, в которой помимо нас, «жили» и местные солдаты.
Из воспоминаний о недолгой учёбе запомнилось всего пара моментов - первый это когда после КМБ наша группа из шести человек во главе с прапорщиком, прибыла на один из питерских ж/д вокзалов и до отправления электропоезда, который должен был нас отвести на новое место службы, было больше часа времени. Когда наш сопровождающий отлучился, куда-то по своим делам, оставив нас сидеть и ждать его возвращения в зале ожидания вокзала, я тоже прогулялся до ближайшего телефона-автомата, из которого смог дозвониться на работу к отцу и сообщить, что ещё минут тридцать-сорок буду на вокзале, а потом уеду к новому месту службы. Отец сказал, что попробует сорваться с работы и подскочить на вокзал… Представьте себе такую картину – запланированное время уже подошло к концу, "прапор" вернулся к нам, нашу электричку уже подали к платформе и мы, закинув за плечи свои вещевые мешки, отправились в начало состава занимать места в вагоне, а отца всё нет и нет… Проходим во второй вагон, занимаем места, размещаемся и ждём отправки нашего электропоезда. Строгий "прапор" запрещает нам выходить в тамбур и мне остаётся только смотреть в окно, высматривая знакомую фигуру отца. Что я и делаю…
Отец, с авоськой апельсинов в руках, появляется в конце платформы ровно в тот момент когда наша электричка медленно трогается с места и начинает удаляться от вокзала, увозя нас из города. Я видел идущего по платформе отца, но сделать уже ничего не смог – как говорится, не судьба!Второй случай, произошёл 24-го сентября уже под конец нашей учёбы, когда мы сдали все экзамены и получив знаки «специалист 3-го класса», ждали распределения и отправки по частям Ленинградского округа. Этот случай напрямую повлиял на моё распределение в войска в «солнечное» Заполярье. В тот день, мне и ещё нескольким солдатам нашего учебного взвода, пришли посылки от родителей(первая моя посылка!), получив которые мы с радостными лицами поспешили к себе в казарму.
Но наша радость была не долгой – не успели мы войти в помещение, как дневальный сообщил нам, что нас вместе с посылками, ждут в каптёрке…Идём в каптёрку, в которой помимо «каптёра», находились ещё два сержанта, решивших просмотреть содержимое наших посылок. Я, конечно понимаю, что делиться с товарищами необходимо, но чтобы практически всё содержимое без зазрения совести, было забрано для каких то мифических дедов, которых мы никогда не видели и с которыми пока не сталкивались, тут уж дудки! Меня сильно взбесило, что младший сержант не из нашего взвода, с очень распространённой для выходца из южной республики фамилией, снял свои сапоги и стал примерять, мои поношенные кеды (производства завода Красный треугольник), видимо решив, забрать их себе, а заодно бесцеремонно изъял из посылки все пачки сигарет(пять пачек ТУ-134- целое богатство!) и банку варёной сгущёнки(мамуля постаралась!), которую он засунул в карман своих штанов. Этот «капрал», сам совсем недавно приехал в часть после сержантской школы и сейчас, точно был не прав… Этого парня пришлось немного осадить – Земляк, а ты ничего не попутал? Всё что забрал, положи на место и извинись! Если ты, уважаемый, не понял, то я могу объяснить тебе и по-другому… Спокойно так, говорю этому сыну гор и пристально смотрю в его темные глаза. Я был первый, кто, постучавшись и спросив разрешения, вошёл в комнату каптёрки. За моей спиной стоят ещё два счастливых обладателя посылок и ждут своей очереди… - Боэц, ты, чо! Борзый, да? Нэт, ты совсем жадный! Я вэчером, после отбой приду и тибя задрочу как барана! Лэтат будишь!- корявым языком младший сержант произносит слова угрозы, сопроводив их ощутимым тычком мне в грудину. От удара отлетаю на стоящих за моей спиной товарищей, едва не свалив их на пол. - Ну что же, ты сам нарвался! – такая мысль мгновенно проносится в моей голове и я вдохнув-выдохнув воздух, делаю шаг вперёд, потом ещё один и одновременно ложным выпадом имитируя удар, выбрасываю свою правую руку на уровне головы обидчика. Левой рукой, совсем без замаха, снизу вверх кулаком провожу удар в нижнюю челюсть «капрала», так сильно, что у бедняги шумно клацнули зубы… Затем делаю ещё шаг и правой рукой быстро хватаю уже безвольное тело за ремень, помогая себе второй рукой, отрываю младшего сержанта от пола и отбрасываю на не успевшего ничего понять каптёра! Оба падают на пол. Второй сержант, видя такой поворот событий, в нашу потасовку, влезать не рискует… Молча забираю со стола свои сигареты и кладу их в посылочный ящик, потом нагибаюсь и подбираю с пола свои кеды, складываю их вместе, затем отправляю их себе под мышку(к слову сказать, что мои кеды верно отслужили мне всю оставшуюся службу и больше на них никто не покушался) и ухожу из каптёрки…
Спустя несколько минут почти всё содержимое посылки раздаю своим товарищам по отделению. Оставив себе две пачки, остальное курево так же раздаю парням…
Почти сразу после отбоя, история имела продолжение – уже новый дневальный будит и сообщает, что меня ждут в своей Ленинской комнате «местные» солдаты, те, которые «живут» в соседнем крыле нашего этажа. Одеваюсь по полной форме, особо уделив внимание сапогам и поясному ремню, который должен быть затянут, как положено солдату моего периода службы и направляюсь в соседнюю казарму… В «чужой» казарме, без особого страха, обращаюсь к дневальному, стоящему возле тумбочки, которому объясняю, что меня, зачем то позвали в вашу "Ленинку", мол, ты мне подскажи как пройти и не заблудиться. - Иди прямо! Вторая дверь налево…- объясняет мне солдат, потом не громко произносит ещё – Зёма, ты только не ссы… у них через пару дней приказ… не съедят… - Спасибо, друг! Вот возьми себе пару сигарет. Потом скуришь – угощаю дневального куревом, прячу пачку в кармане брюк и направляюсь в Ленинскую комнату. Стучусь в дверь с красной табличкой, подтверждающей, что с выбором двери я не ошибся, открываю тяжёлую створку и со словами – Разрешите войти – прохожу вовнутрь комнаты, затем останавливаюсь почти сразу за порогом, не забыв плотно прикрыть за собой дверь.
Осматриваюсь и вижу, что в комнате за партами сидит человек десять, по виду уверенных в себе, парней, с явно неуставными стрижками на головах. Кто в каком звании не разобрать, потому что все сидят без гимнастёрок. Замечаю несколько цивильных футболок с картинками на груди, кто то одет в морскую тельняшку, кто то сидит в белоснежной нательной рубашке. Так же подмечаю, что почти у всех на плечах видны широкие помочи подтяжек. "Дедушки" вольно расположились в комнате и отдыхают от всех насущных дел. Не громко работает телевизор, на голубом экране которого, зрителям показывают какую-то музыкальную передачу. - Не стой в дверях, воин! Проходи на середину, а мы на тебя посмотрим – произносит кто то из сидящих в комнате.
Выполняю «просьбу» и прохожу в центр. Встаю перед первым рядом парт, так, что прямо за моей спиной оказывается высоко висящий портрет вождя, того самого, что живее всех живых, чуть ниже его висит целый ряд портретов Членов Политбюро, возглавляемый действующим «минеральным» секретарём. Замечаю, что на других стенах висят карта СССР и стенды, посвящённые Партии и Комсомолу, жизни страны и Советской Армии. - Что же ты, щегол, аж целого «капрала» обидел? Да не просто обидел, а ещё и в бубен ему прилюдно настучал? Не хорошо! – говорит один из дедов, у которого из-под края рукава футболки, видна часть рисунка замысловатой армейской татуировки. - Пусть расскажет, как всё было – подаёт голос, кто то из сидящих за последней партой, потом обращается ко мне – Ты, давай говори и не дай боже, хоть чутка созведишь! Правдиво рассказываю, как получил посылку, как позвали в каптёрку, потом подробно говорю о произошедшем конфликте. Одним словом всё подробно изложил… - Сынок, здесь армия и надо делиться с ближними… - щёлкнув оттянутыми подтяжками, произносит ещё один из моих «дознавателей» - Хавчика пожалел что ли? Стою и молчу, уткнул свои глаза на точку с обозначением города Москва на висящей карте СССР. - Чего молчишь? – звучит ещё один вопрос. - Этому младшему сержанту... – начинаю говорить слова, но не успеваю закончить фразу, как дед с наколкой на плече, резко перебивает меня – Да, ты щегол и впрямь, опух! В армии надо говорить товарищу младшему сержанту… Это понятно? - Так точно, понятно! – произношу слова, потом продолжаю - С этим младшим сержантом, я готов был поделиться, если бы он нормально попросил, а не тырил. А ещё я думаю, что мои старые кеды, никто из вас и не подумал бы одеть себе на ноги… Сигареты и хавчик, я сразу же раздал своим… из взвода. - Чего ты гонишь, земляк! У нас тут нормальная часть, а не стройбат какой то! – звучат слава рослого парня, крепкого телосложения, одетого в морскую тельняшку с закатанными рукавами. - Ты хочешь нам сказать, что он забрал себе твои кэды? – с сомнением в голосе звучит ещё вопрос от темноволосого парня, который произносит слова с южным акцентом, потом он говорит ещё – Нэ могу верить твоим словам! - Забрать не успел, хотя разулся и после примерки хотел это сделать! – отвечаю горцу, потом просто произношу слова – Меня учили, что у младших, отнимать что либо, стрёмно! - Захад, я говорил с каптёром, всё было так, как он говорит! Твой, зёма сам виноват! Тапки забрал, хавчик и курево тоже, да ещё и фанеру ему пробил… - неожиданно в мою поддержку, говорит слова один из парней – Этот ему и вернул ответку! - Ты, спортсмен что ли? Бокс знаешь?- интересуется невысокий крепыш, всё время до того молчащий и откровенно рассматривающий меня. - Немного – кратко отвечаю на вопрос. - Какое немного! Так ему врезал, что бедняга теперь не может челюстью нормально пошевелить! Санёк, что решать будем? – произносит этот же невысокий крепыш, обращаясь к парню с наколкой на плече, который почти сразу же ответил товарищу – Макар, через пару дней приказ, а там и глядишь, домой уедем! Влетать перед самым дембелем, из-за этого щегла, как говорит наш Васыль, дурнив не мае! Так, Васыль? - Так, Сашко! Все так! Через день-два этих «специалисив» отправлять в вийска, а мы тут залышимось! Оно нам надо? – поддерживает товарища Василь, потом выдаёт ещё – А у цего хлопця, характер е… Мени вин дуже подобается! Нехай звидце звездуе… к соби во взвод.
- Ты откуда призвался? – интересуется парень в тельняшке. - Я местный… из под Питера – отвечаю рослому здоровяку, припоминая, что его лицо, откуда то мне знакомо. - А точнее? – не отстаёт здоровяк. - «Болгарию» знаешь? – звучит мой ответ. - А не врёшь? – удивляется дедушка, потом уточняет – Со «Строителя», с «Пропитки» или с «Механки»?
- С «Вокзальной»! - "Базар-Вокзал-Пропитка" – одно и то же! – произносит парень, потом говорит, объясняя всем присутствующим – Я с «Механки» и мы с «Пропитовскими» всю жизнь звиздились! Шобла на шоблу! А я сижу и гадаю, откуда рожа, этого кренделя мне знакома! Оказывается он мой зёма!
- Меня Серёгой зовут – он неожиданно встаёт со своего места, подходит ко мне, протягивает свою руку и представляется, потом спрашивает ещё - Ты в местной «путяге» не учился? - Борис! – называю своё имя, потом объясняю – В «путяге» не учился, я студент…
Я вернулся в свою казарму, разделся и мгновенно заснул, а уже днём у меня был ещё один серьёзный разговор, после которого, буквально через пару дней (дедушка Васыль, как в воду глядел) меня и ещё двоих парней из взвода, отправили служить в Мурманскую область, в в/ч расположенную где то в районе посёлков Печенга, Заполярный и Никель…