Дорога в два часа езды по неровному и замерзшему снежному покрову, откровенно говоря, вымотала. Сначала тряска по снежным барханам ночного Мончеозера, которое мы преодолевали полчаса. Затем, свернув на берег, снегоход выскочил на зимник, который повел нас сквозь темный тоннель из нависших деревьев и, наконец, проскочив еще два озерца, мы выехали на горную тропу.
Началась фигурная езда. Тропа петляла между огромными валунами, и то резко опускалась вниз, то снова поднималась вверх. Сноп света фары метался из стороны в сторону. По бокам укатанного снегоходами пути, стояли заросшие растительностью крутые горные склоны, которые нависали откуда-то сверху. А между ними, просматривались звезды, которые уже начинали угасать на фоне поднимающегося рассвета.
Морозный рассвет набирал свою силу. Горные качели зимника остались позади. Уже можно было разглядеть все прелести зимней природы, да и ехать стало легче на сменившемся рельефе местности.
Путь наш подходил к финишной стадии. До избы, затерявшейся в лесном массиве, оставалось около трех километров. Вот только для отдыха времени у нас не было. Дел немало. По приезду на место - разгрузка волокуши, потом - заготовка дров. В лесу надо найти сухие деревья, завалить их, напилить на месте, привезти, наколоть. Запас необходимо делать на несколько дней.
Затем поездка на озеро за водой. Начерпать воду из пробуренной лунки, с толщиной льда больше метра, не так-то просто. А воду надо набрать в пять пятилитровых пластмассовых бутылей. А кто-нибудь пробовал это делать в двадцатипятиградусный мороз? Сразу скажу, что занятие не из приятных.
Пока я мысленно вспоминал о предстоящих делах, которые нас ждут, мы с Михалычем прибыли на конечный пункт к избе, которая станет местом нашего проживания на трое, а может и на четверо суток.
Да, я еще не сказал, зачем мы поперлись за тридевять земель, в глухомань и в такие морозы. Я думаю, что вы сами уже догадались, что на такие "подвиги" способны только рыбаки, ну еще и охотники. Вот и мы с Михалычем отправились на горные, так называемые Волчьи озера. Наша рыбалка планировалась на озере Верхнем Волчьем.
Завершив все дела, мы вошли в избу, когда стрелки часов перевалили через полуденный экватор циферблата. Изрядно замерзшие и уставшие, сняли с себя облачающие нас доспехи из одежды, которая местами обледенела на морозе от набираемой нами воды. Тепло, из заранее затопленной железной печки, обложенной кирпичом, уже заполнило избу и приятно ласкало нас, промерзших на морозе.
Оттаявшие в теплом воздухе организмы разбудили в нас чувство голода. Заботы о завтрашнем дне не давали нам возможность перекусить. За окном, какая-то нахохлившаяся от мороза северная птица, тоже пыталась пообедать в птичьей "столовой", стуча клювом о замерзшую пищу, неизвестно когда и кем выложенную для пернатых гостей.
Михалыч хлопотал у раскаленной плиты, я занимался нарезкой того, что не требовало разогрева. Стол быстро наполнялся продуктами, глядя на которые просыпался зверский аппетит голодного человека. В центр стола Михылыч поставил сковороду с румяной жаренной картошкой. Следующее его действие у меня вызвало удивление. Он, пошарив в рюкзаке, извлек из него банку с рыбными консервами и ловко орудуя ножом вскрыл ее.
- В приметы не верю, - сказал Михалыч, опередив мой вопрос.
- Наш человек! Я тоже не верю всем этим предрассудкам, с одного памятного момента в моей жизни, - ответил я Михалычу, - потом расскажу.
Михалыч окинул взглядом наш стол и сказав, что чего-то самого главного на нем не хватает, вытащил из рыбацкого ящика бутылку "горькой" и торжественно водрузил ее на стол.
- Вот теперь порядок! Можно приступать к трапезе, - произнес Михалыч, наливая, - должны же мы отметить наш приезд?
Дальше все, как обычно в таких случаях: "За приезд!", "За успех!", "За тех, кто в море!" Михалыч не угомонился, пока опустошенная стеклотара не отправилась в мусорное ведро. Я понял, что рыбалка сегодня не ожидается, а что делать с остатком дня и длинной ночи я даже не предполагал. Столько сна в мой организм не уместится, а заняться совершенно нечем. Свет двенадцативольтовой лампочки от привезенного аккумулятора был не на столько хорош, чтобы можно было чем-то заниматься. Михалыч не долго думал, чем ему занять время. Он улегся после сытного обеда, сдобренного крепким, но расслабляющим напитком, включил приемник, и вскоре изба была наполнена не только теплом, но и богатырским храпом вперемешку с музыкой. Я понял, что мне предстоит тяжелая ночь.
Продолжение - ЗДЕСЬ...