В тёмной комнате, потревоженной лишь блеклым холодным светом монитора, сидел человек. Он что-то быстро печатал, его пальцы, не задумываясь, автоматически били по клавишам клавиатуры, глаза, уже немного слезящиеся и покрасневшие, стремительно скользили по строчкам проявлявшегося текста. Размеренно тикали часы, хотя одна из стрелок застряла на двенадцати, так что узнать точное время возможности не предоставлялось. Константин давно хотел уже купить новые часы, но работа офисного клерка отнимала слишком много сил и времени. Так что приходилось довольствоваться тем, что есть.
Мужчина, наконец, поставил точку в последнем предложении и откинулся на спинку стула, тут же охнув от резких тянущих ощущений в расслабляющихся мышцах напряжённой спины. Немного размяв шею и плечи, Константин потёр уставшие тяжёлые глаза и перевёл взгляд на окно. Сгущавшиеся сумерки уже полностью охватили небо, луна еле проглядывалась через сплошные тени и пускала на погружённый в сон город лёгкие полосы света, слабые, скользящие и не освещающие.
Клерк вздохнул. Хотел же сегодня покончить с работой пораньше и дать себе больше времени на такой необходимый сейчас сон. Брови нахмурились, выделяя начинающую проявляться складку на лбу. Ивлеев уже несколько раз поднимал со своим начальником тему отпуска, однако сначала нагрянул ревизор с проверкой, затем наметилось сокращение штата и приходилось прилагать много усилий, чтобы удержаться на нагретом месте, после этого подошёл конец квартала и мужчина погрузился в бумажную волокиту. Людей ужасно не хватало, и на рабочем столе постоянно появлялись всё новые и новые кипы документов. А вот сейчас офисному работнику дали важный проект, от которого зависело его повышение.
«Нужно отправить письмо», - напомнил себе Константин и вновь вернулся к компьютеру, чтобы отослать начальнику отчёт по выполненной работе. Тут его глаза зацепились за выскочившую иконку рекламы, раздражающе яркое и броское, обещающую изменить жизнь в лучшую сторону. «Что, меня резко повысят, начальник перестанет докапываться до всякой ерунды, у меня внезапно появится родственник, завещающий мне квартиру где-то в центре, а ипотека выплатит себя сама?» - усмехнулся клерк, уже собираясь закрыть иконку. Однако курсор дрогнул и вместо желаемого крестика нажал на саму рекламу, перенося Ивлеева на какой-то незнакомый ему сайт.
«Счастье.com» гласил заголовок. Мужчина приподнял бровь в недоумении: это был простой чат, где люди делились наболевшим и искали понимания у случайных зрителей их отчаяния. Он скривился, неужели им так приятно искать жалости на стороне? Они ведь даже не знают друг друга, а уже так открыто сообщают о своих проблемах посторонним людям. Константин уже собирался покинуть этот театра абсурда, как вдруг его взгляд зацепился за одинокое сообщение, на которое так никто и не ответил:
«Этот сайт посвящён счастью, а вы не способны разглядеть его у себя под глазами».
Мужчина задумчиво потёр подбородок, выискивая в потоке текста того же пользователя. Неизвестный изредка отвечал другим людям что-то вроде: «Не стоит делать поспешных выводов, поговори с ними ещё раз» на жалобы на родителей и друзей или «Должно быть и что-то хорошее, присмотрись» на бесконечные монологи о подлости судьбы и жизни, но его всё так же игнорировали. Ивлеев открыл окошко личных сообщений, нашёл заинтересовавшую его личность и набрал:
«Что же, по-твоему, не видят люди?»
«Неба», - моментально пришёл ответ.
-Что за глупость?, - поморщился клерк, уже начиная задумываться о том, что не стоит вот так спонтанно срываться в переписку с неизвестными.
Вслед за ответом пришло одно сообщение.
«Вы любите небо? Какое оно сейчас?»
Константин нахмурился. Какое ещё небо? Ему, что, заняться нечем, только небо рассматривать. Мужчина ещё раз посмотрел в окно. Небо как небо. Мрачное, чёрное, как и должно быть ночью. Ничего особенного. Если подумать, и дневное небо особо не впечатляло. Блекло-голубое, испещрённое цепями серых облаков, словно ползучими змеями, со слепящим глаза солнцем, мешающим работать, так что часто приходилось опускать жалюзи, чтобы продолжить.
«Обычное небо», - написал он.
«Вы тоже не видите».
«Слушайте, я занятой человек, мне некогда отвлекаться на всякого рода мелочи. Если у вас так много свободного времени, пошли бы и сделали что-нибудь полезное. А у меня его нет. Мне надо работать. Всего хорошего, до свидания».
Ивлеев уже ложился спать, расслабляясь после напряжённого дня, пытаясь отстраниться от всего будничного и уже порядком поднадоевшего, сбегая в мир сновидений, но никак из его головы не выходили последние строки, что написал ему случайный собеседник:
«Как может не хватать времени на жизнь?»
Следующий день встретил мужчину обжигающим сухим ветром и выговором от начальства. Шеф заверял его, что сдать проект он должен был ещё вчера, хотя оговоренный срок сдачи наступал только через десять дней. Константин со злости сжимал кулаки, но возразить ничего не мог. Все документы он оставлял на рабочем месте, и загадочным образом число «15» в них превратилось в пятёрку. Радостно скалился в уголке Николай Змейвицкий, давно претендовавший на ту же должность, что и Ивлеев, хотя ничем особым не отличился и валял дурака в офисе уже восемь лет без продвижения по карьерной лестнице. «Зачем стараться отличиться самому, если можно принизить других», - таков был девиз извечного конкурента Константина, и мужчина даже не сомневался в имени человека, подставившего его.
Настроение было просто отвратительное, солнце нещадно жгло щёки и шею, небо зубоскалило противной белоснежной улыбкой Змейвицкого. Внезапно клерк вспомнил о незнакомце, что-то вещавшем о красоте неба и счастье. А что он на это скажет? Ивлеев потерял свой проект, последние крохи доверия у начальства, кучу времени и нервов. И чему тут можно радоваться? Небу? Вот этому самому невзрачному небу?
Отправляя фото, мужчина ожидал, что его новый знакомый заберёт свои слова обратно, признает, что нет ничего необычного в этом сером клочке мира, но…
«Красивая радуга».
Константин поднял глаза, действительно замечая удивительное явление природы, воздвигшееся над ним.
«Был дождь?», - удивился он. Внезапно мужчина начал замечать ранее упущенные из виду детали: тёмные крапинки на асфальте, блестящие на солнце искры в ветвях деревьях, свежее дуновение воздуха…Ивлеев замер, во все глаза уставившись на мир вокруг себя. Он жил своей собственной жизнью, отдельной от повседневности клерка. Ни единое создание не угнетало его заботы: дворовые коты щурились на солнышке, подставляя под жаркие лучи свои облезлые бока, шелестели листьями деревья и пели о чём-то своём птицы. Константин чувствовал себя так, будто он сидел в изолированной комнате, в которую не проникал звук, а затем его резко бросили в шумное море чувств и ощущений.
В голове побежали мысли, грудь заволокло чем-то тяжёлым, и мужчина сам не заметил, как выдал всё то, что так тревожило его всю дорогу. Обиду на несправедливость, злость на непонимание, ярость на нежелание слушать. Возможно, он сказал чуть больше, чем сказал бы вчера при таких же обстоятельствах. Клерк почувствовал себя ребёнком, который хотел внимания, хотел, чтобы его пожалели, поддержали, сказали, что всё будет хорошо и всё у него получится.
«Тебе правда это так важно? Всё это так пусто. Все эти волнения».
Ивлеев разочарованно застонал. Этот человек совсем его не понимал. Если бы не было важно, он бы и не занимался этим, так?
«И что ты предлагаешь?»
«Не думай об этом так много. Не ставь работу на первое место, а то всю жизнь проведёшь скованным своими же идеалами».
Идеалы? Нет у него никаких идеалов. Просто при возможности занял довольно перспективную должность, на ней же заработал деньги на личную квартиру, не очень большую, но места для одного человека было более чем достаточно.
«И что же должно стоять на первом месте по твоему мнению?»
«Жизнь. Люди, что тебя окружают. Любимое дело, приносящее радость. Ты сам».
«Поверь мне, люди, что меня окружают, - это не то, что стоит ставить на первое место. Вот, например, моя соседка. Ей вечно что-то не нравится, пристаёт ко всем, придирается. Вот недавно к моей одежде прицепилась, чем-то ей там не понравился мой внешний вид».
«Несчастная одинокая женщина, - не согласился собеседник. – Ты не пробовал с ней поговорить, сказать ей что-то хорошее? Просто поздороваться?»
Константин буркнул себе под нос: «И, конечно, после этого она тут воспылает ко мне великой любовью». Он как раз подходил к своему подъезду и заметил ту самую соседку. Она копалась в земле клумбы при доме, её коричневые жилистые руки были все в грязи, тронутые сединой волосы прикрывал платок, и мужчина заметил, что он был совсем мокрый. Впрочем, как и одежда пожилой женщины. Клерк нерешительно остановился возле соседки и попытался завязать разговор. Он и сам не знал зачем, но слова незнакомца затрагивали что-то в его душе. Хотелось доказать, проверить, опровергнуть или же…поверить?
-Здравствуйте. Что вы здесь делаете?
Женщина повернулась на звук, лицо её выражало возмущение и, кажется, даже удивление. Выцветшие серо-зелёные глаза излучали укор, и Константин тут же почувствовал себя неловко. Он опять что-то сделал не так по её непопулярному мнению?
-За цветами ухаживаю. Кто-то же должен это делать. Никому они не нужны, а ведь вместе договаривались…- соседка покачала головой и вернулась к посадке, как заметил Ивлеев, саженцев.
-Я не про это. Дождь же был, вы не боитесь простудиться?
Женщина застыла, опять поворачиваясь лицом к мужчине. Он заметил дрогнувшие бледные губы и мелькнувшие блики в глазах соседки. Она медленно поднялась. Маленькая, с худыми плечами и чуть сгорбленной, видимо болящей, судя по оханью женщины, спиной. И совсем не страшная.
-Ох, Костя, ты волнуешься…Ну кто-то же должен о них позаботиться, - соседка помолчала, а Константину стало стыдно, что он не запомнил её имени, считая это незначительной мелочью. - Не в первый раз, и здоровье у меня крепкое. А ты как, Костенька? Худенький такой стал, хмурый весь, не кушаешь поди нормально? На работе устаёшь?
-Да, - растерянно проговорил Ивлеев, всматриваясь в незнакомые знакомые черты разгладившегося лица. – Может вам помочь чем?
-Нет-нет, что ты, буду я ещё тебя загружать. Это мне, старухе, делать нечего, а вы молодые деловые такие, у вас там работы, бизнесы всякие. Ох, где моя клюка? - женщина заозиралась по сторонам, клерк тоже и поднял лежащую прямо около его ног палку - чуть не наступил! - и подал соседке. Она ласково ему улыбнулась. - Спасибо, Костенька. Ты заходи иногда, чай попьём. Я на днях собиралась пирог печь. Ты любишь рыбный пирог?»
-Люблю. А что-то случилось?
-У моего сына день рождение. Помнишь Мишеньку? Вы вроде общались с ним. К сожалению, он не сможет сам приехать, работа. Начальник, всё-таки. А мне посидеть хочется, отметить как-то, остальные его друзья отказались, - с губ женщины сорвался вздох.
«Мишеньку» Константин помнил, они учились в одном ВУЗе, а сейчас этот парень заправлял сотрудничающей с его компанией корпорацией. Он помнил и жёсткий холодный взгляд Михаила Сергеева и отчего-то, глядя в печальные глаза его матери, клерк чувствовал, как его сердце наполняет жгучий стыд, а щёки и уши начинают подозрительно покалывать.
«Я поговорил с ней и как будто другого человека увидел», - делился мужчина, уже сидя дома и открыв диалоговое окно с перепиской с незнакомцем.
«Все люди такие. Одинокие, желающие любви и внимания. Просто никто не замечает. Никто не хочет никого слушать. Как всё было бы просто, если бы люди открыто говорили о том, что думают, чего ожидают от других. Тогда, возможно, не было бы неоправданных ожиданий, ссор и недопонимания. И несчастных людей тоже не было».
-Было бы прекрасно…- прошептал Ивлеев, всматриваясь в строки бизнес-плана, над которым он работал последний месяц.
Что-то снова обожгло его изнутри. Даже если проект и отдали Змейвицкому… «Была не была», - и клерк отправил начальнику письмо по почте с прикреплённым к нему файлом. Ещё немного посидел, прогоняя в голове последние годы своей жизни и, быстро, иногда попадая мимо нужных клавиш, начал писать:
«Прошу принять моё заявление об увольнении по собственному…»
Закончив со всем и облегчённо вздохнув, Константин сорвался с места, на ходу накидывая на плечи куртку и набирая сообщение:
«Мы можем встретиться?»
Когда он в следующий раз опустил глаза на горящий экран смартфона, увидел отправленный ему незнакомый адрес.
Дверь оказалась не заперта. Мужчина тихими крадущимися шагами вошёл внутрь, будто боясь спугнуть кого-то. Помещение, в котором он оказался, было небольшим, но уютным. Стены были разукрашены неумелыми, но яркими рисунками, под ногами лежал мягкий ворсистый ковёр, свет лампы мягко ложился на пол, предметы интерьера, руки…
В комнате сидела девушка. Когда Константин зашёл в комнату, она обернулась на него, совсем не удивлённая и, видно, давно ожидающая. Незнакомку сложно было назвать красивой. Бледная молочная кожа, чёрные волосы, свисающие на худое лицо с впалыми щеками, тонкие потрескавшиеся губы с ещё не зажитыми ранками. Но её глаза, тёмные, горящие, будто заключающие в себе частичку полной таинств и загадок ночи, манили и не давали оторваться от них.
-Я ждала Вас, - девушка приблизилась, и Ивлеев заметил, что она передвигается на инвалидном кресле. Он тут же поднял взгляд на её лицо, чтобы, не дай Бог, не смутить новую знакомую. Открыто пялиться на нетрудоспособные ноги девушки было бы неприлично.
-Вы меня жалеете, - заметила незнакомка, останавливаясь.
-Нет, что Вы…- попытался возразить мужчина.
-Нет, Вы меня жалеете. Я знаю. Все меня жалеют, - девушка перевела взгляд на окно, за которым неспешно волочились пушистые густые облака. - Это нормально. Вы жалеете меня, а я жалею вас.
-Отчего же?
-У вас есть все возможности, чтобы наслаждаться этим миром, в отличие от меня, но вы не делаете этого, запирая себя в рамки личностных проблем и должностных обязательств.
Константин промолчал. Даже если бы он и захотел возразить, не было смысла отвергать правду. Правда с кое-чем он бы всё-таки поспорил.
-Я уволился, - сознался мужчина, присаживаясь на кровать, так что их глаза теперь были на одном уровне. - Решил начать новую жизнь, навестить родителей, попробовать что-то новое.
-Вот как. Я рада за вас. Оно уже не такое обычное, да?
-Что?
-Небо, - она немного помолчала и затем добавила. - Кстати, меня зовут Анастасия, - новая знакомая изобразила что-то вроде книксена, насколько это было возможно в сидячем положении.
-Константин.
Анастасия легонько дёрнула уголками губ, изображая улыбку. «Уже давно не улыбалась», - решил Ивлеев, но и в этом неловком жесте было что-то очаровательное.
-Вы живёте одна? - спросил он, хотя и так видел, что вещи были исключительно женские, а в единственной комнате была только одна кровать.
-Иногда меня навещают люди из социальной службы.
-А как же родственники.
-Видимо, я им надоела. Я довольно проблемная дочь, знаете, - попыталась пошутить девушка и даже вроде хихикнула, но прозвучало это глухо и совсем не искренне. Мужчина тут же поспешил перевести тему:
-Вы красиво рисуете.
-Не стоит, я знаю, это довольно посредственно, - прервала она его, переводя взгляд обратно на балкон.
-Мне нравится.
Комната погрузилась в молчание, не такое напряжённое и тяжёлое, как в доме Ивлеева. Тишина была, скорее, уютной, умиротворённой, Константин вспомнил нежную улыбку матери и парное молоко, что она приносила ему перед сном. В их доме тоже было такое молчание. Родное…
-У вас красивые глаза, - внезапно вновь заговорила Анастасия.
-Обычные глаза. Карие. Полстраны таких ходит, - не согласился с ней мужчина.
-Нет…- девушка на мгновение прервалась, облизнула губы и, схватив его за руки, повторила. - Нет. Они красивы. Знаете, что они мне напоминают?
-Шоколад? - усмехнулся Ивлеев. – Все сравнивают карие глаза с шоколадом или горьким кофе.
-Нет…Знаете, они напоминают мне мокрый песок, - она печально улыбнулась. - Вы когда-нибудь бывали на море? Я не была…Но мне бы так хотелось босыми ногами пройтись по песку, коснуться морской воды, пройтись по берегу, собирая ракушки…Ах, я совсем замечталась.
Они посидели в тишине ещё немного. Константин думал, думал, думал. И тогда он встал, подошёл к девушке и опустился перед ней на колени, заглядывая в опущенные чернильно-чёрные глаза.
-Я мог бы…-пробормотал он.
-Что? Извините, я Вас не расслышала.
-Я мог бы взять Вас с собой в мою родную деревню. Там есть небольшая речка и красивые камушки, наверняка, есть. Это, конечно, не море, но и там тоже есть мокрый песок.
Анастасия некоторое время смотрела на него широко открытыми потрясёнными глазами, а потом рассмеялась. Её смех отнюдь не был похож на переливы колокольчиков или песни пересмешника. Он был хриплым, срывающимся, но таким искренним, что Ивлеев сам не сдержал на губах улыбку.
-Вы забавный. Речка и море, - девушка нежно ему улыбнулась. - Хотя…Звучит неплохо.