Хотел настрочить отдельную портянку о том, как я валялся на госпитализации в ГКБ №40, но не стал. Там, по большому счёту, не случилось ничего интересного. Мне просто прокапали какую-то капельницу и выдали таблетки «Капицитабин». Более достойной внимания мне показалась другая история. В этих наших интернетах я выяснил, что капицитабин – это аналог (или дженерик), а есть оригинал этого препарата – «Кселода». На мои вопросы о том, не стоит ли мне купить оригинальных таблеток врач 40-й больницы сказала мне, что делать этого не нужно. Однако, у меня осталось ощущение, что вопрос этот до конца не решен.
В последние месяцы в Интернете на глаза мне стала попадаться инфа о том, что в Москве есть Национальный медицинский исследовательский центр онкологии (НМИЦ) имени Н. Н. Блохина, и там есть какие-то высокотехнологичные и/или экспериментальные методики лечения. Решил выяснить, есть ли смысл мне лечиться у них. И если есть, то есть ли такая возможность.
Позвонил по номеру из Интернета, мне сказали, что приём будет стоить от 3.900 до 8.500 рэ. Стоимость приёма зависела не от моих предпочтений, а от диагноза, и, может быть, ещё каких-то моментов. В общем, меня записали за 3.900.
Попал к врачу-онкологу по имени Вита Викторовна. Приятная такая девушка, завела на меня карту, ответила на все мои вопросы. Я узнал, что всякие хитрые подходы применяются тогда, когда не сработало лечение по стандартным протоколам. Кроме прочего я спросил стоит ли брать в аптеке оригинальную кселоду импортного производства, на что она сказала, что действие этого препарата такое же как и у капицитабина, просто у кселоды меньше побочки.
Ближе к финалу нашего с ней общения, она набрала кого-то на телефоне и задала вопрос, смысл которого в двух словах был следующим: мужчина, 38 лет, [диагноз], берём?
После разговора предложила зайти к некому Антону Владимировичу, как выяснилось, доктору медицинских наук (видимо, берут или нет зависело от общения с ним).
Такие большие расстояния внутри зданий я никогда раньше не преодолевал. От своей квартиры до ближайшей «Пятёрочки» я добираюсь в 2 – 3 раза быстрее, чем добирался до Антона Владимировича. Правда, много времени уходило на ожидание лифта (как пробраться к лестнице я не выяснил).
На выходе из лифта стояли два человека: мужчина и женщина. Я спросил их как найти кабинет зав. отделения. Мне объяснили, а мужчина спросил с какой целью я интересуюсь. Тут я разглядел на его бейдже имя, и понял, что это как раз тот, кого я ищу. Я объяснил по какому я вопросу, а он сказал: «Ну, тогда ждите».
С момента постановки диагноза я много уже помотался по всяким кабинетам и везде, где узнавали, что у меня рак, шли навстречу и даже говорили какие-то пожелания. За исключением тех мест где такие как я – норма жизни. Фразы «ждите», «мы пригласим» и прочие «в ближайшее время» уже как бы намекают на то, что весь день будет просран. Ни у кого даже не возникает мысли, что ты работающий человек, тебе сегодня куда-то надо и чем раньше, тем лучше. Сориентировать тебя по времени короткой фразой почему-то никому даже в голову не приходит.
Короче, после часа ожидания, я поехал на работу и пришёл ещё раз уже на следующий день. В этот раз перекинуться парой фраз с Антоном Владимировичем всё же удалось, но ему, вероятно, снова было некогда, и он предложил поговорить со своей коллегой Инессой Борисовной, кандидатом медицинских наук, врачом-онкологом.
Инесса Борисовна – женщина явно за полтинник, вежливая, улыбчивая и дружелюбная. Хотя, забегая вперёд, скажу, что после я решил для себя, что её улыбчивость и дружелюбие напускные… Рядом с ней сидела симпатичная девушка с бейджем на груди, я запомнил только, что её зовут Валерией. Может это была практикантка, может аспирантка, я не знаю…
Она посмотрела мои бумаги: выписку из клиники, где меня оперировали, гистологию, карту, которую завела на меня Вита Викторовна (Валерия смотрела ей через плечо). Уже не помню как, но разговор быстро перешел к тому, что нужно принимать оригинальные препараты, а у них в больнице выдают только неоригинальные и только на пять дней, а курс 14 дней. Т. е. если лечиться у них, то нужно было решать вопрос о том, где брать препараты на оставшиеся 9 дней. При том, что курсов, в идеале, должно быть восемь.
Инесса Борисовна стала перечислять мне другие больницы/клиники, где есть оригинальные препараты, перечислять производителей, и вообще она очень много и быстро говорила.
Может я конечно тугодум и всё такое, но заметил с некоторых пор, что лучше всего инфа проваливается в голову, когда её подают не торопясь, с паузами и не заваливая тебя бесполезной информацией. С Инессой Борисовной было всё наоборот.
Ближе к финалу нашего разговора Инесса Борисовна поняла, что я не только сделал операцию, но уже принимаю препарат капицитабин. А она думала, что химию я ещё не начал. Девушка Валерия тут же сказала: ну как же, вот здесь написано, указывая на один из листов, которые я отдал… Тогда врач-онколог (кандидат медицинских наук) улыбаясь спросила меня: «а зачем тогда Вы к нам обратились?» Я ещё раз объяснил, что хотел выяснить есть ли смысл лечиться у них, и если есть, то есть ли такая возможность?
Тут она начала выяснять производителя таблеток, которые я пью, и я показал блистер. На билстере кроме названия таблеток был и производитель - Фармсинтез. Она сказала, что говорила уже, что компания Фармсинтез хороший производитель (наряду с ещё одним), хотя я помню, что она похвалила только одну российскую компанию, не запомнил какую, но не Фармсинтез. Давно уже понял, что на разговоры с врачами надо брать включенный на телефоне диктофон. Мужики на госпитализации говорили, что тоже так делают.
Тогда я начал узнавать стоит ли мне с капицитабина переходить на кселоду. Но она сказала, что можно пить и фармсинтезовский капицитабин. Ну и говорила ещё много всякого. Про то, что надо пройти эту химию до конца (6 месяцев), и про то, что дальнейшее лечение может не понадобиться, и что если понадобится, то я могу обратиться к ним, что пациенты им нужны и всё такое прочее.
После общения с Инессой Борисовной я направился к Вите Викторовне, чтобы отдать карту. Вероятно, пока я шёл до неё по длинным коридорам НМИЦ Блохина она успела поговорить по телефону с Инессой Борисовной. Вита Викторовна ещё раз мне сказала, что кселоду покупать не стоит, и что если всё же я её куплю, то надо пить её до конца, все полгода и не чередовать с капицитабином, так же я узнал, что у них в больнице тоже выдают фармсинтезовский капицитабин. То есть, выходит, что Инесса Борисовна сначала называла фармсинтезовский плохим (ну или не самым предпочтительным), а когда узнала, что я его принимаю, он немедленно стал хорошим.
Из больницы я выходил с ощущением полной каши в голове. Не понятно было закупать ли кселоду, к слову на 20 тыр в месяц, или продолжать то, что есть. Надо ли менять больницу или продолжать в ОД №4 (или, по факту, в 40-й). А ещё было раздражение, потому что эти, блин, доктора чё-то знаю, а ничего не говорят. Почему оригинальные лучше? Потому что лучше или потому что они там в своих институтах над людьми опыты ставят, и для чистоты эксперимента подопытный должен жрать европейские таблетки, иначе эксперименты не считаются? И, короче, не понятно, что нужно делать и на что деньги тратить, чтобы не помереть вперёд мамы и папы.
Вот такую историю я поимел на свою задницу за 3.900 оторванных от сердца рублей.
