Зима 1942 года в средней полосе нашей страны была очень холодной, как будто сама природа соответствовала всему происходящему. Война, холод, голод, немец наступал, даже волки, как будто понимали это, свирепствовали с особой силой. В народе говорили, что стаи волков, тоже гонимые войной, пробирались вглубь страны на восток. Там не было огненных взрывов и страшного военного ужаса.
Народ продолжал жить, работать, растить детей, как могли так и выживали. В одной из деревень в морозный январский день, дед Степан собрался на узловую железнодорожную станцию. Туда ещё бабы до войны бегали к проходящим поездам с пирогами, варёной картошкой с салом, чтобы обменять все это на какую нибудь одежду. В деревне к этому времени была забита скотина и женщины завернув в тряпки свои куски с салом, отправляли Степана на станцию. Подошла к нему Евдокия, она уже получила похоронку на мужа и на её плечах остались пятеро детей, передала весомый свёрток с салом и тихо попросила, чтобы он обменял это на сапоги, но только не с фрица, а то дети носить не будут, ведь остались только одни в которых по очереди ходят в школу.
Дед Степан запряг в сани молодого жеребца, десять вёрст для которого прогулка.
Отправились на станцию, три версты дороги шла по гатям (это дорога идущая по кустарнику), а за тем семь вёрст по лесу. В полдень на станции шёл железнодорожный состав, где на восток ехало много народа, бежавшего от войны. Отдавали последнее, только чтобы не умереть от голода. Сапоги Евдокии, дед обменять не смог, наверное в такое холодное время люди не хотели расставаться с обувью. На станции он узнал, что в три часа должен идти военный поезд с раненными солдатами. Степан подумал, что может там повезёт, всякое бывает, очень жаль было вдову с ребятишками. Повезло, там он обменял сало, на крепкие да ещё с галошами валенки. Но спросил у солдатика: "не после фрица?". "Немцы в валенках не воюют, они пришли к нам не надолго в туфельках да в хромовых сапожках", посмеялся солдат. Довольный Степан отправился домой в деревню.
На улице смеркалось, в это время года быстро темнело, да ещё и огонька не было видно нигде. Окна домов и всё, что светится, тщательно закрывалось. Ночью над страной летали немецкие самолёты — разведчики. В лесу было темно. Степан не особо гнал молодого жеребца, не заметно как проехали пять вёрст, половину пути, осталось две версты лесом. А там гати, бугор и конюшня. Где ждал деда, внук Васятка, крепкий подросток. Такие, как Степан, ему было 65 лет, подростки, да бабы работали в колхозе. Вдруг жеребец нервно стал подёргиваться, торчком стоявшие уши, стали шевелиться, Степан из-под скрипа саней, ехавших по морозному снегу, где-то в дали услышал протяжный вой волков. Это стая подумал он, про волков как заядлый охотник знал много и понимал, что такое голодная стая. Обычно в стаи волков первыми шли старые, слабые волки. Второй группой-молодые, третьей группой — сильные, матёрые и поодаль от группы шёл - вожак, как бы наблюдая за стаей. Во время охоты всё наоборот, вожак первый, он же должен сделать смертельный прыжок на жертву. Степан понимал, что здесь самое главное — скорость. Кто кого перегонит. Он выкинул на дорогу кровавые тряпки, в которых было завёрнуто мясо. Волки особенно чуют кровь. В этой гонке важна каждая секунда. Уже гати. Но стая бала совсем близко, вожак перегоняя сани, вот-вот сделает тот самый прыжок, за ним матёрые волки достигали сани. У Степана, кажется на мгновение остановилось сердце, только по вискам стучала как молотком-кровь. Бугор. Жеребец мчавшийся с огромной скоростью вместе с санями врывается на середину прохода конюшни, как это всё произошло Степан и не помнит. Васятка ждавший деда, на счастье всем, не закрыл ворота крепким запором. Молодой конь со всей своей силой открыл ворота, спас себя, Степана и валенки с галошами для детей вдовы. Волки остались за бугром, голодные, провыли всю ночь до рассвета. Воют волки в тёмное время суток.
Степан не дождался с войны двух сыновей, но прожил долгую жизнь. Любимой его была поговорка: "Попал в волчью стаю, по-волчьи вой", ведь у волков тоже порядок.