Мы сидели на нашей даче вчетвером: мои родители, я и дядя Саша. Также, как когда-то Дмитрию, я рассказывала всю свою историю с самого начала. Мама периодически вздыхала и охала, отец сердился, что я не поставила его в известность раньше, Новиков же просто молчал, но по его лицу было видно, что он переживает не меньше папы.
– … Я была готова ко всему, но дядя Саша вовремя подоспел и вытащил меня из леса, – закончила я.
На террасе, где я вела свое повествование, воцарилась тишина.
– Что будем с ней делать? – спросил отец Новикова, – Здесь ей оставаться опасно.
- Можно, конечно, сделать паспорт на новое имя и отравить её, например, в Америку учиться, но разве это остановит твою дочь? – ответил начальник охраны.
– А может на Урал к родственникам? – робко предложила мама.
Я молчала, слушая, как трое самых близких людей пытаются решить мою судьбу.
– Нет, бежать из города или даже страны – это не выход, – заявил отец, – Мы все прекрасно знаем, что из себя представляет Ефимов…
– Тогда, что ты предлагаешь? – спросила мама.
– Надо подумать, где Катерина будет в большей безопасности, а мы, в случае чего, смогли бы прийти ей на помощь, причем немедленно.
– Кажется, я знаю, где это место, – тихо сказала я.
Все обернулись в мою сторону.
– Это квартира.
Новиков хлопнул себя ладонью по лбу:
– Ну, конечно! Это теперь не квартира, а бомбоубежище! Совсем из головы вылетело.
– Вот-вот, и я малость подзабыл про неё, – одобрительно сказал отец, – Только этого недостаточно.
– По крайней мере, двое? – спросил Новиков.
– Да, не меньше, – ответил папа.
– Двое – чего? – переспросила я.
– Охранников, конечно, – ответил дядя Саша.
– Плюс, можно на первом этаже оборудовать место для консьержа, и посадить туда Петровича, старик давно рвётся в бой, но сложного ему уже ничего не поручишь. Так пусть хоть на пульте посидит – понаблюдает.
– Кто это – Петрович? – нагнулась я к маме.
– Это друг Новикова, вместе воевали, ранен был, хромает теперь, – тихо, чтобы не перебивать мужчин, объяснила мама.
– Да, у него глаз алмаз, обязательно его привлечем, – продолжал отец.
– Так, значит, договорились: один личный, один в пути и Петрович – за главного.
Отец согласно кивнул.
Три человека охраны! Обалдеть! Никогда не любила, когда нарушали моё личное пространство, а тут ещё неизвестные мужики будут везде подсматривать за мной, даже в собственной квартире. То есть – это теперь даже голой пройтись нельзя! С ума сойти! Тут бы одного Чарлика, как охранника, за глаза хватило! Мне бы возразить… Но я точно знала, что, если вмешаюсь, будет еще хуже.
– Катерина, ты чего молчишь? – вдруг услышала я отца, – Ты всё поняла?
Я кивнула. Ничего другого и не оставалось.
С этого дня началось мое добровольное заточение в собственной квартире. Первое время было не до размышлений. Меня долго не было дома, поэтому пылища клубилась по всем комнатам, как перекати-поле. Пришлось заняться генеральной уборкой. Если бы не вынужденный отпуск, то ещё неизвестно, когда бы я здесь всё перемыла и перечистила. Я не спешила, времени было вагон и маленькая тележка.
Выходила из дома я только в магазин, конечно не одна, а в сопровождении очень даже симпатичного охранника Коли. Правда, Николай все время молчал, поэтому с ним было скучно. Единственное, что я от него узнала – это имя. И всё. На этом общение с ним и ограничилось. Что ж его работа защищать меня от бандитов, а не развлекать всякими байками.
Кроме Коли, я познакомилась и с Петровичем. Ему организовали небольшую комнатку, на первом этаже, и оборудовали её всеми современными средствами слежения. Вечерами я спускалась к Петровичу, и мы болтали обо всём на свете, кроме моих проблем. Петрович не интересовался, да и мне не хотелось лишний раз пересказывать свою историю.
Охранника, поставленного в случае моего отъезда куда-нибудь, я так и не увидела. Собственно, я его и не могла видеть, так как за неделю никуда не выезжала. Да и на чем выезжать? Я до сих пор оставалась без личного транспорта. Правда, у подъезда уже неделю стоял незнакомый мне ранее серебристый Опель. Вполне возможно, что это и был мой третий соглядатай.
Родители и дядя Саша звонили каждый день, справляясь о моих делах.
Время шло, а я всё сидела дома, перечитывая библиотеку и размышляя над своим затворничеством. Может быть, кого-то такое положение вещей и устраивало, меня же начинало напрягать с каждым днём всё больше и больше. Особенно бесило то, что я не знала, куда себя деть и чем заняться.
В один прекрасный день, а точнее ночь, я увидела очередной сон из прошлого моей семьи. Во сне разговаривали по-французски, но, странное дело, я всё понимала.
Итак, меня пригласили на крестины племянника моего мужа Жерома. В церкви, пока шла служба, ко мне подошла моя бабушка и сказала, что я, как птичка в клетке, а между тем, только сама себе и могу помочь.
– Внучка, ты забыла, что твоё предназначение – это разгадка тайны. Все опасности обойдут тебя, как только ты поймешь, что надо делать, – сказала бабушка и растворилась в толпе прихожан.
В этот момент рядом со мной появилась бабушкина троюродная сестра княгиня Макеева.
– Ты была на моей могиле, – загробным голосом сказала она, но я ни капельки не испугалась, – Ищи то, что тебя поразило.
– А где искать? – тихо спросила я её.
– Ты найдешь, я знаю, – не ответила на вопрос княгиня.
Служба продолжалась, ребёнка окунули в купель, он заплакал, и я проснулась.
После этого сновидения, я твёрдо решила, что пора заканчивать играть в тюрьму и продолжить поиски сокровищ. Оставалось решить только малюсенький нюанс, как избавиться от круглосуточного наблюдения. Поразмышляв над этим первую половину дня, во второй у меня уже сложился чёткий план. Но для его осуществления мне нужны были верные друзья: Вовка Галич и Юлька.
Ребятам я позвонила и пригласила в кафе поужинать. Устраивать вечеринку в квартире, где везде спрятаны жучки и камеры, не хотелось. Поэтому разумнее было встретиться в общественном месте. Там кроме нас троих, будет, конечно, присутствовать и телохранитель Николай, но его можно посадить за соседний столик, поэтому основного разговора он не услышит.
Перед выходом из дома, вся охрана была осведомлена о том, что я иду с друзьями в кафе, что за углом дома. Я лично всё рассказала Петровичу. Петрович кивнул, и, как и предполагалось, направил со мной Колю.
Оставалось только обсудить свой план с Вовкой и Юлькой.
Только увидев ребят в кафе, я поняла, как соскучилась и по ним, и по своей работе, и просто по дружескому общению. Я даже чуть не разревелась, в полной мере осознав своё одиночество в последние две недели.
Николай неотступно следовал за мной. Слава Богу, ребята выбрали столик на троих, и Колю пришлось усадить у стойки.
– О, новый жених! – не стерпела Юлька.
– Не говори глупостей, – улыбнулась я, – Это охранник.
– Ого, – протянул Вовка, – Все ещё хуже, чем мы думали.
– Да уж, не сладко мне тут пришлось в последнее время, – подтвердила я, – У вас-то как дела?
– У нас все отлично. Галерея работает, я организовала выставку фотографий своего троюродного брата, и ему реклама, и нам прибыль небольшая. Ты, надеюсь, не против. До тебя не дозвониться.
– Молодец, подруга, – похвалила я, – Конечно, не против. Ты мой зам. Вся Галерея сейчас на тебе.
– А вот тебя все обыскались, – продолжила Юлька.
– Все - это кто?
– Твои ухажеры, – уточнила она, – пару раз приезжал Андрей, кажется. А красавчик Дмитрий, который у Маслова работает, так тот обзвонился весь.
– А ты что им отвечала?
– Правду, конечно! На повышении квалификации, в Лондоне, – засмеялась подруга.
– Раз ты и нам не сообщила, куда исчезла, то мы решили, что тебя надо покрывать, – добавил Вовка.
– Родные мои, спасибо огромное…, – сквозь слезы шептала я.
– Но это не за так, – смеялась Юлька, – Ты нам всё расскажешь.
– Обязательно расскажу, только позже.
– Ну, как всегда, – взмахнул руками Вовка.
– Нет, честно, все-все-все расскажу, – начала успокаивать я друзей, – Ребята, мне нужна ваша помощь.
Весь следующий день я провела за компьютером в Интернете, выясняя информацию о жизни княгини Елизаветы Романовны Макеевой, 1759 года рождения, умершей в 1847 году. Порывшись на десятке исторических сайтов, прочитав несколько диссертаций, посвящённых Макеевым, к вечеру я уже знала кое-что об этой семье. Не сказать, что много, но, по крайней мере, самое главное я все-таки выяснила – девичья фамилия Елизаветы Романовны была Обалонская. Вот и еще одно направление в семейном древе. Интересно, откуда взялась эта фамилия? Кроме того, что я из своих снов знала, что это троюродная сестра бабушки Екатерины Персецкой, другой информации у меня не было. Однако время показало, что я могу доверять своим снам, что я собственно и делала.
Сделав перерыв и пообедав, я продолжила поиски, но уже искала информацию на Обалонских. Через час я знала, что Обалонские – это очень знатный род, им принадлежали разнообразные заводы и фабрики, они одни из первых занялись изготовлением косметических средств по уходу за кожей, были очень уважаемыми людьми. Что ж, я не переставала гордиться своими предками, хоть и не по прямой линии. Однако самого главного - адресов домов, принадлежащих Обалонским в разные годы, я так и не нашла.
Поразмышляв еще немного, и изучив записи, я пришла к выводу, что мне нужны адреса совсем не семейства Обалонских, а их предков. Ведь если кольцо когда-то принадлежало прапрабабушке Екатерины Персецкой, то для начала надо было найти единого предка для бабушки и Елизаветы Романовны. Значит, получалось, что? Если они приходились друг другу троюродными сестрами, их родители двоюродными, их бабушки или дедушки родными, а общими были прабабки или прадеды. Чем больше я над этим рассуждала, тем всё больше вглубь веков меня уносило. Я запуталась, голова шла кругом. А если ещё учесть, что женщины, выходя замуж, обычно берут фамилию мужа, то в том, что я не найду нужных мне предков, да ещё и с адресами, я не сомневалась. Бросить все к чертям… И всю жизнь жить в страхе? Нет, так дело не пойдет. Придётся и дальше копаться во всех этих семейных хитросплетениях.
Я снова взглянула в свои записи, сделанные в Архиве в тот злополучный день, когда Ефимов меня похитил. Чтобы не запутаться ещё больше во всех этих прапрапрабабках, пришлось набросать схему:
1. Персецкие Мария и Илья, неизвестного года рождения;
2. Иван Персецкий, крещен в 1715 году, женат на Елене Светловой в 1737;
3. Пётр, 1738 года, Андрей 1740 и Ольга 1745 года;
4. Владимир Персецкий – сын Петра, женат на Татьяне;
5. Гришенька – сын Владимира;
6. Дмитрий – сын Григория, женат на Ольге Ивановне;
7. Екатерина Персецкая, 1816 года рождения, дочь Дмитрия.
Да уж, из схемы выходило, что бабушка Екатерины Персецкой была женой Григория Персецкого, ни имени её, ни девичьей фамилии нигде не упоминалось. Я снова искала иголку в стоге сена… Задачка оказалась не такой уж простой, как я её себе представляла, когда рассказывала о ней предателю Диме. А он, тоже мне историк, никакого внимания не обратил на все эти несостыковки. Что ж, придется снова ехать в Архив и вплотную заниматься Обалонскими. Раз они были хозяевами заводов, фабрик, пароходов, то, наверняка, кое-какие сведения о них остались.
Я тут же спустилась к Петровичу, и сообщила, что мне надо в Городской Архив.
– Еду на автобусе, – заявила я, намекая, что машины нет.
– Зачем на автобусе, у тебя есть личный водитель с автомобилем, – сказал Петрович и достал рацию.
– Можешь выходить, карета у подъезда.
Николай тенью следовал за мной. Открыв дверь подъезда и, оглядев зорким взглядом периметр двора, он жестом указал следовать за ним. Конечно, как я и предполагала, мы направились к тому самому серебристому Опелю. По крайней мере, я смогла разглядеть моего третьего охранника.
В Городском Архиве было также тихо и прохладно, в уже знакомом помещении на минус первом этаже мне выдали документы, касающиеся семьи Обалонских. Два часа я разбирала старинные бумаги. История любой семьи всегда интересна, здесь же непосредственных данных об Обалонских того времени было немного. В основном, документы касались, как сейчас говорится, бизнеса, в чем, признаться, я совсем не сильна. Однако кое-чем я все-таки разжилась, но это были мало относящиеся к моему делу бумажки. Уже потеряв всякую надежду на успех, я вдруг наткнулась на дневник некой Пелагеи. Честно говоря, это был не целиковый дневник, от него осталось всего с десяток листков, но этого хватило, чтобы узнать немного полезной информации про Обалонских.
Я сфотографировала все его страницы и с чистой совестью вернулась домой.
Дома первым делом я принялась за изучение остатков дневника, выписывая из него то, что могло бы пригодиться.
Из прочитанного выходило, что Пелагея служила домоправительницей в семье Обалонских, и, наверняка, занимала довольно высокое положение в доме, так как была грамотная и позволяла себе такую вольность, как ведение дневника. Пелагея работала в доме с тридцати лет, заняв место своей заболевшей матери.
«Боже, помоги мне справиться с обязанностями и не прогневать господ моих» - была первая запись, сделанная Пелагеей, и датированная пятым декабря 1730-го года. То есть как раз в то время, когда жили прапрабабка и прапрадед Екатерины Персецкой по Обалонской линии. А если вспомнить, что Катя Персецкая в своем письме писала, что кольцо с секретом было сделано для ее прапрабабушки, то выходило, что именно нужный период времени был описан в дневнике Пелагеи.
Подтверждалось это также и тем, что как бы мимоходом Пелагея писала, как жутко перепугалась вся прислуга, когда пришли царские солдаты с обыском. «И подумать только, столько добра в доме, а им все мало, искали нечто диковинное. А князя нашего ещё больше все уважать стали, ни один мускул его не дрогнул при виде этих невежд».
Ну, надо же какое везение! Неужели тот самый обыск, который упоминался в письме Екатерины. Я чувствовала, что нахожусь на верном пути.
Я читала дальше. Выходило, что основная часть дневника после упоминания об обыске утрачена, так как дальше следовал рецепт какого-то интересного блюда, причём, не сначала, а с середины. А после рецепта я нашла самую нужную для меня информацию.
«Молодой князь Александр Федорович наконец-то стал отцом. И надо же, родилась девочка! Назвали Марией в честь княгини. Жаль расставаться с ними, приобрели они поместье за пятьдесят верст от нашей Обалони. Старый князь очень горюет по поводу их отъезда, да и я привязана к ним сильно, все-таки сын его на моих глазах вырос».
Ну конечно, Обалонские жили в Обалони! Как я раньше до этого не додумалась! И не исключено, что девочка Мария впоследствии стала бабушкой Кати Персецкой. Значит, сокровища спрятаны где-то там, в Обалони. Я снова полезла в Интернет, чтобы выяснить все, что можно об этом поместье.
Я набрала в поисковике «Обалонь 1730 года». Оказалось, что по всей России в то время насчитывалось около ста населенных пунктов с таким названием. Причем их география была очень разбросана. В одной только Сибири - штук пятнадцать. И что прикажете делать? Объехать всю Россию-матушку?
Я вернулась к поисковой системе, дописала название своей области, и нажала «найти в найденном». Обалонь была одна, и находилась в семидесяти километрах от нашего города. Правда сейчас она представляла собой всего лишь маленькую глухую деревушку на окраине области со смешным названием Балонька. Наконец-то, я нашла то, что искала!
Единственное, что смущало, это вензель семьи Персецких, а не Обалонских на моем кольце. Это несколько сбивало с толку. Если бы колечко принадлежало изначально Персецким, тогда происхождение вензеля было закономерным, но из моих заключений выходило, что колечко первоначально принадлежало княгине Обалонской. Что-то не сходилось, неужели, я где-то ошиблась? Хотя, кто их сейчас разберет, может все гораздо проще, чем я думаю. Есть вариант, что бабушка Кати Персецкой уже самостоятельно обращалась к ювелиру с целью выгравировать этот вензель. Я бы, скорее всего, именно так и поступила. Во-первых, раз кольцо запрещалось носить прилюдно, его надо было обезопасить, как бы разорвать его связь с Обалонскими, поэтому на нем мог появиться вензель совершенно другой фамилии. А во-вторых, бабушка была давно не Обалонской, а Персецкой, и все её потомки тоже, так что ей пришлось делать этот вензель, чтобы у внуков, правнуков и, возможно, совершенно посторонних людей, не возникало лишних вопросов.
Я осталась довольна своими рассуждениями, решив, что наверняка так и обстояло дело с появлением вензеля на кольце. Я откинулась в кресле и облегчённо вздохнула. Что ж, дело за малым, съездить в Балоньку и всё разузнать на месте. А для начала незаметно выбраться из дома. Я схватила мобильный и набрала Юльку.
Продолжение следует...
