– Да мало ли Питер знал странных проектов, – Василиса аккуратно пододвинула коробку с пирожными коллегам и жестом попросила чайник, продолжая увлечённо рассказывать. – Вот, например, метро Горьковская. В изначальном проекте это была самая настоящая летающая тарелка! К счастью, тот проект встретил откат, его упростили. Однако, конечно, даже в результирующем варианте Горьковская ужасна! Разве можно так делать!
– Не, ну а почему нет-то?
Дашка смотрела на Василису совершенно недоумённо. Обычно принимавшая авторитет специалистов, в вопросах архитектурных сочетаний она часто спорила до последнего, хотя по образованию была юристом.
А ещё она была великой пакостницей. Ей ничего не стоило парой движений руки взять и поменять в городе что-нибудь так, что потом все заплутают, но никто и не вспомнит, как оно было раньше. Но об этом знал только Анка, чуял родственную душу городского волшебника. Город подобные выходки Дашке прощал – её, коренную петербурженку, он любил всей душой с самого детства, если не с рождения.
Поэтому надо было аргументировать чётко, быстро, однозначно. Особенно, если «не, ну а почему нет-то» уже прозвучало.
– Как почему? Центр Санкт-Петербурга, исторический центр, между прочим. Ещё на Бухарестской где-нибудь такое было бы уместно, но Горьковская! Петроградка! – Анка поставил чашку на стол и развёл руками. – Архитектурный стиль эпохи окружающей застройки выдерживать надо!
– В самом деле, – подтвердила Василиса. – Да и вообще, проекту на момент реализации было уже лет десять, даже больше! О реконструкции станции Горьковской говорили с начала девяностых. Тогда было популярно такое течение в постмодернизме... Как, например, здание булочной – в виде булочки. Вот тогда летающая тарелка была бы в духе времени! А на две тысячи восьмой год это ужасно устарело!
Дашка, успевшая откусить печеньку, сдаваться не собиралась и продолжила с набитым ртом:
– Но какая разница, когда проект реализован, если он всё равно устареет… Да и к тому же… Кхе… Не интереснее ли город, когда в нём всё намешано как попало?
– Устареет, конечно, но лет десять-двадцать побудет актуальным. И здание будет соответствовать если не общей застройке, то хоть эпохе возведения, – парировала Василиса.
Анка поморщился:
– Градостроительство в стиле «а давайте запилим на Сенной кита из арматуры размером с Исаакий, потому что можем» уродует города, но, к счастью, по большей части отсеивается на уровне проектов. Вспомни, например, проект с затопленной в Неве скульптурой Петра Первого по частям*. Вот из той же оперы.
– Но это же не такое уродливое! Просто такая милая летающая тарелочка, которая вовсе не должна вписываться в окружающую среду. Когда прилетят инопланетяне, они не будут высматривать, куда бы приземлиться, чтоб аккуратненько вписаться в архитектуру! Максимум – постараются ничего не раздавить!
Василиса и Анка переглянулись. Вторжение инопланетян на Петроградку они никогда не рассматривали. Потом Анка перевёл взгляд на Дашку, открыл рот, чтобы рассказать про необходимость охраны культурного наследия ЮНЕСКО, но…
– Блин, Даша! Зачем, ну зачем? «Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему»!
– А я чего? Я ничего… Это всё власть, архитекторы, кто угодно, а мне вообще тринадцать лет было, я-то что… – Дашка развернулась в кресле и внимательно разглядывала чайник, издавая какие-то хрюкающие звуки.
Даже не глядя в окно, Анка чувствовал, как веселится Город.
Василиса мешала чай ложечкой и пыталась вспомнить, о чём же она рассказывала.
Тонкий блестящий металлический диск с иллюминаторами лежал на станции метро Горьковская, как будто так всегда и было.
Автор: Наталия Бердская
