На чём только строился этот союз – одному богу известно, ведь все трое были такие разные…
Милый друг
В редакции его любили все. Женщины ценили за галантность и благородство. Главный редактор отдавал должное высокой работоспособности и таланту: мало кто еще из журналистов мог писать такие хлёсткие фельетоны и острые аналитические статьи. Уважали и другие коллеги – за готовность выручить строчками, когда у кого-то по какой-то причине срывался материал.
Он сочинял благородные стихи, например, о дуэлях, которые запретили, между тем они позволяли истинным мужчинам защищать свою честь. Одним словом, благородство било через край.
Был он и душой компании: на вечеринках и «капустниках» показывал фокусы, цитировал поэтов серебряного века, сочинял веселые песенки, которые мастерски исполнял, подыгрывая себе на гитаре.
Перемывая как-то косточки редакционным мужикам, наши бабоньки, конечно же, выделили его, не найдя в нём ни одного изъяна. В общем, душка, милый друг, свой в доску парень.
Революционер
А вот второй из друзей - мужчина с характером юноши, взрывной, нетерпеливый, амбициозный. Не выносил косности и застоя. Ему так хотелось вывести редакцию в лидеры, вдохнуть свежую струю. Ему претила работа по старинке, хотелось привнести в газету новые формы и свежее содержание.
Но как это сделать, если у редактора старые взгляды? Если тот боится за свою «шкуру» и свой партбилет, поэтому не решается публиковать критику на начальство? А наш боец ничего не боялся.
В поздних беседах, сидя с коллегами на кухне, он потихоньку прощупывал почву для создания «тайного общества». Выявлял недовольных правлением «старика» (так он называл редактора, который, кстати, был старше его всего-то лет на пять). И уже подбирал соратников, мысленно расставляя всех по рабочим местам, видя себя во главе обновленной редакции.
И, надо сказать, нашёлся один сподвижник, которого тоже что-то не устраивало: то ли качество газеты в целом, то ли занимаемое место в редакционном «табеле о рангах». Но можно ли осуждать революционеров, когда ими движут благие намерения и самые высокие цели – сделать газету лучше?
Переворот зрел постепенно, не меняя привычного ритма и дружных отношений в коллективе. Заговорщики ничем себя не выказывали. Редакция по-прежнему много и честно работала и, несмотря на алкогольные запреты того времени, дружно собиралась за общим весёлым столом – был бы повод выпить!
Доносчик
А в этом, третьем, жила душонка предателя. И вот в один прекрасный день на стол первого секретаря горкома КПСС легли подмётные письма, так называемые «телеги», а если сказать ещё проще, доносы на своих же товарищей.
«Коллектив (следует поимённый список) постоянно пьёт на рабочих местах». Хотя писака тоже с удовольствием усаживался за общий стол и отмечал со всеми вместе и дни рождения, и праздники, и коммунистические субботники.
«Заместитель редактора (указана фамилия женщины) – браговар!» Между прочим, именно она вместе с мужем выручили его однажды, когда к нему внезапно, поздно вечером, приехал друг. Все магазины уже были закрыты, вот и подался он к этим «браговарам»: «Выручайте!» И те, отзывчивые люди, вынесли ему большую бутыль с домашним вином, настоянном на вишне, привезённой от родственников с юга.
«Редактор газеты – вор, мошенник, ведёт аморальный образ жизни: использует редакционную машину в личных целях, занимается приписками гонорара, пьёт на рабочем месте с подчинёнными». И деяниями редактора занялись следователи ОБХСС. Все сотрудники были вызваны в милицию на допросы. По линии партии тоже все пострадали: получили «строгачи» в личные дела.
«Три в одном»
Как шампунь бывает «3 в 1» (моет, ополаскивает и кондиционирует), так и в нашем случае в одном человеке слились трое: и милый друг, и революционер, и доносчик.
Да, это всё он один! Тот, от кого меньше всего ожидали предательства. Слишком он был «своим», слишком все его обожали. И тем больнее было получить от него нож в спину.
- Революции без жертв не бывает! – оправдывался «оборотень». - Я хотел вывести газету на передовой уровень! Для вас же, дураки, старался!
Герой нашего времени
Как Печорин разрушил налаженную жизнь «честных» контрабандистов в повести «Тамань», так и наш герой камня на камне не оставил от былых традиций и устоев газеты.
Редактора, утратившего доверие партии, из газеты выперли. Заместителю редактора даже не разрешили подписывать газету в печать (вплоть до назначения нового руководства это делал завотделом пропаганды горкома КПСС). Все члены партии - сотрудники редакции - получили строгие выговоры и долго потом «отмывались» от навешенных ярлыков типа «пьяницы» и «браговары».
В продолжение событий - редакцию буквально затравила областная и центральная пресса, окрестив произошедшие события «перекосом» и посвятив этому конфликту огромные газетные полосы, где настоящими героями нашего времени выступали заговорщики, свободолюбивые и бесстрашные, а вся редакция представлялась не иначе как прогнившее болото.
Оптимистическая трагедия
И что же наш «коллаборант»? Смог ли сделать карьеру? Да нет, презираемый коллегами, не обласканный и партийными чиновниками – доносчиков нигде не любят, он вынужден был уехать из города и искать счастье где-то на стороне, в более «продвинутых» изданиях. Скажу наперёд: так и не нашёл, да и вообще по жизни плохо кончил. А жаль, ведь всё для журналистского счастья было: и признание, и смелость, и большой талант.
А в нашей газете после смены руководства жизнь постепенно наладилась: свежая кровь влилась в молодые жилы, и всё пошло на подъём. Однако то смутное время «перекоса» из газетной истории середины 80-х уже не вычеркнешь. А от воспоминаний о жестоком предательстве коллеги почему-то щемит сердце…