Предыдущую часть смотрите здесь
Артем присел рядом, глядел, как старик возится с костром. Руки у Гаврилы Афанасьевича были слабые, морщинистые, они с трудом переламывали хрусткие ветки, и Артем стал ему помогать.
Жалко стало Кугушева. И надо же было ляпнуть про волка на дне рождения. Из - за него лесник выслушивал назидания, упреки.
- Гаврила Афанасьевич, ты на меня тот раз обиделся? - спросил он, подбрасывая в огонь сухие ветки.
- А че толку - то? обижайся - не обижайся, теперь все едино.
Обернул от костра старое, будто несохшееся лицо.
- Мне ведь всякое приходилось и слышать, и видеть. Всю жизнь здесь. В тайге и родился.
- На Черном мысе?
- Нет, - рябое лицо посветлело. - На первом кордоне, недалеко от ключей. Там и работал.
Артем расстелил лапник. Мягкая постель получилась, хорошо мужикам на ней будет. Положил рюкзаки у изголовий, заместо подушек. Подсел к костру.
- А почему оттуда уехал? Перевели?
- Как тебе сказать, - задумался старик. - Вишь, место там шибко бойкое. Как суббота или воскресенье, разное начальство из району наезжало ко мне. Приедут, лови имя рыбку. Я и ставлю сети. Старуха жарит, парит.
Оно бы все ничего, потому как и мне стопка с ихнего стола перепадала, да ноги болеть начали. - Помял голень, затих, будто прислушиваясь к боли. - Простудил ли, че ли... Как замочу их, так и ломит, спасу нет, как ломит.
Сырости не терпят. Ну, а где рыба, там и сырость, приезжает начальство раз. Другой - нету рыбки. Ноги, говорю, болят. А потом в контору меня директор леспромхоза вызвал и перевел на Черный мыс.
Стой поры здесь. Живем вот вдвоем со старухой. Сыновей - то нет, немец убил. Старик заворочался, видно, от костра жарко стало.
- Я все старухе говорил, лучше бы я, мать, с фронту не вернулся. За место них погиб бы. Мне уж чего? Я пожил. А молодым надо. Они молодые были. И пошто так вышло. Я вернулся, а они нет? Неправильно. Не так надо.
Ведро закоптилось и уже шумело перед закипанием.
Артем стал думать о Кугушеве, но тот прервал мысли.
- Все бы ничего, да старуха тоже прибаливает. Золотым корнем только и держится. На гольцах на наших был?
- Ходил.
- Камни, одни камни. Потому и гольцы. А со снежника речка течет. Светлая такая - тоже по камешкам. Вот по берегу и растет этот корешок. Выкопаешь его, обмоешь, а он поблескивает, будто золотой. Разломишь - лекарством пахнет.
- Вы уж простите меня за волка - то.
- Ладно, кого там...
- Показалось мне. Следы и правда собачьи были, - Артему захотелось успокоить старика.
Кугушев вдруг остро глянул на Артема. В его тусклых глазах мелькнуло что - то такое, что Артем насторожился. Загадочное было у лесника лицо, в непонятной усмешке разошлись глубокие морщины.
- Слышь, че я скажу тебе... - проговорил вполголоса и огляделся по сторонам, будто их мог ли услышать. - Волк - то был,паря.
- Как - был?
- Если у тебя душа человечья есть, то поймешь, что к чему. Дело - то вот какое.
Кобелишка мой пропал однажды. Куда делся - ума не дам. То дак возле избы крутится, а тут - нет его. Пошел искать. Кричал, кричал - нет собаки. А потом на летнике его лапку нашел. Сожрал кто - то.
А кто, медведь или волк - не уразумею.
Погоревал, погоревал, а куда денешься? Да верного говорят, беда в одиночку не ходит.
У нас коровенка была. Без молока, сам знаешь, старикам никак и вот как - то вечером корова с летника не пришла. Раньше сама возвращалась, а тут будто заблудилась.
Заболела душа. И чую душой нехорошее. Ажно скребет в ей, в душе - то...
ПРОДОЛЖЕНИЕ БУТЕТ ТУТ...