Готовя в конкретно-исторических условиях тогдашней России народ к революции, надо разъяснять ему, что нельзя победить его врагов без применения революционного насилия, ибо в истории еще не было случая добровольного отказа от власти переживших свое время реакционных классов.
Поэтому, вслед за приведенным выше «высказыванием по поводу Поэрио, Чернышевский писал с гневным презрением обращаясь к русским либералам, боявшимся революции и мечтавшим о «мирном обновлении» страны путем дарования Александром II конституции.
Этими положениями руководствовался Чернышевский в своей революционной деятельности на всем протяжении жизни. Руководствовался он ими и в период редактирования .
«Военного сборника», военного журнала, столь важного в борьбе за переход армии на сторону народа в период революции.
Он не гнушался никакой черновой работой (в журналах, в революционном обществе, в составлении прокламаций и т. д.), лишь бы расширить число людей, готовых принять участие в революции.
Ради этой великой цели Чернышевский готов был часами убеждать цензоров в необходимости пропуска того или иного важного места, целыми ночами сидел, отрабатывая такую формулировку своих мыслей, чтоб они надежно служили революционному делу и в то же время, чтобы властям невозможно было к ним придраться.
На протяжении десятилетия (с 1852 по 1862 гг.) Чернышевский внимательно изучал, осторожно отбирал, воспитывал и сплачивал в революционную организацию лучших людей своего времени, не. жалея времени, усилий, энергии.
Достаточно напомнить, сколько сделал Чернышевский для революционного воспитания Некрасова, Добролюбова, М. И. Михайлова, братьев Серно-Соловьевичей, Сераковского, Н. В. Шелгунова, Михаэлиса, Н. И. Утина, Н. Н. и В. А. Обручевых, Е. Печаткина, М. А. Антоновича, братьев Курочкиных, Елисеева, Н. Николадзе, Посникова, Ушакова, Рымаренко и многих других.
Ради доведения своих мыслей до читателя-друга Чернышевский не гнушался и одурачивания цензуры и царских властей, в том числе и из военного ведомства. А методы одурачивания царских властей и цензуры, применяемые Чернышевским, были тонкими, смелыми и очень разнообразными.
Желая подвергнуть сокрушительному разгрому и разоблачению антинародную сущность самодержавной царской власти, реакционность ее генералитета, мерзости крепостнических порядков, господствовавших в России того времени, он начинал бичевать аналогичные явления в феодально-аристократической Австрии, или в реакционном режиме Наполеона III.
А где-то, между прочим, в совершенно невинном, юридически неуязвимом виде указывалось, что Австрия — «наше зеркало», или делался другой намек на то, что, читая об Австрии и наполеоновской Франции, надо понимать, что речь идет и о царской России.
Иногда Чернышевский издевательски принимал на себя роль «защитника» и даже «восхвалителя» существовавших тогда в Австрии, феодальном Неаполе, бонапартистской Франции порядков и так «защищал» их и «критиковал» недовольных этими порядками революционеров и широкие народные массы, что становилось ясным и вполне обоснованным недовольство масс этими порядками и борьба их с последними.
Одним из любимейших приемов Чернышевского являлся прием мнимого «бесстрастия» и «беспристрастия» при изложении взглядов и методов борьбы разных социальных и политических лагерей.
Подчеркивая свою якобы «незаинтересованность» в победе одной из борющихся сторон и желая «только выяснения их мнений и целей», иногда даже на словах осуждая ту сторону, которой он в действительности сочувствовал, Чернышевский так группировал факты и причины, вынуждавшие эксплуатируемые массы подниматься на борьбу против своих угнетателей, что читателю становилось вполне понятной и обоснованной неизбежность и прогрессивность такой борьбы.