Орфей
Рассказ Василия.
Призвали меня на фронт в сентябре 41. Загрузили нас в теплушки, состав к паровозу и попыхтели мы по матушке России на запад, германца бить. Ехали медленно. На каждой узловой станции подолгу стояли. Составы с орудиями, с танками вперёд пропускали. Обратно- поезда с ранеными. Беженцы всё больше пешком шли. На всех паровозов не хватало. Иногда к нам подселяли новеньких. Уплотняли нас, до невозможности. Однажды разводящий офицер подсадил к нам грузинчика молоденького. Смешной такой парнишка! Сам махонький, чёрный, как грач и носатый, как дятел. Но весёлый и души широкой парень оказался. Едва в вагон вошел, мешок свой развязал и давай всех яблоками угощать. Народ-то всё больше из Сибири. Были и такие, что яблоки только на картинках и видели. Я в вагоне, вроде за старшего был. Как-никак, гражданскую прошел. Остальные-то, сплошь молодняк зелёный. Жалко мальчишек, жизни ещё не видели. Но делатьто- что? Родину спасать надо. Спрашиваю грузинчика того: " Как звать тебя, парень?" Он и выдал:" Орфей",- говорит. Смех и грех. Уж больно имечко для такого мелкого неподходящее было. Кавказцы- они любят необычные имена детям давать. У них и Гамлеты, и Аполлоны, и Орфеи. Ну посмеялись безобидно, пошутили, да и ладно.
Был у нас один новобранец из сибиряков. Сам собой видный парень. Высокий, курчавый, волос светлый, глаза синие. Девичья беда, а не парень. Николаем звали. Но, сволочью оказался последней. Так он у этого Орфея яблоки жрал, а его изводил,как мог. И зло так, нехорошо. То обезьяной назовёт, то чурбаном. Новобранцы не ввязывались, только посматривали на сибиряка осуждающе. А я не выдержал. Не люблю, когда людей зря обижают. Взял я этого товарища за воротник и говорю ему:" Ещё раз человека обидишь, выкину ночью из теплушки на всем ходу". Он рыпнулся вроде, но тут все ребята поднялись. Он на задницу и сел. А Орфей во мне старшего признал, поближе переселился. Веселым и жизнерадостным парнем оказался. Прибаутками так и сыпал. За кипятком на станциях первым вызывался с бегать. Да я не давал. Все по очереди ходили. А Николаша наш, все больше молчал, только зло так глазами зыркал. Привык, видно, у себя там девок с ума сводить, а тут девок нет, никто им не восхищается. Вот он и злился.
Однажды ночью, мы все ясно услышали звуки канонады и далёкие разрывы снарядов. И все мы поняли, что подходит к концу наше затянувшееся путешествие. А утром налетели фашистские бомбардировщики. И мы, не нюхавшые пороху, сразу попали в ад. От поезда фактически ничего не осталось. Убегающих от горящих вагонов новобранцев, фашистские сволочи крошили из пулеметов, прямо из самолетов. В живых осталось не более четверти всех новобранцев. Уцелел один из сопровождавших нас офицеров.
Он кое-как, собрал остатки людей и велел искать себе оружие. К поезду был присоединён вагон с боеприпасами, но он сгорел полностью. Мы нашли несколько винтовок, горсть патронов. Хорошо еще, что недалеко от станции, где нас разбили начисто, оказалось село. В нём базировался военный госпиталь, куда мы смогли пристроить раненых. Санитары пообещали похоронить погибших, А нам посоветовали топать своим ходом на запад. Там недалеко должны быть наши действующие части армии. И отправились мы, под командованием, немолодого уже офицера, на запад, искать своих. Шли несколько часов, не встретив никого. Странно это как-то было. Пустые села, выжженная земля и никого кругом. Где-то впереди гремело и грохотало. И мы шли на этот звук. Вдруг мы увидели впереди столб пыли и услышали треск мотоциклов. Никто, ничего не успел сообразить, как мы все оказались окруженными мотоциклетным отрядом фашистов. Кто-то успел выстрелить во врага, но тут же был убит. Наш командир застрелился сам. У нас практически, не было никакого оружия, кроме нескольких бесполезных винтовок без патронов. Для начала, нас всех избили пинками и прикладами автоматов. Несколько фашистов били, остальные держали нас под прицелом. Русский человек горяч. Некоторые пацаны пытались дать сдачи нашим палачам, но тут же, были застрелены. А затем тех, у кого были саперные лопатки, заставили рыть яму. И тут наш сибиряк Николаша, показал себя во всей красе. Конечно, были напуганы все. Все понимали, Зачем нужна эта яма. многие пытались справиться со слезами. Но зелёные, сопливые мальчишки держались. Держались с достоинством русского человека, комсомольца! А Николай верещал, как заяц, валялся в пыли и пытался целовать сапоги фашистского офицера. Это было мерзкое зрелище! Фашисты гоготали, как сыты и гуси и щелкали фотоаппаратами, Снимая это позорное происшествие.
Валентина Сараева.