Несмотря на усилия ястреба Бэ Орлова, российская команда провела встречу на вменяемом уровне, и 2 февраля утром предполагалось отвалить восвояси. Но я попросил взять мне билет на 5 февраля. Цели я не имел, кроме желания прошвырнуться по памятным местам. Ночевку мне обещал некто Батусев, но обманул. Он появился в зале де Марьяж посреди моей речи и скоро ушел, на звонки не откликался. Спасибо Денису Пантен-Абервильскому, который согласился приютить.
В гостинице на улице Сен-Жак взялись сохранить сумку на несколько часов. В 12-00 я побрел в сторону речки.
Автор, остановись! Хватит подробных рассказов! Человечество, занятое Фейсбуком, геями и Навальным, их не хочет. Выкручиваю себе руку. Одним мизинцем только продолжаю…
Рынок на площади Алижр на месте и мандарины-клементины за стандартный евро. С килограммом бродил, как бродяга, туда и сюда. Вернулся на рив-гош. Пошел в горку. Тут сидел и там. Солнышко светило, но не грело. Французы бегали в трусах. А на Сен-Мишель в районе Люксембургского жардена полно полиции. И скорая помощь пронеслась. А за ней пожарные. И тут вопль донесся, будто «Зенит» забил. Прохожие головами крутили, но шли по своим делам. Позже из теленовостей мне стало известно – это сто или даже двести тысяч местных вышли протестовать против однополых, чтобы их в залы де марьяж не пускали, а в школах мозги детям однополовое воспитание не вкручивали. И Парижа, вроде, даже дрались. Но не с однополыми, а с полицией.
После пяти я забрал из гостиницы сумку на колесиках и покатил ее на правый берег к Жоржу Помпиду. Если б мне еще и дудочку в руки, то добрые прохожие стали подавать.
…По Севастопольскому бульвару проехал грузовик с китайцами. В том смысле. Что представители монголоидства держали в руках флаг КНР. За грузовиком бежала молодежь в желтых нарядах с флагами без звезд. Или протестовали они, или что-то праздновали. Чувствовал я себя лишим человеком ровно до 18-55, когда встретил русского Дениса в условленном месте. Мы съели по пицце и поехали. После станций «Крематорий» и «Карантин кори» рукой подать…
…Тут уж местные французы с неарийским цветом кожного покрова торговали паленым «Мальборо» румынского производства.
- Мальро, Мальро, - повторяли они угрюмо, как и пять лет назад. – Бл@дь, бл@дь, - что означало «бленд, бленд».
Денис приобрел чердак и жил на нем со всеми удобствами. В одной из комнат у него бывал таинственный иностранец. Он все время мерцал в Интернете, не производил ни единого звука, а только шуршал. Думаю, кто-то наподобие Асанжа или Сноудена нашел прибежище у русского театрала.
На следующий день я решил в сто двадцать пятый раз осмотреть монмартрский холм, пошлындать по местам боевой слава, затем спуститься пешедралом к речке и уйти на запад в парадную часть города. Но все ноги я стер о пляс Пигаль и рю Лепик. На второй день я попытался воплотить план в свою пожилую жизнь. От Барбес-Рошешуар я двинул по бульвару Мажента вниз, миновал райончик магазинов для новобрачных. Поскольку местная публика продолжала составлять неарийско-арабский контингент, то предлагаемый прет-а-порте был тошнотворен. И чего это люди так любят жениться? А теперь, вот, однополые всех достали…
Идя вниз я, размышлял о Монголе Пантеона, о скрытой от меня метафоре. Что-то он мне напоминал, поднимал из глубин подсознания. Затем я вспомнил, что обещал посетить в Париже магазин для веганов. У меня и адрес имелся – рю Нотр Дам де Назарет, 64.
Как опытный грибник, вышел сразу на Страсбург и тормознулся возле Сен-Дени, где две триумфальные арочки.
- У э рю Нотр Дам де Назарет? – приставал к тем, кого признавал за местных обитателей.
- Назарет, Назарет, - пытались они мне помочь.
Когда последний мне, извинившись, отказал, я обнаружил, что наша короткая беседа на этом самом Назарете и происходила. Обрадованный, нашел нужный дом. Магазин не впечатлил. Заинтересовали кожаные ботинки не из кожи, и сыр из сои. Купил шоколадку без следов молока и почувствовал усталость.
На этой махонькой улочке мне стало многое ясно.
Во второй половине 90-х я написал на четыре литературных текста, которые после во многом сбылись в окружающей жизни. Третий из них назывался «Смерть в Париже». Я там отпустил тормоза. После драмы повести «Смерть в до мажоре» герой оказывается в столице Франции без всего… В процессе сочинительства в мои руки попала статья про молодого Делона – в ней шла речь про его криминальные связи. Я представил весь этот югославский криминалитет спустя десятилетия, намекнул на сырьевые интересы постаревшего актера. Но имени не назвал. Зачем имена, когда сплошной вымысел? Просто хорошо иметь перед глазам реального человека. И тут, этот самый Делон, приехал в Красноярск участвовать в предвыборной кампании генерала Лебедя. А издательство «Азбука» выпустило книгу с аляповатой обложкой – на ней какой-то лысый убийца, Эйфелева башня и… фото Алена Делона.
А какая тут связь с Монголом Пантеона? Отвечаю…
Даже не отвечаю, а просто цитирую по первому изданию 1997 года.
«Цокот, цокот, цокот – захватывает тотальный степной перестук. С той стороны на набережную вылетает первая сотня на низких злых конях, летит вдоль, сворачивает в улицу. И мы сползаем с моста, тащимся за сотней по улице, в конце которой торчит средневековая громада Нотр-Дама. А вокруг нас паника и мечутся японцы с картами. Они преображаются. Нет, они не японцы, они монголы. Они вливаются новыми сотнями в улицы и просачиваются переулками. Они на конях, одетые в полушубки мехом наружу и в шапки, прошитые медными полосками. Они пахнут кумысом и пылью просторов. Наконец-то они доскакали к последнему морю; долго же вы тащились, братцы!
Это бред. Это явь. Это необратимая справедливость…
Сотня за сотней вываливается конница на площадь перед собором. Запахло собаками. На стене собора орут чудища, изрыгая пламя, и только один человек среди чудищ в своем меланхолическом оцепенении. Монголы вздыбливают коней, и те ржут, словно хохочут, а между звериных тел мечется священник в белом балахоне и размахивает руками.
Вот она живая и безжалостная степь!..
Толпа чистых, пахнущих цветами парижан… И еще потом страха, да-да, потом. Так вам! Надо было мечи точить, а не торчать от Кутюрье!
Как мы найдем Марину?!
Вот она, девушка моя в чистеньком платьице, стоит на паперти, опустив руки. Она стоит. Она видит нас. И мы проталкиваемся к ней. Она кидается ко мне и кладет руки.
- Ты перепачкаешься, - говорю.
- Милый, - отвечает.
- Все, что нам нужно, - говорю.
- Сашенька, - отвечает.
- Что-что?! – кричит Коля.
- Все, что нам нужно, - это…
- Знаю, - улыбается.
- Есенин падает первым. Я тоже падаю, и там темно.
- Блин, говорит Марина и плачет.
- Материнских матерей, - говорит Коля и садится рядом.»
Продолжение тут
Предыдущая глава
- Спасибо, что дочитали до конца! Если тебе, читатель, нравится, жми палец вверх, делись с друзьями и подписывайся на мой канал!