Дворянские фамилии
Мейены-Тутуновы
У Софьи Михайловны Мейен было трое детей-Екатерина,Елизавета и Сергей.
Екатерина Мейен-Тутунова
Екатерина Мейен родилась в 1931 году.Она была первенцем в семье Софьи Михайловны и Виктора Александровича.Детство ее было замечательным.Хотя советская власть и преследовала церковь,но в семье Мейенов соблюдали церковные традиции.Вот как вспоминает Екатерина Викторовна свое детство:" Игрушки на елку мы делали сами: клеили бусы, цепи, вешали мандарины, крымские яблочки. Ещё какие-то оставались игрушки с «мирного времени», как говорила моя бабушка. Когда мы просыпались утром, у нас в ногах лежал длинный мамин чулок. А в чулке ― завёрнутые в бумагу подарки ― конфетка, печенье, пряник, маленькие игрушки, карандашик и обязательно сырая картошина или уголёк из печки. Сейчас это совсем ушло…
У нас была Библия с иллюстрациями Г. Доре и другие книжки из библиотеки «Bibliotèque rose» и «Bibliotèque bleu»: «Легенда о Христе» Сельмы Лагерлеф, «Катакомбы», «Маленькие женщины и маленькие мужчины» и другие. И ещё нам очень много рассказывала бабушка. О чём? О мирном времени: о приюте, который она основала, о поездках за границу, о детстве нашего Papa.
Тогда было ещё цело Садовое кольцо, и мы гуляли по дорожкам, а зимой катались там на санках. У нас были муфточки, а на головах ― капоры, кружевные пелеринки на шубках. Papa очень следил за нашим воспитанием, начиная с одежды. Нам нельзя было бегать в трусиках, но только в сарафанах или платьицах, а было нам 4-5 лет.
Дрова, керосин, мыло ― всё это выдавалось по талонам в керосиновой лавке в Гагаринском переулке. От тёмно-серых, тяжёлых пластов мыла отрезали куски. Для утюгов доставали угли из печки. Картофельные очистки не выбрасывали, а отдавали молочницам, которые продавали молоко на улице. Что такое сыр и колбаса мы понятия не имели. В кашу можно было положить или молоко, или масло. Без конца всё перешивали и перекрашивали. У нас, детей, никогда не было новых вещей.
Но всё это не мешало родителям постоянно заботиться о нашем развитии. Мы с родителями ходили в Третьяковку. И только потом узнали: всё было продумано, как и что нам показывать. Мы смотрели «Трёх богатырей», «Алёнушку», «Явление Христа народу». А вот картину «Иван Грозный убивает своего сына» мы обошли стороной. И потом дома мы все обсуждали. Ещё было великое событие. Нас пригласили на оперу «Иван Сусанин». Мы сидели в директорской ложе. Больше всего меня поразили живые лошади на сцене. Это был восторг… "
Семья жила в старом доме в Большом Левшинском переулке:" Наш дом был старый, без центрального отопления, во всех комнатах стояли «голландки». В нижних парадных комнатах с высокими потолками они были облицованы белым кафелем, а в других ― тёмно-зелёным. Окна выходили в сад, обнесённый красивым забором. В нашем особняке жило несколько семей. Внизу в парадных комнатах ― Сергей Львович Толстой, старший сын Льва Николаевича.
Рядом с Толстым жила Надежда Петровна Щепотьева, начальница гимназии, очень важная дама. Её две комнаты были уставлены старинной мебелью. Она читала, сидя на диване. С ней жила её племянница, и у них была прислуга Екатерина Игнатьевна, именно прислуга, а не домработница. Она обращалась к Надежде Петровне: «Барыня», и говорила с прибавлением «-с»: «Барыня встали-с, барыня пришли-с, барыня покушали-с». Больше я такого не слыхала. А Елену Сергеевну звала барышня, хотя барышне было за 40 лет уже.
А ещё у нас был замечательный дворник дядя Фёдор. Он жил в подвале соседнего особняка. Когда пришли арестовывать дядю Вадима, брата моего отца, и зашли за дядей Фёдором, как за понятым, он показал на дверь, которая была забита, и объяснил, что никого нет. А нас предупредил, и дядя Вадим уехал, на какое-то время всё обошлось. Но потом его всё равно арестовали.
Ещё с нами жила Марианна Сергеевна Рачинская. Носки она стирала так: надевала их на руки и тёрла одна о другую. Картошку не чистила, а строгала. И хотя я была маленькая, меня это очень смешило. У нас на антресолях в одной комнате жила тётя Параша Мамонтова. Её несколько портретов есть у Серова. Она работала в поликлинике санитаркой."
Кстати, отец Марианны Сергеевны, детский врач Сергей Иванович Веревкин (1858-1927) был одним из лучших клицинистов своего времени, работал в Софийской детской больнице. Им спасены множество детских жизней. Похоронен на Ваганьковском кладбище.
Не только своими воспоминаниями интересна Екатерина Викторовна.Жизнь на долгие годы соединила ее с замечательным художником Сергеем Андреевичем Тутуновым.
Сергей Андреевич Тутунов
С. А. Тутунов родился в Москве 30 октября 1925 года. Вспоминает сын художника-Виктор Тутунов." В конце 30 годов Сергей Тутунов поступил в знаменитую МСХШ (московская средняя художественная школа), причём отца сначала взяли на скульптурное отделение, т.к. прекрасно чувствовал форму и очень хорошо лепил всяких зверушек. Однако, позже он перешёл учиться в класс живописи. До войны школа располагалась на Долгоруковской улице дом № 34. Этот дом и теперь существует.
С 1961 года мы стали жить в «хрушёвке» на Нижней Масловке, а мастерская отца находилась на Верхней Масловке, в доме №1, а в 70 годы в доме №9.
В начале 60-х годов В.В. Трубецкой написал такие шуточные стихи:
У вас «москвич» почти что новый
Квартира с ванной, мастерская
И кроме дочки, Тутуновы,
Я ничего вам не желаю
В 1960 году Третьяковская галерея купила у отца первую картину «Зима пришла. Детство».
Отец никогда не занимался тем, что называется «карьера». Он не строил специальные отношения с людьми в плане их «полезности», никогда не ходил на всякого рода банкеты, ну и конечно же о членстве в партии не могло быть и речи. Равно как и о рисовании картин на сугубо советские темы — передовики производства, «борьба за мир» и прочее…
После персональный выставки весной 1988 года он не получил даже звания «заслуженного художника РСФСР». А был ещё такой эпизод в 1988 году: известный писатель – фронтовик Кондратьев пытался напечатать в журнале «Огонёк» репродукцию Триптиха «Памяти погибших». Но всей этой левой перестроечной шпане хорошая русская живопись была не нужна!
У отца был очень интересный замысел, который, к сожалению, так и не был (по разным причинам) осуществлён. Он хотел написать серию портретов писателей – деревенщиков: Распутина, Белова, Астафьева…
Незадолго до смерти, когда папа ешё себя чувствовал не так плохо, он вдруг написал стихотворение (единственное за всю жизнь) и посвятил его жене. А прожили они вместе 44 года.
Вот и осень пришла
Осыпаются листья
Слепо тянутся дни
И несутся года
Скольких нет уж вокруг
Дорогих – самых близких
Все ушли в мир иной
Навсегда, навсегда.
Слышишь песню осеннего ветра
Он рассеял остатки напрасных надежд
Ясно, ясно вдали
И вполне безнадежно
И осталось достойно дожить
И уйти
Вот и осень пришла
Осыпаются листья
Тихо тянутся дни
И промчались года
Не горюй, не грусти
Если я уйду прежде
Верь – мы встретимся вновь
Навсегда, навсегда."
Жену он писал больше, чем кого-либо, больше, чем детей. Писал почти полвека. Характерно, что портреты жены почти всегда выполнены в светлой цветовой гамме. Некоторые из них схожи по живописному решению. Кажется, что художник никак не может наглядеться на это близкое и такое знакомое лицо, вновь и вновь запечатлевая его на холсте. И, найдя самое точное живописно-пластическое выражение, вновь проверяет себя. Любимая модель Тутунова в его портретах всегда задумчива, со слегка склоненной головой и разлетающимися вокруг лица легкими прядями светлых волос. Есть несколько вариантов портрета жены с младенцем на руках.
Работу над триптихом "Памяти погибших" Сергей Андреевич Тутунов считал самым важным своим произведением. В центре композиции триптиха он поместил фигуру матери. Сначала это был тип женщины из народа, но со временем заменённый на интеллигентную. Первоначально художник изображает её на пустом перроне со скупыми приметами вокзального пейзажа вдали, затем - без пейзажа, на голой каменной платформе, в полном одиночестве - как на эшафоте. По первоначальному замыслу С.А.Тутунова на боковых полотнах должны были быть изображены узник советского концлагеря и молодой солдат, в первый раз убивший врага. Мастер сделал несколько законченных вариантов фигуры солдата. В его хрупкую фигуру с поникшей головой художник вкладывает ощущение надломленности, опустошенности, - ни тени торжества. Варианты фигуры солдата удачны, производят глубокое впечатление. Но художник отказался вводить его в триптих. В окончательном варианте для боковых полотен он выбирает самых трагически беззащитных героев XX века - узника фашистского концлагеря и узника концлагеря советского. Он пишет их почти бесплотные фигуры намеренно похожими, как близнецов, в схожей одежде, в схожем пейзаже, дополненном в изображении узника фашистского концлагеря зловещим силуэтом черного пса. В центре триптиха - мать, как самое страдательное лицо русской истории XX века. Большая пластическая и колористическая культура мастера чувствуется в силуэтах фигур, в лишенных аффекта позах, жестах, в тональном колорите с зябкими сине-голубыми тонами. В триптихе С.А.Тутунов нашёл такую степень обобщения, которая вмещает общечеловеческое, не лишая героев живого человеческого начала. Этому живописному произведению присуща органичная монументальность, и воспринимается оно как живописный монумент. Работая над триптихом, художник искал и нашёл почти формульное выражение страдания и его небессмысленности. Триптих трудно оценивать только как художественное произведение. Он сублимирует переживания всей жизни художника, в том числе его глубоко личные, и раздумья над историей России XX века. Триптих воспринимается как итог творчества мастера. риптих "Памяти погибших" экспонировался на персональной выставке С.А. Тутунова, состоявшейся в 1988 году, был по достоинству оценен зрителями и приобретён Государственной Третьяковской галереей.
продолжение следует...