Потому что в этот день родился Иосиф Сталин. Конечно, лучше бы он не рождался или умер маленьким. Хотя почему-то многие граждане считают, что жизнь при Сталине была прекрасной, страна могучей, бродили стада тучные, шумели хлеба высокие, гудели станки фабричные, а колхозники и рабочие, крепко взявшись за руки, стремительно шагали к коммунизму. И хрен бы с этими гражданами, если бы они думали это про себя, но они с пеной у рта убеждают всех в гениальности вождя. Сами они в ту эпоху не жили и поэтому любят ссылаться на мнение маршалов и генералов Сталиным воспитанными и Сталиным облагодетельствованными. Я тоже не жил в ту кровавую эпоху, Бог миловал, но сошлюсь на мнение поэта, писателя и философа Даниила Андреева, который ни за что отсидел 10 лет, из отмеренных ему 25.
Андреев в своей книге "Роза Мира" (закончена в 1958 г) пишет: "Но ведь Сталин и поныне пользуется репутацией великого государственного деятеля - замечательного политика и дипломата, выдающегося полководца, первоклассного организатора, даже крупного деятеля культуры". Вполне актуально.
Сталин действительно организовал коллективизацию, "когда кулачество, точнее - зажиточное крестьянство, ликвидировались, по его предначертанию, "как класс". Толпы людей лишались средств к существованию и, в условиях гибельных даже для скота, перебрасывались в необжитые районы, где и отдавали Богу свои души". В результате такой организации дела "на Украине и в некоторых других местах в 1933 году наступил неслыханный голод, дело дошло до людоедства...". Индустриализация, с ее упором на тяжелую промышленность высосала из деревни огромные массы людей. "В итоге, к концу тридцатилетнего царствования, продукции легкой промышленности, равно как и продукции сельского хозяйства оказывалось едва достаточно, чтобы удовлетворить кое-как население больших городов, а остальное население принуждено было перманентно терпеть недостаток в самом необходимом". Недовольство жестоко подавлялось. "Начинаются массовые репрессии. Без разбора, без смысла, с нескончаемой фабрикацией дел на пустом месте, со зверскими пытками, и с таким режимом в некоторых "спецлагерях", перед которыми меркнут Освенцимы и Бухенвальды".
"Говорят о гениальном политике, замечательном дипломате. Трудно, однако, усмотреть что-либо замечательное в таком политическим курсе, который со времен революции и вплоть до 1941 года держит страну в международной изоляции;... который не зная какой враг опаснее - этот (немецкий) национализм или англо-французский колониализм, - мечется от переговоров с одним к договору о дружбе с другим и в конце концов получает от вероломного друга такой удар по голове, от которого трещит череп. Вряд ли можно считать более удачным этот политический курс в его дальнейшем развитии, когда выдающий политик и замечательный дипломат дает себя морочить обещаниями открыть второй фронт в 1942 году, потом в 1943 году и на протяжении трех лет позволяет своему отечеству исходить кровью, а себе самому - проглатывать один дипломатический обман и провал за другим".
"Что касается применения к Сталину термина "полководец" то оно основано на явном недоразумение". Да, надо было угораздить отдать за полгода территорию, которую потом пришлось отвоевывать три года. Андреев замечает: "Надо думать, что Жуков, Рокоссовский или Малиновский могли бы многое порассказать о том, как умел этот Верховный Главнокомандующий оказываться мудрым инициатором того, что ему и не снилось до беседы с ними".
Сталин добился такого положения, что "поводья всех пегасов советского искусства и литературы оказались зажатыми в его кулаке. Отпечаток художественной эклектики, внешнего гигантизма, безвкусицы и нуворишеского стремления к показной роскоши несмываем со всего того, чем Сталин собирался обессмертить себя как великого строителя, - будь то станции московского метро и высотные здания или волгоградские шлюзы или новые украшения Сталинграда."
Когда-то Захар Прилепин высказался о Сталине, что тот "после себя оставил только военную шинель и пару сапог". У Д. Андреева другое мнение о скромности вождя: "Какой жалкой выглядит сорокаметровая статуя Нерона в образе Аполлона, некогда сооруженная им возле Колизея, если сопоставить ее со многими тысячами статуй революционного вождя, воздвигнутых повсеместно, на любой привокзальной площади, в любом парке, в любом заводском дворе...". Добавим сюда города и поселки, названные именем Сталина, горные вершины, площади и улицы, колхозы и совхозы, дворцы и стадионы и тд.
"Можно ли того, - заключает Андреев. - кто не только стрижет, но и истребляет свой скот, назвать хорошим скотоводом? Можно ли такого хозяина, который заставляет выпалывать, вместе с сорняками, побеги овощей, не считать разрушителем собственного хозяйства? Можно ли такого руководителя политического курса, на которого вся военная мощь соседа сваливается как снег на голову, назвать хорошим политиком и дипломатом? Можно ли того, кто без причины и часто даже без повода истребляет испытанные кадры своих же сторонников, считать разумным лидером партии, истинным вождем? Это не пастух, а волк".
Пожалуй, на этом и хватит об Иосифе Сталине, не к ночи он будет упомянут.