… Семья Тимофеевых – из тех многих-многих крестьянских семей, которые покинули родные деревни в годы «коллективизации».
- В годы перед колхозами-то мы хорошо зажили: отец новый дом выстроил, ригу, лошадь была, сбруя хорошая… Я хоть маленький был, а помню, как в новый дом из старого переезжали. Потом пришлось все в колхоз отдать. А как вышла статья Сталина, в которой разрешалось уходить из колхозов тем, кто не хочет в них работать, отец вышел и уехал работать в город, а мать ещё осталась в колхозе, но позже переехала в город вся семья.
Так Тимофеевы стали горожанами. Много лет спустя, водитель автобуса Геннадий Тимофеев, проезжая по маршруту «Вологда-Череповец», обязательно вспоминал то место, где стоял их дом в деревне Никольской на берегу реки Тошни. Давно уж нет той деревни, но память всё возвращает в родные места…
Отец, Иван Степанович, устроился работать в городе конюхом в райпотребсоюзе. К нему переехал жить и четвёртый (из пяти) детей Гена – ему пора было идти в первый класс. Позже переехала в крошечный флигелек вблизи вокзала и мать Александра Ивановна с остальными детьми.
- Закончил я пять классов да полтора шестого по коридору, - смеется Геннадий Иванович, вспоминая школьные годы. Поучиться ему довелось в нескольких городских школах: в школе № 12 (деревянный дом на углу улиц Челюскинцев и Октябрьской), в школе № 21 (нынешняя школа № 1), в школу № 29 (на улице Пирогова) и в школу № 33 (ныне школа № 8).
- В двадцать первой школе, у Красного моста, я учился год. Потом началась финская война и эту школу под госпиталь забрали. И мы стали ходить в 29 школу, там я закончил пятый класс. А в шестой пошли в новую тридцать третью школу. Но уроки я уже худо учил, кроме математики. В конце года я засыпался на географии и ботанике, и мне назначили пересдачу осенью.
Летом повезли ребят в лагерь вблизи деревни Лавкино (место впадения речки Ёмы в Тошню, вблизи нынешнего санатория «Новый источник»).
- Поехали в воскресенье, нам ничего не говорили, но взрослые все были хмурые. В лагере нам только на третий день сказали, что война началась. Ну а из лагеря приехали – Вологда уже вся перерыта, в огородах окопы. Самолеты-разведчики немцев летают, по ним наши зенитки бьют…
Осенью Геннадий Тимофеев не пошел пересдавать ботанику.
- Настроение такое было – раз война, так уже эта учеба не нужна…
Отец Тимофеевых на войну не попал, а вот два старших брата – стали участниками войны. Старший ,Александр, был призван еще до войны. Служил в Чите, потом участвовал в войне с японцами, а второй брат, Константин, был призван вначале войны, но воевал не долго, по ранению его списали, и он вернулся домой.
- Ну, раз не учишься – надо работать. Стал с отцом дрова пилить. Для столовой, для школы. Все в ручную, конечно. Деньги платили – 10 руб. за кубометр да еще и накормят.
Потом Геннадий устроился работать в мастерскую точной механики (на ул. Ленина), сначала учеником, а потом и мастером по ремонту арифмометров. Но часто отправляли и на другие работы – разбирать на реке плоты и вытаскивать на берег брёвна или копать торф.
- Торф копали за городом, в районе Куралиты. Месяц там работал. Пешком туда и обратно по железной дороге ходил. Ноги там застудил. Сверху-то солнце, жарко, а под торфом лёд, а на ногах резиновые тапочки. Вот ревматизм и получил.
Но, наконец, в 1943 году, и у Геннадия Тимофеева подошел призывной возраст. Но на медкомиссии его признали негодным к строевой службе. Виной тому – рост 146 см. Брали в армию ребят ростом не менее 150 см. Оставили в Вологде «до собого распоряжения»
- Расстроился я, конечно. Хотелось в армию, - вспоминает Геннадий Иванович. - А зимой меня стали отправляют на лесозаготовки. Я говорю, мне военкомат сказал никуда не уезжать. Нет - поедешь. Пошел в райком комсомола. Там говорят: поедешь, а повестку и туда привезут если надо будет. Ну, я тогда в военкомат пошел. А там говорят, мол, у нас человека не хватает в автошколу и вручают мне повестку.
Автошкола находилась в Вологде и поначалу учились в ней без отрыва от производства, потом, чтобы ускорить обучение и отправку на фронт – с отрывом от производства.
В мае 1944 года ученики автошколы сдали экзамены, получили права и долгожданные повестки в армию: «Явиться завтра к 9 часам утра для отправки в часть. Иметь при себе кружку, ложку…»
- Домой пришел, говорю: «Мамка, меня завтра в армию берут!» На следующий день ушел. Три дня мы жили в клубе Льнокомбината…
И там снова чуть было не подвел Тимофеева его рост. Снова была медкомиссия, и снова не проходит он по росту. Геннадий, наученный горьким опытом, на этот раз назвал другую фамилию.
- Потом искали, кто не прошел. Все, говорим, прошли!
И увезли новобранцев нас в город Павлов на Оке в Горьковскомй области. Там обмундировали. И… опять учёба на три месяца. Тут уже не только на полуторках но и на Студебеккерах учились ездить. Очень помогло в дальнейшем то, что особое внимание уделялось преодолению подъемов и спусков…
Наконец, погрузили в «пульмановские» вагоны (в один такой вагон помещались 120 человек, целая рота), повезли.
- Давали сухой паек. На остановке только кашу из брикета в котелок кинешь, зальешь водой, костерок разведешь, а паровоз уже свистит. Хватаешь все в охапку и в вагон, на следующей остановке снова воду кипятишь или к машинисту бежишь за кипятком…
Привезли новобранцев в город Ковель на Западной Украине. А еще 60 км до города Владимир-Волынский шли пешком. Ночью, с короткими остановками. Опасались бандеровцев, ведь оружие-то еще не получили.
- Оттуда и взял нас десять человек вологодских «покупатель», в артиллерийский полк.
Так попал Геннадий Тимофеев и его земляки в 31-ю стрелковую, Сталинградскую, ордена Ленина, ордена Богдана Хмельницкого, ордена Суворова дивизию 52-й армии. Дивизия в тот момент находилась на отдыхе и переформировании после тяжелых боев в Бессарабии.
- Прибыли мы на место. Повар на нас посмотрел и давай откармливать. Хлеб, суп из фасоли с тушенкой. И так по три раза в день. Сначала мы хлеб еще по карманам рассовывали, потом перестали. Откормили нас, - смеется, вспоминая те дни, ветеран.
И наконец, направили «вологодскую десятку» в зенитно-пулеметную роту. Здесь, помимо шоферской специальности, пришлось освоить обязанности «второго номера» пулеметного расчета.
И вот дивизия двинулась к фронту. Зенитные пулеметы устанавливали на треногах в кузовах машин. Машины распределялись по всей колонне – в начале, середине, в хвосте – для прикрытия от самолетов, поэтому с того времени вологжане уже редко виделись между собой.
В январе 1945 года дивизия прибыла на фронт, на знаменитый впоследствии Сандомирский плацдарм, с которого развивалось наступление, завершившее разгром фашистских армий.
- Расположили нас в лесочке. Велено было не шуметь, не стрелять. Весь лес был забит войсками. А немцы мины –то кидали. И как мина упала, так кого-нибудь ранило или убило. Но отвечать было нельзя. А в четыре утра началось! Приказали открывать огонь трассирующими пулями, по указанным направлениям. Бить и не прекращать. Я удивился: ночью не видноне было, а тут и пушки рядом с нами появились. Четыре часа была огневая подготовка. Старые фронтовики говорили, что как в Сталинграде было. Снег весь растаял. Ну, а потом пулеметы в машины погрузили и вперед. Особого сопротивления уже не было, - вспоминает Геннадий Иванович.
Во время остановок пулеметный расчет посменно дежурил у пулемета…
- Помню, стоял ночью я у пулемета, а неподалеку другой парень, я его мало знал, у своего пулемета. Сошлись мы покурить, поговорили и пошлина свои посты. Слышу – летит мина. А потом крик. Только что курили, и убило парня. Вот тут мне жутко стало. Рядом хата была с соломенной крышей. Я встал под эту крышу, будто это защитит от мины… - качает головой и невесело усмехается ветеран.
Еще один случай навсегда остался в его памяти:
- Это было на границе Польши и Германии. Стояли мы целый день. Машины были замаскированы. Приказ – собираться в колонну … Только тронулись мы, и «мессера» налетели. Напарник, мой «первый номер» - здоровенный парень-украинец из Донбасса – давай стрелять. «Мессер» летит – в нас стреляет, мы в него. Моя задача – ленту поправлять и когда патроны кончаются, менять коробку с лентами. Всё надо быстро делать: пустую коробку снимаю, полную, а она 12 кг весит, надеваю и заправляю ленту. А первый номер стреляет не останавливаясь… Вот в том бою погибла медичка Катя из Вологды, и еще одному вологодскому парню перебило ноги…
Напарник Геннадия Тимофеева за тот бой получил орден Славы
- А я не стрелял, так мне ничего не дали! Ну, потом-то я медаль «За отвагу» получил и орден Отечественной войны… А вот, слушай, еще случай был… Это уже апрель был, Германия. Загнали машину во двор. Занялись своими делами. Первый номер чистил прицел, , я патроны в ленты заряжал. Вдруг напарник выпрыгнул из машины и побежал. Я не понял, что такое. Голову поднял – «Юнкерс» в пике идет прямо на нас. Я за пулемет схватился, дал очередь. Самолет ушел в сторону, и улетел. Чего он убежал? Раньше такого не бывало. И тут бы точно сбил самолет… Хотя, что ни делается – к лучшему, если бы сбили мы его, он упал-то бы точно на нас. Ну, прибегает командир роты. «Где первый номер?» - Я говорю: «Был здесь, отбежал куда-то». – «Его счастье, что ваш пулемет не молчал, а то пошел бы он под трибунал».
Так что еще и напарника спас Геннадий Тимофеев.
А кроме медали и ордена получил красноармеец Тимофеев 10 благодарностей Верховного главнокомандующего за взятие различных городов. Осталась целой до сегодня лишь одна такая благодарность – за взятие городов Острув и Ельс.
Победу, Геннадий Тимофеев встретил в Чехословакии (туда из Германии была развернута его дивизия).
- Мы шли и шли вперед. В одном месте, видели, наши сожженные танки и еще не убранные трупы – это наша танковая бригада попала в окружение… А мы шли опять уже не встречая серьезного сопротивления. Но мины немцы в нашу сторону кидали. Осколком, к счастью, не серьезно, ранило и нашего шофера. Его отправили в санчасть, а я заменил его за рулем. Вошли в город Гельбиц (сейчас он переименован). Окна открывают, кричат нам «ура»! «привет»! В этом городе мы стояли три дня. Потом поступила команда двигаться дальше. А наша машина задержалась, и мы от своих отстали. Со мной наш взводный был, лейтенант. Уже вечерело, роса выпала. Взводный за рулем был. И никак в подъем не может въехать. Я уж уговорил его на колеса «кошели» (цепочки) надеть. Остановились рядом с какой-то частью. Подремали. Я пошел посмотреть, кто там стоит. Это были связисты. Они и сказали мне, что немец капитулировал, войне конец… Было 4 часа утра 9 мая. В ближайшем селе нас зазвали в ресторанчик, я правда, отказался пить вино… Потом догнали свою часть.
И еще один удивительный случай произошел с Геннадием Тимофеевым. Понадобился водитель начальнику артиллерии дивизии. И направили к нему красноармейца Тимофеева.
- Смотрю – новейший трофейный «Опель капитан». За рулем адъютант, конечно. Посадили меня на заднее сиденье… Вот тут я насмотрелся, как нас Чехословакия встречала – букеты цветов, фрукты несут… Потом сам подполковник за руль сел, а я все сижу на заднем сиденье. Ну и хорошо! Уснул там. Проснулся ночью. «Куда едем?» - спрашиваю. «В Прагу отвечают, тут девять километров всего, хоть посмотрим…»
Так Геннадий Иванович Тимофеев единственный раз в жизни побывал в Праге…
Вернувшись домой Геннадий Иванович Тимофеев почти всю жизнь работал шофером, был водителем городских и междугородних автобусов. У него два сына, внучки, правнуки…