Проработала я 2 года в этой школе, и у меня исполнилось 25 лет рабочего стажа, но документов на руках не было из Бесленея (??? не очень понимаю, о каком месте речь, примечание Анастасии Оношко) и Пятигорска. Я поехала в Черкесск. Остановилась у своей хозяйки первой квартиры в этом городе. Дарья Ивановна радушно меня приняла... При разговоре она мне говорит: "Твой-то тебя разыскивает..." И достает письмо 2-х годичной давности. И говорила она об этом так спокойно, как о каком-то незначительном факте. Ох, если б она только понять могла, что у меня внутри творилось. Я почувствовала какое-то оцепенение, потом боль в груди... я стала задыхаться... Она не могла понять, что со мной происходит. И говорит:"Я не думала, что из-за такой бумажки ты можешь так расстроиться..." Конечно... для нее и для других - это бумажка, а для нас - это четверть века жизни и постоянно: что, где, когда, почему, зачем, как долго... и т.д., и т.п.
Вот таким образом я узнала, что он жив - и это уже хорошо.
Вот теперь у меня в голове пошла настоящая "кутерьма". Что делать, как на все это реагировать. Я сразу подумала, не помешает ли все это Вере закончить учебу (она была уже на 5 курсе Университета).
Первое время (около года) я писала ему письма от имени О.В. (на ее адрес). Город Черкесск.
Когда я училась в институте, подружилась с одной студенткой (Женя Новикова). Она работала в органах КГБ. Я осмелела и обо всем рассказала ей. Она мне посоветовала обратиться в один из отделов КГБ, который занимается этим вопросом. Я так и сделала. Со мной разговаривал майор этого отдела. Результатом этого разговора я осталась довольна. Он меня заверил, что могу писать письма ему. Это законом не преследуется. Тогда я стала писать из Харькова, не говоря ему, где и кем я работаю. О Вере пока не писала. Он все допытывался, не вышла ли она замуж. Но я его хорошо понимаю. Он больше всего хотел знать о дочери, ведь прошло 25 лет. (Все эти годы я считала его погибшим.) Разыскивать он меня начал с 19/v 63 г. (это его данные). После всех переписок его с О.В. я от него получила 1 письмо. Так и началась переписка в феврале 68 года, которая длилась недолго. Восстала его "половина". (Но на ее месте каждая так бы повела.) Но этот разрыв я очень болезненно пережила. Я сама себе старалась доказать, что так и должно было бы закончиться, но... с этим не хотелось согласиться. Получила я его письмо, в котором он меня просит писать только о Вере, о себе - ничего - "его это не интересует". В этот день я должна была на депутатской группе докладывать о работе школ района. Иду к трибуне, а сама подумала:"Как бы я хотела, чтобы сейчас был в зале... как бы ты за меня порадовался бы, что я достигла такого положения в обществе"... Шла домой и все время думала о Нем.
Ему там тоже, далеко от родины, муторно на душе, но... ни-че-го нельзя сделать. Вернуться он не мог (до войны был сужден по 58 статье). Решили так доживать свой век, думая друг о друге. Но...... оказывается, мы глубоко ошибались... Прошло еще четверть века (видите, какие мы щедрые - все измеряем четвертушками ВЕКА). Он в Америке познакомился с одним украинцем, который гостил у своей сестры (Борис Андрущенко). Муж с ним договорился, чтобы он в СССР разыскал меня или Веру.
Борис начал розыски с ДВК, Украины. На это потратил около трех лет. Наконец-то меня нашел. И вот опять через 25 лет я могла услышать голос своего мужа. Он (муж) позвонил мне... Я долго не могла вымолвить ни слова. (Между нами было большое расстояние, и мне казалось, что я разговариваю с потусторонним миром.