Лучший токарь-универсал Благовещенского ОАО “Арматурный завод” – М. П. Чикуров, работающий на нем сейчас в общей сложности сорок пять лет, из которых тридцать два года – в инструментальном цехе. Сегодня Михаил Петрович – единственный токарь в цехе, имеющий личное клеймо. Он является обладателем званий заслуженного работника завода, лучшего по профессии, заслуженного машиностроителя Республики Башкортостан, лучшего токаря завода, к тому же, он – ветеран производства.
…Мы с Михаилом Петровичем знакомы более двадцати лет, но беседы о его трудовой деятельности все как-то не получалось. И вот сидим с ним за обеденным столиком и ведем непринужденный разговор о его прошлом, о сегодняшних делах, о трудовой дороге к высокому мастерству токаря.
– Мне было всего четыре года и восемь месяцев, когда началась война.
Михаил Петрович задумался, помолчал с минуту-две, потом продолжил:
– Жилось нам нелегко, и приходилось все доставать самому. В общем, детства у меня не было. Всегда завидовал мальчишкам, что были постарше, которые работали на заводе и которым выдавались хлебные пайки. Нас же выручали лебеда и картошка.
Когда Мише исполнилось семь лет, он пошел в школу. Окончив её, сразу же был призван в армию.
– Вот тут мне здорово повезло, – веселеет голосом Чикуров. – Попал я в авиационный полк, в школу младших специалистов, а через полтора года учебы стал служить в качестве техника-механика. Работа техника сама по себе трудная, и в тоже время очень ответственная. Учеба мне давалась легко: выручали память и, конечно же, усидчивость, которой был приучен с детства. Я не ограничивался лекциями преподавателей, а вечера просиживал в библиотеке за учебниками, меня интересовали не только узлы мотора самолета, их ремонт, эксплуатация, но и технология обработки металлов, из которых они были сделаны. И как это всё мне потом пригодилось, когда в декабре 1959 года, после демобилизации, я пришел поступать на работу на машиностроительный завод!
...Начальник отдела кадров коротко оглядел чернявого паренька и спросил:
– А какая у тебя специальность?
– Только военная... Авиационный техник-механик.
– Самолётов у нас, к сожалению, нет. Нам нужны токаря.
Получив направление, пошёл в цех. Тот встретил Михаила невообразимым шумом: гудели моторы станков, где-то звонко выстукивали металлом, гремела то и дело снующая по цеху тележка, развозя заготовки.
– У нас тебе, парень, понравится. Беда вот только – токарей не хватает… Станки простаивают, – взял из рук Чикурова направление начальник цеха, а потом сказал стоящему рядом мастеру: – Поставишь его учеником к Коктаеву. Мужик он хоть и с норовом, но дело свое знает.
Коктаев оказался моложавым мужчиной небольшого роста.
– Звать-то тебя как? – спросил он, когда ушел мастер.
– Михаилом зовут.
– Ну, значит, тезками будем... Меня тоже Михаилом кличут. С токарным станком знаком?
Чикуров отрицательно покачал головой.
– Не беда, научу, – сказал Коктаев и повел парня к свободному станку. – Смотри и запоминай, Михаил, а то бегать мне к тебе некогда... У меня семья... Зарабатывать надо.
И начал объяснять.
– Вот это передняя бабка, а это задняя... Вот эту штуковину зовут кареткой суппорта...
Коктаев запустил мотор, зажал в передней бабке деталь (в этот день торцевали маховики к задвижкам), стал подводить резец. Когда маховик был полностью отторцован и расточен по размеру, спросил:
– Теперь понял, как надо делать?
Чикуров не ответил, лишь смущенно пожал плечами.
– Ну, если что не будет получаться, позовешь меня, – сказал токарь и ушел к своему станку.
Вот где пригодились знания, полученные в авиационной школе, и где проявилась цепкая память Михаила.
С первым маховиком он осторожничал: боялся, как бы лишнего не подрезать, но поняв и усвоив суть торцовки, стал смелее и увереннее работать. Отторцевал один маховик… Второй... Третий... Ушел в работу так увлеченно, будто он всегда занимался только тем, что торцевал маховики.
В конце смены, оглядев работу новичка, Коктаев одобрительно сказал:
– Ну и хватка у тебя, паря... Далеко пойдешь...
– В общем, через месяц я так наловчился торцевать маховики, нарезать гайки, – рассказывает Чикуров, – что не отставал от опытных старых токарей, а иногда и больше их обрабатывал деталей. Но был у нас в цехе токарь Цирульников. Старикашка... Его все звали дядей Яшей.
Михаил Петрович усмехнулся, помешал в стакане с чаем ложечкой, подумал, потом отставил стакан в сторону, продолжал всё тем же ровным глуховатым голосом:
– Так вот этот дядя Яша был единственным токарем в цехе, кому доверяли чистовую обработку шпинделей для задвижек с нарезкой на них резьбы. На первый взгляд, работа несложная, но требовала большой точности. Я каждый раз, проходя мимо дяди Яши, спрашивал себя: почему он может, а я не могу? И задался целью овладеть этой операцией.
А, надо сказать, с заготовкой деталей было очень трудно, особенно в первых числах месяца, когда порой часами простаивали станки, дожидаясь их подвоза. В такие часы простоя токаря уходили в курилку, травили анекдоты; Чикуров же шел к станку дяди Яши и смотрел, как тот ловко обрабатывал шпинделя. Подойдет и молча смотрит, а старый токарь улыбнется одними глазами из-под кустистых бровей, скажет:
– Учись, сынок, вот уйду на пенсию – заменишь меня.
И надо же было случиться такому, что однажды дядя Яша не вышел на работу, заболел. У цехового начальства переполох: кому доверить обработку шпинделей? Михаил Петрович до сих пор не знает, кто указал начальнику цеха на него; а может, сам дядя Яша сказал, только на следующий день подходит мастер и спрашивает:
– Чикуров, а вот ты смог бы обработать шпинделя и нарезать на них резьбу?
– А почему не смочь? Смогу... Я уже раз у дяди Яши пробовал... Получилось…
– Ну-ка... – и мастер протянул заготовку.
Михаил без труда обработал поверхность шпинделя, а затем нарезал и резьбу. Мастер тут же замерил все параметры готового шпинделя и быстро ушел в кабинет начальника цеха. О чем там шла речь, Чикурову было неизвестно, но на следующее утро он получил наряд на обработку шпинделей. А потом он научился обрабатывать и другие детали, более сложные, чем шпинделя. В общем, ещё через месяц о Чикурове в цехе заговорили как о перспективном, подающем большие надежды токаре.
Цеховое начальство стало с уважением отзываться о нем, ставило рядом с лучшими токарями цеха. И было за что: не опаздывает на работу, не прогуливает и ежемесячно добивается высокой производительности. Другие токаря под любым предлогом отказываются брать наряд на обработку деталей, если работа стоит копейки. Тогда идут к Чикурову. Тот всегда безотказный... Выгодно это для него или нет, но работу выполнит.
Казалось бы, всего достиг Михаил Петрович – и уважения в цехе, и хорошей выучки, и все были довольны им, вот только сам Чикуров был недоволен собой: была душевная неудовлетворенность, хотелось большего достичь; как ни прикидывай, а выходило, что без технической подготовки не обойтись. И тогда он поступает в вечерний техникум при заводе, который успешно заканчивает в 1969 году. А еще через год его вызывают в заводоуправление и предлагают должность инженера-технолога. Четыре года проработал Чикуров в этой должности.
– У меня в тот год сын заболел, положили его в республиканскую больницу, – рассказывает Михаил Петрович. – Приходилось часто ездить в Уфу. Естественно, были большие расходы, а зарплата инженера-технолога не ахти какая, а тут освободилось место токаря в инструментальном цехе. Я скорее подал заявление на перевод в инструментальный и объяснил причину ухода тогдашнему начальнику техотдела Александру Ефимовичу Зырянову. Спасибо ему, не стал задерживать. И вот с тех работаю в инструментальном цехе.
Михаил Петрович облегченно вздохнул, словно снял с себя тяжелую ношу, улыбнулся краешком губ и покачал головой. Только в глазах стоял немой вопрос: дескать, о чем еще надо рассказать? Но я не стал его расспрашивать о работе в инструментальном цехе, наперёд зная, что из-за скромности не признается, что он сегодня один из лучших токарей цеха и что его высоко ценят там. Перевел разговор на другую тему: говорили о природе, рыбалке, о том, что нынешний год на грибы богатый.
А потом я встретился с начальником инструментального цеха А. Ф. Есауловым и как бы ненароком спросил его о Чикурове.
– О, это самый лучший токарь не только нашего цеха, но и всего завода, – с готовностью отозвался Алексей Федорович. – Достаточно сказать, что любой новый заказ, который поступает в цех, сначала осваивает Михаил Петрович. К примеру, сейчас он единственный, кто готовит поршни для машин литья под давлением, где нужна, я бы сказал, сверхточность. Все хотят быть похожими на дядю Мишу, как с уважением называют Чикурова. Сколько я знаю его, проработав вместе на протяжении девяти лет, он всегда неизменно открыт душой, доброжелателен. Я уж не говорю о его поразительной скромности. Он, по-моему, со всеми находит общий язык и всегда ровный в общении, спокойный. И, что характерно, люди тянутся к нему, как бы сверяя свои действия, поступки с его характером, умением всегда быть человечным, отзывчивым.
Порой, как ни загружен бывает работой Михаил Петрович, а подойдет кто-нибудь из токарей, попросит помочь в чем-то, и не было случая, чтобы он отказал.
Я знаю много примеров, когда токарь, если добьется в чем-то превосходства (ну, например, освоит расточку сложнейшей детали), то старается держать это в секрете, чтобы при случае блеснуть: дескать, вот я какой, только я могу. Этого не скажешь о Чикурове. Освоит обработку нового образца детали – обязательно научит этому и других. Пожалуй, это одна из главных причин того, что сегодня его ученики – а их было немало – тоже становятся высококвалифицированными токарями, как бы продолжая путь к мастерству, как их наставник дядя Миша.
Николай МУРУГОВ.