«Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения. Пора нам понять это.»
Л.Н. Толстой.
Управление себе подобными в обществе и устройство жизни общественной, — всегда эти вопросы стояли перед человечеством. И если животные, коих мы считаем отсталыми братьями нашими меньшими, делают свой выбор вожака по качествам, которые обеспечивают выживание и благополучие избирателям, то с человечеством все давно не так. Мы не можем достоверно в силу известных причин знать, когда и как жили люди до нас тысячи и тысячи лет назад. Можно только путем допущений предполагать, что люди, не совсем еще опутанные цивилизационными моделями, поступали так же, как и животные в своем выборе управленцев. Как ни странно, причиной несправедливого распределения ролей в человеческом обществе стал разум, которым человечество гордится, считая себя через наличие мышления венцом творения и повелителем природы. Но этот же разум сыграл с человеком злую шутку, извратив все естественные понятия, заложенные изначально в человека Творцом. Мы только можем сегодня догадываться, кому первому пришла в голову мысль, поставить себе в помощь силы природы не в физическом смысле, а в смысле ментальном. Но механизм прост, как, впрочем, и все гениальное. Сейчас нам кажется это примитивным, но для людей того или иного времени виртуальные придумки одних были вполне реальными для других, и это совсем не кануло в лету. Когда-то у кого-то первого появилась идея, а кто-то взял её на вооружение и соорудил идеологию. Странная закономерность — чем безумнее идея, тем больше в неё верят. А если еще и придать идее вид догмы – аксиомы, не требующей доказательств, то идеология овладеет массами и возвысит над ними носителя идеи и не всегда заслуженного. Есть ли такое у братьев наших меньших? – Они тупые, у них только рефлексы, - скажут некоторые. - А у нас разум, который легко можно превратить в маразм, - подумают другие. - Где золотая середина? Где величие человека и так ли уж он разумен по сравнению со своими братьями меньшими, удел которых рефлексы и инстинкты, - спрашиваю я у тех и у других. Какой из придуманных человечеством «-измов» обеспечит выживание его как вида?
Религия, вера во всемогущего Бога поможет нам. Но сколько крови пролито в религиозных войнах за право лучшей жизни на небесах, которую обещала горстка, живущих в раю при жизни. А не эта ли горстка, дабы отвести от себя внимание и создать общего врага, послала неудовлетворенных своей жизнью людей в крестовые походы, придумав святыни, не имеющие с точки зрения четвероногих ну ровно никакого практического применения. Но, человек наделенный разумом, получив идею, сам все додумал и решил убивать ради этого себе подобных за лучшее место на небесах. - Маразм! – скажут некоторые. — Святая вера, творящая чудеса, - возразят другие. Ну, а куда мы денем: «Безумству храбрых поем мы славу! Безумство храбрых — вот мудрость жизни!». Вот и поди тут разберись, нужна ли идея как средство материализации мечты или нет? У животных нет образов как у человека и нет мечты, есть только материальные потребности, которые они удовлетворяют через свои инстинкты и рефлексы. Как думаете, если Бог есть, устроило бы его такое положение дел, остановись он на сотворении животных, цели существования которых сугубо низменны? Еще несравненный Герберт Уэллс описал такой мир, где правили элои, оставившие морлокам, низшим примитивным существам, право свободно пользоваться рефлексами и инстинктами, ограничив их мечты заботами о насущном. Однако люди все от природы наделены разумом, который имеет такую функцию, как отличать одно от другого и делать выводы. Именно это свойство разума и требует от идеологов новых идей для развития человечества. Сравнение уровня жизни одних за счет других всегда будоражило общество и требовало справедливости, и не однажды бросался в толпу клич – Обогащайтесь!
-Теперь, используйте эти права, предоставленные вам правительством: укрепляйте свои институты, просвещайтесь! Обогащайтесь! Улучшайте моральные и материальные условия в нашей Франции, - напутствовал Франсуа Гизо, министр иностранных дел Франции, французский народ. - Под небом голубым есть город золотой, - вторил ему Гребенщиков, пытаясь спустить царство небесное на землю. Чего плохого? Свобода! Формирование среднего класса как опоры любого общества. Но, если приглядеться, то этот лозунг не очень отличается от того, который произносил римский Папа Урбан II, отправляя французский народ в крестовый поход за святынями, подспудно играя на стремлении людей к обогащению. Но вся беда в том, что обогащение всегда подразумевает, что сильные отнимут у слабых, хитрые разведут простаков, а наглые наплюют на мораль и прочее. Ничем не лучше с этих позиций звучит и марксистское – Экспроприация экспроприаторов, выразившееся в ленинском – Грабь награбленное! А не сконцентрировались ли все упомянутые лозунги в нашей стране в недавних 90-х? Берите, сколько унесете, грабьте награбленное, обогащайтесь, - слилось всё в один вой в устах некоторых, строящих для себя город золотой под небом голубым и забивающим гвозди в гроб коммунизма. И сегодня, уже в который раз, нас пытаются вернуть в животное состояние, навязывая бесконечное потребление, а, по сути, превращая в морлоков. Где выход? Где середина? Где город золотой?
И здесь я замолчу в раздумьях, уступая место классику русской литературы: «Русская нация необыкновенное явление, - говорит Ф. М. Достоевский, - в истории всего человечества. Характер русского народа до того не похож на характер всех современных европейских народов, что европейцы до сих пор не понимают его и понимают в нем все обратно. Все европейцы идут к одной и той же цели. Но все разъединяются между собою почвенными интересами, исключительными друг к другу до непримиримости, и все более и более расходятся по разным путям. Идея общечеловечности все более и более стирается между ними. В русском характере замечается резкое отличие от европейского, резкая особенность, — в нем по преимуществу выступает способность высоко-систематическая, способность всемирности, всечеловечности. В русском человеке нет европейской угловатости, непроницаемости, неподатливости.
Он со всеми уживается и во все втягивается. Он сочувствует всему человечеству, без различия нации, крови и почвы. Он находит и немедленно допускает разумность во всем, в чем хоть сколько-нибудь есть общечеловеческого интереса. У него инстинкт общечеловечности. Он инстинктом угадывает общечеловеческую черту, даже в самых резких исключительностях других народов, тотчас же соглашается, примиряет их в своей идей, находит им место в своем умозаключении, и нередко открывает точку соединения и примирения в совершенно противоположных, сопернических идеях, двух различных европейских идей, двух различных европейских наций, — идеях, которые сами собою, у себя дома, еще до сих пор у себя, к несчастно, не находят способа примириться, а может быть никогда и не примирятся.
Мы должны преклониться пред народом и ждать от него всего: и мысли, и образа; преклониться перед правдой и признать ее за правду».
#ВашМакаров
