В предыдущей публикации мы отметили, что показатели роста ВВП, в том числе на душу населения не являются мерилом роста благосостояния народа страны. Так, почему экономисты всего мира прежде всего обращают внимание именно на эти показатели? Только потому, что эти показатели показывают насколько устойчиво и предсказуемо развиваются те или иные страны.
Последние 3 года мы добивались роста ВВП за счет количественного стимулирования роста, иными словами, - за счет увеличения объёмов финансирования отраслей, которые должны были потянуть за собой развитие других отраслей народного хозяйства. Однако, социальная эффективность этих мер оказалась сомнительной. В чем же дело?
Для людей благосостояние – это несколько иное измерение, и не только материальное. Экономисты практически смирились с тем, чтобы определять уровень благосостояния на основе оценки количественных показателей потребления и социальной ценности каждого товара и услуги. Такие измерения в разрезе разных социальных групп, с разным уровнем доходов дают представление о том, как это благополучие распределено между членами общества. И, все же, измеряя таким образом благосостояние, мы невольно подталкиваем людей быть образцовыми представителями общества потребления, чем и пользуются все производители, межгосударственные корпорации.
Мы полагаем, что благосостояние, в конечном итоге, должно подразумевать, не только наше сегодняшнее состояние, но и перспективы нашего бытия в недалеком и далеком будущем, в масштабе таких понятий, как народ, страна, человечность. Цена развития общества – вот, что выступает на первый план по мере развития уровня благополучия общества.
Соответственно, нам одинаково важно знать где мы и что нас ждет в будущем, что будет с нашими детьми. Показатели развития настолько важны, насколько они обеспечивают постоянство, устойчивость (развития) - sustainability.
Какова цена развития?
К примеру, для любой страны очень важно знать, какой ценой правители добиваются устойчивого развития страны? И здесь измерение и наблюдение за всеми показателями истощения природных ресурсов (почвы, воды, лесов, минеральных ресурсов, невозобновляемых источников энергии, качества воздуха и т.д.) очень важны. Если старшие поколения будут обеспечивать собственное благополучие, не взирая на эти жертвы, то данные народы обрекают себя на полное исчезновение в перспективе 50-100 лет.
Таким образом, показатели истощения природных ресурсов являются тем мерилом и ответом на вопрос, на какие жертвы мы готовы идти ради собственного благополучия? И это очень непростой вопрос.
Например, республика богата углеводородными ресурсами. По оценкам специалистов Госкомитета по геологии, 60% территории Узбекистана содержит в недрах огромные запасы углеводородного сырья. Доказанные запасы нефти Узбекистана составляют более 594 млн.баррелей. В республике определены более 190 месторождений углеводородного сырья, из них газовых и газоконденсатных – 94, нефтегазовых, нефтегазоконденсатных и нефтяных – 96. При этом 47% месторождений находятся в разработке, 35% подготовлены к освоению, на остальных продолжаются разведочные работы. Сегодня мы имеем долгосрочные контракты на поставку природного газа с Китайскими компаниями Sinopec and CNPC и с Российской компанией Лукойл и Газпром на базе СРП (средняя цена природного газа 160 $ за 1000 м3). При этом оцененные запасы природного газа равны 1,86 трлн м3 и Узбекистан входит в число 15 стран с самыми крупными резервами природного газа (3-й в СНГ).
Всегда ли оправдан экспорт?
До недавнего времени, единственное, что нас сдерживало от широкого экспорта природного газа это отсутствие соответствующей инфраструктуры транспортировки газа и инвестиционные возможности добычи и транспортировки.
Россия прекрасно воспользовалась этой ситуацией и успешно применяет так называемый Левередж, выступая посредником между добычей и транспортировкой в Узбекистане и потреблением в Европе и Азии. Российские компании, как правило, договариваются из общего объема добываемого газа в Узбекистане в рамках СРП 75% добываемого газа идет в РФ, а остальные распределяются между странами ЦА уже под маркой российского газа. Естественно, по другим ценам.
Из 16 млрд м3 экспортируемого природного газа в рамках СРП с Газпромом 71% поставляется в Россию, 19% в Казахстан, 5,1% в Киргизстан и 4,4% в Таджикистан.
Это все было хорошо для Узбекистана до момента, пока развитие нашей промышленности было зажато тисками отсутствия и лимитации внешнего контакта. Сейчас после открытия конвертации ситуация совершенно иная. И насколько эффективно сегодня экспортировать натуральный газ в таких объемах, в то время как внутреннее потребление, в том числе за счет роста коммерческого потребления возрастает в стране и промышленный потенциал страны растет? Не лучше ли направить эти ресурсы во внутрь страны, чтобы добиваться большей добавленной стоимости вместо призывов перейти на сжигание угля?
На ключевые вопросы эффективности выбранной модели ни правительство, ни общество не обращают должное внимание сейчас, поскольку не решен самый главный вопрос: достижение минимального уровня благополучия народа, который бы сам дал импульс дальнейшему развитию.
Тем временем, ученые предлагают еще одно уточняющее понятие: «оптимальное развитие». Что, если потребление растет за счет истребления жизненно важных ресурсов, или даже с расчетом их компенсации за счет интересов и ресурсов других территорий и народов? Оптимизация развития предполагает разумный компромисс между уровнем развития/потребления и ценой такого развития с учетом решения задач стабильности, устойчивости развития в будущем.
Как сфокусировать социальную политику?
Многие экономисты при оценке уровня развития общества любят использовать такой показатель, как валовый доход домохозяйств, который в большинстве стран внедрен как индикатор оценки материального уровня жизни граждан страны. Это некая сумма заработной платы, процентов от вкладов, в том числе от участия в капитале компаний и других финансовых доходов, дохода от собственности, чистых финансовых переводов (в том числе от родственников за рубежом), стоимости, оказанных бесплатно государственными учреждениями услуг (в области образования, здравоохранения, охраны материнства и т.д.) и других товаров и услуг, предоставляемых некоммерческими организациями, за вычетом налогов всех видов.
В Узбекистане уже давно не публикуются данные по валовым доходам домохозяйств, а публикуются лишь данные по общим доходам на душу населения. Так, по итогам 2018 года реальные общие доходы на душу населения составили 7,37 млн сумов, что на 1,15 млн сумов выше уровня 2017 года (6,22 млн.сумов). При этом утверждается, что уровень неравномерного распределения доходов по 10 категориям граждан постепенно снижается и по итогам 2018 года составлял 6,1. Иными словами, самые высокодоходные получали больше в 6,1 раз относительно самых низкодоходных. Непонятно, насколько эти исследования объективны…
Однако, опять, чисто материальный подход к оценке благополучия граждан тоже является довольно ограниченным, поскольку здесь не учитываются такие общепризнанные ценности, как сохранение общественной безопасности, устранение внешних угроз, создание условий для полноценного отдыха и быта, имея ввиду создание и обслуживание городской, сельскохозяйственной инфраструктуры, средств коммуникаций и общения. То есть ощущение полноценного счастья и безопасности нельзя измерить только материальными ценностями. Например, если в стране существует инфраструктура переобучения, эти услуги помогают нам найти желанную работу, развить новые человеческие связи и более полно чувствовать собственную реализованность.
Именно поэтому наблюдение структуры и пропорций ВВП тоже дает определенное общее представление о том, насколько правительство понимает и реализует приоритеты развития страны.
В некоторых странах проводятся исследования уровня счастья людей и есть даже показатель индекс счастья. Узбекистан по этому показателю, между тем, на 41-й строчке рейтинга. Однако, полностью полагаться на этот показатель тоже было бы ошибочным, поскольку в таких исследованиях очень много вопросов, которые касаются субъективного ощущения удовлетворенности собственной жизнью. Люди отвечая на различные вопросы о собственных ощущениях, часто подчеркивает заданные варианты ответов: «очень удовлетворен», «скорее удовлетворен, чем не удовлетворен» и т.д. И, как показывают исследования, ощущения счастья людьми имеют мало общего с уровнем материального благополучия и темпов роста, объема ВВП. И поэтому, когда житель Узбекистана выражает свое ощущение счастья, житель Канады и Германии на это смотрит очень скептически.
Как быть?
Оглядываясь на первые итоги модернизации нашего общества, достигнутые за 3 года, мы полагаем, что время исправления предыдущих ошибок уже прошло и пора вырабатывать собственную повестку дня по построению нового общества, достижению нового качества развития. Пока социальные достижения наши не так очевидны и понятно, что нам предстоит пережить еще не один напряженный год.
Такие вопросы, как стимулирование ускоренной урбанизации, строительство альтернативных источников выработки энергии в виде АЭС, экспорт основных национальных богатств, эффективность использования недр, водных ресурсов, человеческих ресурсов должны обсуждаться с экспертами и с представителями различных слоев общества более подробно с изложением всех плюсов и минусов. Понятно, что не излишнюю болтовню тоже нет времени. Однако, риски принятия не взвешенных решений все же выше, в то время, когда общественная поддержка и согласие становятся более весомым фактором движения вперед.
Ориентироваться на устаревшие понятия и методы роста ВВП любой ценой не должно являться самоцелью и первые негативные последствия этого мы уже видим. Мы призываем наше правительство к большему диалогу с народом для определения перспектив развития нашего общества, более профессиональному обсуждению альтернатив развития страны и использования недр, земельных, водных и людских ресурсов страны. Ибо без постоянного диалога с экспертным сообществом и проведения общенародных дискуссий мы обречены на провал, как это случилось со многими странами, завоевавшими суверенитет в 60-х годах.
Абдулла Абдукадиров
Экономист