Мария сидела в коридоре театральной студии и морщилась от детского плача. Рядом на скамеечке, посторонний мужчина пытался успокоить своего маленького сына, которого не допустили к занятиям. Мальчик плакал, и кричал что есть сил. Ему очень хотелось вернуться в класс, где занимались другие малыши, и его старший брат. Но женщина, которая вела занятие, сказала твёрдо и строго:
- Миша срывает нам занятия. Он подначивает, брата, и они вдвоём совсем не занимаются. Бегают и кричат. Миша ещё не готов к театральным занятиям. Поэтому вы должны забрать его.
Сказанное строгой женщиной, было неожиданным для отца Миши. И он стоял растерянный, неловко шаря по карманам в поисках конфеты, или игрушки что бы отвлечь своего сына от горя. Миша плакал, он любил театральные занятия, любил ходить на них со своим братом, и не понимал, за что его, их лишают. Ведь его всегда хвалили и ставили в пример другим малышам. По правде, его отец, то же ничего не понимал, так как талант Миши к лицедейству ни у кого не вызывал сомнений. То как Миша читал стихи, или напевал песенки, приводили слушателей в восторг.
Почему мальчика выгнали из класса, знала только Мария и строгая женщина. Ведь после предыдущего занятия, вечером, когда все уже ушли, Мария очень долго и тихо говорила с педагогом студии. Потом на столе у строгой женщины появился конверт, с приличным количеством денег внутри.
Всё дело было в Кристиночке, дочери Марии. Кристина была молчаливая застенчивая девочка, которой за свою неловкость постоянно доставалось от мамы. Она не играла с другими детьми, и даже боялась их. Предпочитая проводить время в одиночестве, под журнальным столиком в гостиной. Мария всеми силами пыталась бороться с такой ситуацией, и долгое время у неё ничего не получалось. Доходила даже до того, что мама кричала на свою дочь, и обзывала её «Тупой» и «Гадиной». Но здесь, в театральной студии, наконец то пришёл успех.
В группе детей, два мальчика, два брата, так весело играли друг с другом, что смогли не только заинтересовать Кристину, но даже пробудить в ней интерес к общению. Но ребята играли между собой, лишь изредка одаривали маленькую девочку своим вниманием. В эти минуты, Кристина была счастливая девочка, открытая миру и к другим детям. Этих минут было безумно мало и не достаточно, для Кристины. Тогда в голове у Марии, и сложилась вся комбинация. Она поговорила со строгой женщиной, и теперь папа пытался успокоить малыша, а Кристина в паре с братом этого малыша занималась театральным искусством.
Вечером Мария хвасталась перед своим мужем, пузатым мужичком, своими успехами в воспитании дочери:
- Теперь Кристинка станет нормальной девочкой! Я всё, как всегда устроила в наилучшем виде!
- Ты молодец! – бубнил ей муж не отрываясь от ноута.
- Я всё всегда устраиваю в наилучшем виде! – гордо говорила Маша.
Теперь Кристина не сидела под столом. А спокойно играла куклами и шарами. И даже иногда, брала в непослушные пальчики шариковую ручку и рисовала каляки-маляки.
- Фу! Опять козявки нарисовала! – говорила ей Мария. – Я так мечтаю, что бы ты нарисовала меня. Я же такая красивая, нарисуй меня!
Дочь, слушала маму, и молча, уходила в гостиную. На ёё рисунках, были и мама и папа и мальчик из театральной студии, только сознаться в этом она боялась. Ругань матери вызывала у неё дрожь. Через месяц Мария заметила изменения в поведении дочери. Если раньше, сразу после садика, Кристина с радостью спешила в театральную студию, и всё время вспоминала Серёжу, брата Миши. То теперь она без радости шла вслед за мамой, и Марии иногда даже приходилось дёргать свою дочку за руку, что бы она, не отставала.
- А вы разве сами ничего не замечаете? - удивилась строгая женщина, когда Мария поделилась с ней своими наблюдениями – Серёжа, мальчик, кого вы попросили поставить в пару с Кристиной, начал обежать её.
- Так вы накажите его в ответ! – вскричала Мария.
- Что вы имеете в виду? – на строгом лице театрального педагога, возникло искреннее удивление на последние слова Маши.
- Заставьте его, вашего Серёжу, играть с моей дочерью! Накажите его, что бы он понял, что с Кристиной надо играть! – Мария говорила, будничным тоном. Ей казалось, что она нашла прекрасное решение возникшей проблемы.
Возникла пауза, строгая женщина собиралась с мыслями. Потом заговорила:
- Серёжа и Миша два брата погодки. Как и все ребята, у которых есть сёстры или братья, они более активные чем дети одиночки. До этого у Серёжи всегда был в противовес младший брат Миша, который всегда мог дать ему отпор, и гасил излишнюю активность старшего брата. Теперь Миши нет. Избыток агрессии, а она есть у всех детей, Серёжа скидывает на Кристину. Вы меня понимаете? – педагог заволновалась, так как, сложилось впечатление, что Мария не слушает что ей говорят.
Мария действительно не слушала, что ей говорят, она наблюдала за руками собеседницы. А точнее за серебряным браслетом ручной работы, который, наверное, очень бы подошёл к зелёному Машиному платью.
- Вы меня понимаете? – повторила педагог – Ведь это очень серьёзное дело.
- Да я вас слушаю! – ответила Мария, и обворожительно улыбнулась.
- И что Вы предлагаете? - Мария молчала. Потом опять улыбнулась. - Что Вы предлагаете? – повторила педагог.
Мария растерялась: - Я могу сама поговорить с Серёжей! Объясню ему, что девочек обижать нельзя. – сказала она не уверенно - Стукну его хорошенько! – добавила она смелее.
Строгая женщина встала из за стола и подошла к окну. Она размышляла, стоит ли говорить Марии, про то, что детей наказывать нельзя. А нужно прислушиваться к каждому их желанию, и объяснять что можно, что нельзя. И что этих самых "нельзя", должно быть не много, и они должны быть понятны малышу. И что загубить личность малыша, то есть убить все его таланты, намного проще, чем обидеть взрослого человека. Что нужно … В это момент у Маши зазвонил телефон, и она подняла трубку:
- Зайчик! – сказала она – У Кристинки опять проблемы, когда я их решу я тебе позвоню.
Когда Мария положила трубку, строгая женщина уже знала что ей делать.
- Вы больше не будете заниматься в нашей группе. Ищите другого преподавателя! – театральный педагог была не преклонной.
Мария легко приняла решение, бросить эту плохую, театральную студию. Ей, было жалко денег, которые как бы, шли в оплату за индивидуальные занятия, с дочерью. Но попросить расчёт ей не позволила гордость.
- Пошли уже домой! – сказала она Кристине и дёрнула её за руку – Дома будем заниматься.
Когда строгая женщина вошла в класс к малышам, её лицо, как и всегда, было добрым и открытым. Они все вместе пели, плясали и учили скороговорки. После временного отсутствия Миша стал более дисциплинированным, и теперь действительно, вести занятия стало легче.
Дома Мария, ради развлечения, накрасила дочери губы алой помадой и решила проколоть уши, для первых детских серёжек.