Я уже как-то писал о своих взглядах насчет нормы в языке, но тут на днях у нас вышел со студентами спор на данную тему. Кроме того, она вообще нередко вызывает те еще кипения известных масс, в том числе здесь, на Дзене.
Началось все с разговора о языковой политике (разбирали по «Общему языкознанию» Н. Б. Мечковской). Выяснили, что она может быть либеральной или тоталитарной. Принципиальные различия между ними, собственно, вполне очевидны из названий, поэтому подробно расписывать их здесь ничего не буду — если есть желание, можно почитать в первоисточнике.
И та, и другая политика могут применяться как к нескольким языкам, так и к одному. В первом случае все более-менее ясно: какой-то общий язык в многоязычном сообществе необходим, но навязывать его в качестве родного всем и каждому довольно глупо. А вот когда речь зашла о либерализме и тоталитаризме в языковой политике применительно к одному языку, возникли разногласия.
Вкратце, суть либеральной языковой политики сводится к тому, чтобы допускать существование различных вариантов нормы. Эта идея оказывается неожиданно крамольной: отличники, освоившие норму, начинают драматично завывать о падении грамотности, деградации языка и населения, мол, неужели мы должны допускать такие кошмарные вещи типа кофе среднего рода и звонит с ударением на «о»? Может, вообще начать писать, кто как хочет и кто во что горазд? Не перестанем ли мы тогда вообще понимать друг друга?
Такие опасения могут показаться оправданными, но, если вдуматься и разобраться, то окажется, что не так это все и страшно.
Начнем с того, что от изменений в языке еще никто и никогда не деградировал. В России великие литераторы и ученые были и до реформы, упразднившей ять, фиту и ижицу на пару с i, и после нее. Ощущение того, что народ «поглупел» в таком случае может быть чисто субъективным: людям ведь всегда сложно отказываться от своих убеждений, даже если они касаются того, писать в конце слова твердый знакЪ или нет.
Нужно понимать, что хоть язык без людей существовать не может, он не вполне зависит от них. То есть, какими бы ни были изменения в языке, они приживаются только тогда, когда достаточно большое число людей считают их более правильными или хотя бы полезными. Ненужное отфильтровывается.
Языковые реформы, какими бы они ни были, крайне редко связаны с радикальными изменениями языка. Ну, как по-вашему, если бы вышел закон, что с завтрашнего дня в русском языке вместо множества окончаний, родов и падежей вводится строгий порядок слов, артикли и прочее (то есть, русский язык превращается из синтетического в аналитический), кто-то стал бы его соблюдать? Максимум, на что способны языковые реформы – глубокая переработка орфографии, т.е. например переход с кириллицы на латиницу. Это сделать реально, но и такое изменение никто не примет – в первую очередь, что запись русских слов транслитом единогласно воспринимается нашими людьми как отклонение от нормы, вынужденная мера.
За теми же изменениями, которые приживаются, всегда стоит логика. Слово «кофе» переходит в средний род, потому что сама структура слова к этому располагает, потому что заканчивается оно на –е, а в русском языке это окончание характерно именно среднего рода. Иначе говоря, дело не в том, что какие-то безграмотные людишки путают окончания родов, а в том, что требование мужского рода для этого слова противоречит нашей языковой логике.
Глаголы типа «звонить» переносят ударение на корень, потому что именно в корне заключается смысл слова, именно его нужно услышать собеседнику, а не личное окончание — оно, конечно, сообщит о том, кто что-то делает и в каком времени, но вот само действие останется загадкой.
Почему же тогда людей так печет с логичных, в общем-то, вещей? Тут, конечно, речь идет о моем мнении и моем восприятии ситуации, и я не хочу его никому навязывать, но у меня создается впечатление, что такие люди просто высокомерны и боятся потерять свое мнимое преимущество перед другими. Дескать, они-то хотя бы научились грамотно писать/говорить (не то, что вы, холопы), а тут оказывается, что тот вариант, который они заучили, больше не является единственно правильным, а то и вовсе признается ошибочным. Теперь им остается либо учиться по-новому, либо демонстративно страдать, возмущаясь из-за падения нравов и тому подобного.
Разумеется, не все преобразования вводятся от большого ума, но, с другой стороны, изменения в языке неизбежны, если он живой, если он развивается. Нужно помнить, что языки неплохо саморегулируются и отметают лишнее: к примеру, многие из модных английских заимствований через пару лет будут встречаться гораздо реже, а потом и вовсе забудутся, останется только самое необходимое. Ну и разумеется, умственное развитие нации от изменений в языке не страдает — если это происходит, виновато, как правило, само общество, условия, которые в нем царят.
Ну а самое интересное, что поборники «истинной грамотности» далеко не всегда последовательны в собственной речи. От них вы не услышите «звОнит» или «обеспечЕние» или еще что-то такое, а вот что-то типа «бАловаться» или «колОтит» — запросто. В русском языке есть множество сложных, спорных случаев и выучить все из них просто нереально, так что любого из нас можно подловить на той или иной «ошибке», но не все станут устраивать из этого трагедию или презрительно воротить нос от собеседника.
На самом деле отличной иллюстрацией либерального или тоталитарного подхода к языковой политике является употребление буквы «ё». Я, например, ее не использую, но найдется немало и тех, кто станет яростно требовать, чтобы она всегда была там, где положено. С одной стороны, она помогает прочитать слово правильно, с другой — любой, кто хорошо знает русский язык, и так легко поймет, как прочитать е в слове «лед» и в «ледяной», так зачем же тогда диакритика?
Более того, эта буква ведь не далеко не всегда в принципе была в нашем языке, и некоторое время после ее введения «образованные» люди относились к ней весьма неодобрительно. Это, видимо, были люди того же склада характера, что позже жаловались, что больше не надо писать еры в конце слов.
Суть же в том, что либеральный подход к языку допускает сосуществование обеих точек зрения: хочешь – пиши «ё», не хочешь – пиши «е». При тоталитарной языковой политике есть только одна правильная точка зрения: либо только «ё», либо только «е», и отклонение от нормы будет приводить, в порядке возрастания, к двойке за сочинение, отказам в публикации, аресту, ссылке, каторге и т.п.
В общем, я однозначно против тоталитаризма в языке. Искоренение отклонений приводит не к защите языка, не к совершенствованию его, а к выхолащиванию, кастрации — представьте, что было бы, если бы все люди в стране заговорили бы вдруг чиновничьим языком, причем тем самым, на котором составляются всякие официальные документы. А ведь именно он ближе всего к той самой абстрактной норме.
Не хочу сказать, что норма не нужна в принципе. Если говорить об обучении языку (в первую очередь, иностранцев), то норма, конечно полезна. Просто потому, что так проще, объективнее оценить работу ученика. Но стоит ли применять те же критерии к повседневной жизни, к творчеству? Русский язык действительно велик, и главное его богатство в большом количестве вариаций, диалектов, регистров – «низких» в том числе.
В общем, тоталитаризм — вещь отвратительная во всех проявлениях, так как он подавляет индивидуальное и творческое, а значит живое, причем по причинам которые едва ли можно считать хоть сколько-нибудь объективными. Применительно к языку все это еще и глупо, потому что какими бы талантливыми и упорными ни были реформаторы или, наоборот, консерваторы, им не под силу ни изменить суть языка, ни остановить его развитие.
На самом деле в современном русском языке все не так уж плохо - во многих случаях существование разных точек зрения допускается. Главное не обращать внимание на тех, кто делом своей жизни считает борьбу с мнимой безграмотностью. Надеюсь, было интересно!