Детство не выбирает географию. Смерть не выбирает место. Для меня с детства смерть и жизнь шли рука об руку. Мне не было ещё и семи лет, когда померла моя бабушка. Через 8 месяцев погиб на пасеке от удара молнии дедушка. И вот тогда началось моё знакомство со смертью. Как и всё новое, меня манил этот обряд погребения. Будучи неискушённым горем, я воспринимал смерть своим детским разумом, как некий квест. Да, я помнил бабушку и дедушку, помнил их дом, помнил холодные простыни, помнил подарок на своё пятилетие. А потом они оказались лежащими в гробу. Да ещё и с интервалом всего в восемь месяцев. И я увлечённо рисовал гробы и кресты. И показывал эти рисунки маме. А она пепельными от горя губами улыбалась специально для меня, а потом почему-то долго плакала. Она осиротела всего за один год.
Конечно, я был знаком с кладбищем. С этим городом теней, откуда для мертвых нет возврата. Ещё до бабушки и дедушки на погосте покоились мои сестра и тётя. Покоились давно. Покоились в одной могиле. Кате не было ещё и нескольких часов, как она погибла на родильном столе. Задохнулась. Обвитая вокруг шеи пуповина не дала ей шанса на жизнь. А может, этого шанса не дал Господь. И её прихоронили к тетё Тане, чтобы не рыть отдельную могилку. Гробик закопали в одной ограде с тётей, которая умерла за десять лет до моего рождения от рака в возрасте четырнадцати лет. А через несколько дней к моей маме во сне пришла покойная тётя Таня. Она жаловалась, что ей разрыли могилу и что теперь ей холодно.
Эту историю я знал с детства, и не скажу, что она отбила у меня привязанность к кладбищу. Хочу сказать, что кладбище то не похоже на другие. Здесь нет грустных рядов надгробий. Здесь всё утопает в зелени. Растут акации, тополя, сирень, рябина, ели и сосны. Целый лес вырос на костях людских за сорок лет существования погоста. Я чувствовал себя здесь в своей тарелке, чувствовал самим собой. Не сочтите меня за душевно больного, просто я не единственный, кто от нахождения на кладбище получает успокоение. Душевное и физическое.
Вот лежит некий Малолыченко Иван Николаевич. Он - сосед моей сестры по могиле. Для меня он стал практически родным человеком. Стал он таковым после смерти. Сейчас мне достаточно много лет, я меняюсь, старею, седею. А он по-прежнему смотрит на меня с надгробия, как смотрел тридцать лет назад. Он не стареет. Время для него остановилось. И это, пожалуй, самое удивительное. Мёртвые не стареют. Они взывают к нам. Они просят памяти о себе. Я уверен в этом. Ведь пока человек не забыт, он бессмертен. Целая эпоха, целая жизнь лежит на кладбище. Вот лежит Харлов Иван Петрович. Он ветеран войны и кавалер трёх орденов Мужества. Он когда-то давно родился на этом свете, болел детскими болезнями, пошёл в школу, первый раз влюбился, сильно рано повзрослел на фронте. Потом была свадьба, дети, внуки, старость и смерть. И вот теперь его переживания, муки, любовь, надежды, страдания запечатлены лишь в глазах на его надгробной фотографии. Он сейчас далеко. Я глубоко убеждён, что после смерти человек не ограничивается вечным лежанием в гробу. Этот мир не так несправедлив, как кажется. Кладбище, это отдельный мир перехода из этого мира в потусторонний. Я это осознал очень рано, ещё в детстве. Причём, осознал подсознательно, не подозревая о том, но чувствуя.
Вот лежит Кладвия Михайловна. Она родилась в 1880 году. Ленину был всего десять лет. (Хотя, сейчас вряд ли кто знает, кто такой Ленин). А умерла в 1968 году. Что мы можем сказать о этом человеке? Какой она была? Ведь давно нет в живых свидетелей её жизни. Неухоженная могила, покосившийся памятник со звездой, но фотография видна хорошо. А на той фотографии человек, живой человек с живыми глазами. Где-то он сейчас. Пройдя сложный жизненный путь, тем не менее, об этой женщине свидетельствует лишь фото. И мы никогда в жизни о ней не узнаем. И это самое важное. Могила - эта визитная карточка, которую оставляет после себя человек. И пока цела фотография, пока можно прочитать имя, этот человек живёт в наших сердцах. Мы идём к родным могилам и ненароком бросаем взгляд на соседние надгробия. И невольно читаем имена и видим фото и тогда человек оживает. Где-то очень далеко он чувствует, что в этом маленьком и грешном мире кто-то подумал о нём. И ему от этого хорошо. Поистине, память – великая вещь.