15 мая 1988 года начался первый этап вывода советских войск из Афганистана. У нас в батальоне не все до конца осознавали и понимали серьёзность этого мероприятия. Думали, что это очередная кампания для дезориентации мирового сообщества. Примерно такая же, какая была в августе 1986 года, когда «выводили» шесть полков, укомплектованные «дембелями» и офицерами-заменщиками со всего Афганистана.
Многие офицеры и прапорщики не хотели досрочно заменяться в Союз. Большая часть из них, вообще, не представляла такого итога пребывания в Афганистане. Кто-то не до конца обеспечил себе необходимую выслугу лет, кто-то в полной мере не пополнил свои чемоданы «барахлом», кто-то не стал «помощником» Героя Советского Союза или не получил «заслуженную» награду. Скорый вывод войск из Афганистана, и нашего батальона в частности, внёс коррективы и в мою дальнейшую службу на афганской земле…
У меня были определенные планы и ожидания перемен по службе, но я не форсировал события. Да и как я мог на них повлиять? Я знал, что командиром файзабадской первой роты стал лейтенант Артур Егиазарян, что Арсалан Гомбоев заменился и уехал в Союз заместителем командира роты, хотя, наверное, мог бы спокойно стать ротным в Файзабаде. В то время я не до конца понимал, что на самом деле происходит с назначениями на должности и представлениями к наградам. Вся эта круговерть событий и интриг проходила мимо меня. И, слава Богу. До последнего дня я не знал о своей дальнейшей участи в Афганистане.
В начале июля 1988 года, меня вызвал комбат - майор Чуваев С.А. и рассказал, что направил в штаб армии документы на представление меня на должность командира третьей роты нашего батальона. Для меня это известие было полнейшей неожиданностью.
- Юра, документы на тебя уши месяц назад. Скоро батальон будет выходить в Союз и нам надо быстрее определиться с командиром третьей роты, потому что Трижичинского переводят в батальон охраны штаба 40-й армии, поэтому надо срочно лететь в Кабул и забирать приказ о твоем назначении, - по-отечески произнёс комбат.
- Когда лететь?
- Прямо сейчас звони на аэродром в диспетчерскую, уточни, когда будет борт на Кабул и вперёд. Да, можешь заехать к майору Панченко, он тебе поможет попасть в штаб армии и возьми с собой огненной жидкости, на всякий случай.
В штабе батальона мне выдали командировочное предписание, я записался на ночной рейс до Кабула.
Я приехал в управление нашей роты и поделился важной для меня новостью с Сергеем Ефимкиным:
- Я знал, что на тебя отправили документы, на командира третьей роты. Только не стал форсировать события. Ведь же ты знаешь, как у нас всё может перевернуться, спокойно отреагировал ротный.
- И когда направили документы?
- Ещё месяц назад. Пора, Михалыч, тебе уже и ротой командовать, ты этого давно достоин. Возьми у старшины литра два самогонки, угостишь там нашего Санчо Панчо…
Старшина выдал мне пару банок консервов, буханку хлеба, ещё какой-то снеди.
Услышав гул самолета в ночном кундузском небе, я выехал на бронетранспортере на аэродром. Стандартная процедура посадки и снова Ан-12-ый в воздухе, теперь уже со мной на борту. Особых эмоций не было и страха тоже не было. Всё буднично и привычно. Я вновь на Кабульской «пересылке». Теперь все мысли были о новом назначении, но сначала нужно было получить заветный Приказ. Как-то и не верилось. Неожиданное назначение, перед самым выводом….
К одиннадцати часам в громкоговорителе пересыльного пункта объявили мою фамилию для отправки в штаб армии. Погрузившись в автобус, я впервые ехал по Кабулу. Вокруг нашего транспорта происходила особая жизнь. Местные водители ехали по принципу – кто наглее, тот и прав. Сидевший рядом со мной капитан-политработник стал моим гидом, показывая достопримечательности афганской столицы. А вот и батальон охраны штаба 40-й армии. На КПП спросил майора Панченко Константина Александровича.
Дежурный сделал звонок и назвал мою фамилию. На другом конце провода комбат отдал распоряжение пропустить меня и через несколько минут я сидел в кабинете комбата.
- Привет, Юра, рад тебя видеть, как долетел? - мы обнялись с майором. - Без происшествий, всё штатно, вам бакшиш от нашей роты, - я достал две бутылки самогонки из сумки и поставил на стол.
- О, я помню этот славный напиток, передай Сергею и старшине большой привет, - комбат не глядя убрал заветные бутылки из под «Баржоми» в сейф. - Приказ на тебя я видел, он у кадровиков был, и его давно должны были отправить в батальон, но сейчас такая неразбериха, всё направлено на вывод войск. Давай сделаем так, сейчас я проведу небольшое совещание, ты пока посидишь на улице, и минут через тридцать мы пойдем вместе в штаб армии. Хорошо?
- Как скажете, - у меня, собственно, не было вариантов, для каких-либо других действий и возражений. Как и было озвучено, примерно через час мы оказались у здания штаба 40-й армии, бывшей резиденции лидера Афганистана Хафизуллы Амина. На дворе 1988 год и, конечно же, ничего во внешнем и внутреннем убранстве дворца не напоминало о событиях девятилетней давности. Мы прошли внутрь здания, поднялись на третий этаж, и я оказался в кабинете начальника канцелярии штаба 40-й армии. Без каких-либо промедлений, офицер, ответственный за отправку приказов и распоряжений по частям 40-й армии, нашёл мой документ, отпечатал его копию, заверил у своего начальника и передал мне. Я расписался в получении приказа и отблагодарил майора пол-литровой бутылочкой самогонки. Наконец у меня на руках был приказ о моем назначении на должность командира третьей роты нашего батальона….
Конечно же, я был рад этому событию. Для каждого офицера, назначение на вышестоящую должность – это значительное событие в его жизни. Морально я давно был готов к этой должности, теперь предстояло на практике доказать, прежде всего, самому себе, что все мои знания и приобретённый опыт станут хорошим фундаментом для дальнейшей службы.
Вид на штад 40-й армии со стороны парка техники батальона охраны штаба армии. (Фото И. Крамарчука)