После смерти нашей бабули дед совсем распоясовался. Сломался в нем главный стержень, что держит нас на Земле, его стало шатать. выпивал в основном один, причем, эти портвейны, агдамы и таласы прятались им в чуланчике, в дровяннике или в сарае, куда он шел время от времени прикладываться к горлышку, а потом сидел на скамейке, тупо уставившись на мир с немым вопросом в глазах, как же такое могло случится, что он остался один.
Или же ковылял с палкой в руках в руках через мост в ближайшую закусочную, где брал разливное дешевое вино, выпивал, пьянел и сидел что-то бормоча сам с собою.
В одно из таких хождений в эту харчевню, его увидел там мой младший брат, куда он зашел перекусить с другом и с двумя веселенькими молоденькими девчушками. Приметил он хмельного деда сразу, тот что-то доказывал продавщице, та в сердцах бросала ему:
- Шли б уже домой, дедуля.
Дед не унимался. Взять бы его под ручку, да домой проводить, но брат сделал вид, что он не причем и совсем не знаком с этим раздухаривщимся стариком. Не хотел осрамиться перед девушками таким родством.
А потом этот поступок так будет жечь его душу, и он с такой горечью, коря себя, расскажет мне об этом после. я его понимал.
У каждого из нас есть какие-то грешки, стыдно за которые бывает даже перед самим собой. Где-то смалодушничал, где-то струсил, где-то пожадничал, кого-то обидел. Никому о них мы не рассказываем. Да и в своей памяти стараемся загнать их далеко в угол. Да не получается.