На жизнь. Так сказал мне однажды дедушка. Дедушка был чужим как вокзал. На вокзале было много копоти, воробьев, лиц и пивных отеков на асфальте. Как и в жизни.
- Смерть похожа на жизнь - сказал мне дед. После этого он не заплакал и не начал прихлебывать беззубым ртом, вспоминая войну, голодных кошек в бутербродах и соленый запах фуфайки.
- Смерть похожа на жизнь, потому что жизнь - это оргазм смерти. Жизнь - это расцвет смерти. Смерть - это просто слово. И жизнь - это просто слово - рёк он. Дедушка чертовски завораживал.
То, что он сказал, было вроде бы просто словами. Слова - это валюта, с помощью которой люди обмениваются смыслами. Корень переживания не в слове, а в смысле. И обижаемся мы не на слова, а на смыслы, которые запускаем в слова как слюни в шарик. Шарик - это слово. Надул его своим смыслом. А доказательство - слюнки внутри шарика. Твои родненькие. Еще теплые. С помощью шариков люди запускают свои слюнки в космос, воооооон туда.
- Люди не любят смерть потому, что она напоминает им жизнь. Говорят, что смерть отнимает. Чушь. Жизнь тоже многое отнимает. Знал я одного говнюка. Когда он сдох, это был самый лучший подарок в моей жизни! Смерть подарила мне удовольствие - тут дед не вздохнул, не поперхнулся своей правдой, не закашлял смущение. Дед рванул часы с запястья и перезарядил часовой механизм. Седые волоски не пробивались из под декольте его фиолетовой рубашки, приталенной к поджарому телу. Из его рта не пахло перегаром дешевых советов и бредом вяленых воспоминаний.
Дед был не со всеми и не со всем. Совсем. Совсем не стар. Стар единолично, индивидуально. Никаких всех. Никого. Только я и моя старость. Один на один. Кто там нарисовался на Камчатке? Олимпийский резерв паспортного стола? Краснощекие староверы из пивной, где переводят Дух? А Дух на каком языке писан, что его переводить нужно?
Фетровая шляпа деда была не на его голове. Усы изящно скрывали идеальный прикус, исправляющий привкус крови, когда кусаешь губы, глядя на умопомрачительную женщину. Эта женщина играет на саксофоне.
- Смерть похожа на жизнь. А ненависть похожа на любовь. Такая же страстная и сложная. Ненависть всегда мотивирована, всегда заряжена. Ненависть - это любовь наоборот. А любовь - это ненависть наизнанку. Дураков свет носит. И дураки думают, что материки никогда не были целым, одним материком как ненависть не была любовью. А жизнь не была смертью. Дураки раскрошили свои мозги и решили, что ума никогда не имели. Имели.
Прищур дедушки меня окунул в стакан шотландского виски, а звуки нестерпимо горячего джаза закатали мне в желудок сочный бургер. Хорошо-то как!
- Ты только посмотри на настоящую смерть! Какая к черту готика, вОроны и кладбище? Все это псевдоэстетика. Эти люди, прославляющие любовь к смерти - просто жалкое ворье. Глупые, ограниченные карманники.
Дед говорил так убедительно, что мне показалось, что Иисус вышел пописать. А потом вернулся и продолжил. Без напряга, летящих слюней, с разгону врезающихся тебе в защищающийся веком глаз.
Дед говорил чертовски убедительно. Харизма текла как музыка. Музыка никогда не обязывает. Настоящая музыка. Дед был чертовски музыкален. Его музыкальность протекала далеко за пределы нотной грамоты. Его партия рассуждений превосходили все, что я слышал сегодня по радио, в телике, метро и на работе.
- Смерть похожа на жизнь, чувак. Да, парень. Даже не собирайся спорить. Даже не начинай. Разувайся. Прям с порога. Куда ты собрался? Да не смеши.
- Смерть похожа на жизнь уже потому, что всю жизнь ты затухаешь. Всю жизнь ты умираешь с самого рождения. Жизнь - это смерть по-новому. Жизнь - это размышления смерти о себе. Никуда не торопись. Ты уже мертв. В спешке рождается суета, лишние движения раздражают смерть, которая не может в суете смотреть глазами жизни. Поэтому тот, кто много суетится, быстро возвращается в исходное состояние. Смерти неинтересно жить через этот разумный организм. Не спеши, не трави смерть своей торопливостью. Ты априори все успел. Все самое важное ты успел. И именно поэтому ты успешный. Успешный - это про успеваемость. Успеваемость не про упиваемость скоростью процессов, а про успех. А успех - это как успеть. Успеть - это пропеть момент. Протяни любой момент. Самый незначительный момент! Выбери любой. И ты увидишь, как почувствуешь успех прорезавшейся травинки сквозь закатанный асфальт своей повседневности. Ты ощутишь пульсацию жизни там, где еще минуту был холод замеревшей смерти.
Лавандовый шлейф с вояжем клюквы и морской волны не донесся до меня. Это не был его любимый парфюм, отороченный тончайшим слоем шейного сала на воротнике сорочки цвета мудрого баклажана. В блестящих глазах карего цвета не было горького шоколада, пролитого в форму понимающих зрачков, раненых костром его догадок и правильного света в ресторане, где мы беседовали вдвоем.
Волосы дедушки не были причесаны бальзамическим гелем из барбер-шопа. Дедушка не ходил регулярно к барберу, чтобы выщипать волоски из элегантных ушных раковин. Французский поцелуй его любовницы-книги, читавшей его по утрам, не дробил трепом мои больные мозоли на мозге. Оливковый цвет страниц его жизни не был обязывающим. Но был обязательным к прочтению.
Всего это не было. Дедушки тоже не было. Не было меня. Не было нас. Мы уже стерты смертью из жизни своих воспоминаний о себе. Ты не читал этот текст. Ты его не проплакал и не выстрадал. Да что там, тебя не было и никак это не докажешь через каких-то 300-500-1000-5000 лет. Существованию безразлично то, как ты его характеризуешь. Ему важно лишь одно - его собственная важность.