Предательский снаряд в твоей руке
Наточен и отравлен...
(с) В. Шекспир
Бамни, к его чести, сразу понимает, что здесь что-то нечисто: "Голос твой, но слова не твои". Амбхи с места кричит: что, мол, тут непонятного, сестра несчастна в браке! Анасуйя продолжает говорить о своем оскорбленном достоинстве и том, что совершенное им -- не ошибка, за которую можно извиниться, как он рассчитывал, а преступление. Ошибкой же было ее согласие на брак и нежеланное дитя в ее лоне. При этом вид у нее страдальческий: немудрено поверить, что она и правда отчаянно несчастна, вот только в браке ли?
Шивдатт с места орет, что с такшашильцами мир невозможен, и но его караулят солдаты, не давая ничего сделать. Бамни соглашается, что совершил преступление, и обещает принять любое наказание, какое придумает Анасуйя.
Она отвечает, что как сам он намеревался после одной ночи отправить ее опозоренной в Такшашилу, покусившись на ее достоинство, пусть так же будет поступлено с ним самим. Символ достоинства и женщины, и кшатрия -- волосы. Так пусть теперь он сам лишится волос (смертельный позор для кшатрия), и так, обритым, проваливает обратно в Поурав.
Шивдатт вопит, что лучше лишиться головы, солдаты держат сабли у его горла. Бамни отвечает: "Согласен!". Садится перед жертвенником, снимает тюрбан и распускает волосы. Жаль, на празднество не пригласили императора Магадхи Махападму -- бедный Бамни мог бы быть хотя бы обрит опытной, и притом царской рукой...
Впрочем, Бамни это бы не устроило. Царь Поурава гневно отвергает цирюльника и требует, что царица обрила его сама, глядя ему в глаза. Кажется, он до последнего надеялся, что до дела не дойдет. Анасуйя берет лезвие. Да, как испрошено, стоя перед ним и глядя в глаза. У обоих взгляд смертельно раненных.
Амбхирадж азартно смотрит на падающие пряди и толкает речь на тему: "Смотрите все, как дочь Такшашилы мстит за оскорбление, нанесенное ей и ее родине!". Народ, до этого оравший "Бхарат!", теперь столь же вдохновенно скандирует "Такшашила!". Анасуйю трясет, да и брить она не умеет, так что в конце концов порезала. Бамни в ярости отчаяния требует, чтобы она не смела останавливаться, он способен вытерпеть и не такое. Амбхирадж внезапно поддерживает его, радостно объявляя, что лезвие отравлено: продолжай, сестрица, продолжай!
Анасуйя в шоке. Бамни смотрит на жену и ее лицо растворяется перед его глазами. Царица, отбросив лезвие, склоняется над ним. Шивдатт, которому уже нечего терять, раскидывает охраняющих его солдат. Глядя на него, пленные поуравы тоже бросаются в драку, вырывая оружие у охраны. Шивдатт подхватывает бесчувственного брата, другой рукой отбиваясь от врагов, рядом его прикрывает генерал Рипудаман. Однако, Шивдатт крут. Советник -- настоящий воин, очень сильный. Бьется одной рукой, другой держа Бамни, который, пожалуй, крупней его самого. Вот что, скажите на милость, при таком раскладе мешало ему просто вызвать Амбхираджа на поединок после дарения ната? На кой пишач было так заковыристо вымещать обиду на беззащитном и уж точно ни в чем не виноватом человеке вместо того, чтобы решить дело как подобает кшатриям? Как хотите, а Бамни свое бритье заслужил. С Шивдаттом за компанию.
Поуравы рвутся из города. Анасуйя с неживым видом сидит у жертвенника, не замечая кипящего вокруг сражения...
Продолжение следует...