Работала с нами Ирина Николаевна долго, лет восемь. Да Ириной Николаевной ее и не звал никто, не разрешала, краснела даже почему-то. Скромная, веселая, наша хозяюшка. Вспоминаю ее с нежностью.
Трудились мы в салоне красоты, стрижки, маникюр-педикюр, воски-шугаринги и прочее. Коллектив большой, женский, но дружный. В штате две мастерицы чистоты. Одна из них Ирина, наша помощница и выручалочка. Чистота была в ее смену хирургическая, без дела никогда ей не сиделось, только чайку присядет с нами выпить, да про внука расскажет историю смешную и снова побежала. Любили ее все, и начальство и мастера, берегли и хвалили. А она только краснела и ругалась:
— Да ну вас, девчонки, — и шутливо замахивалась полотенцем.
Так и жили мы, дружно и весело. Увольнялись мастера редко. Места освобождались, в основном, из-за декретниц.
И вот, на одно такое место пришла новая девочка, милая тихоня. Приехала на заработки из какого-то поселка, сняла комнатушку и стала работать практически без выходных, обслуживая клиентов по части маникюрных дел. Мы Наташу жалели. Видно, что устает, да деньги нужны.
Вскоре она закончила курсы педикюра, работы прибавилось. Дела, кажется, налаживались.
Был тогда декабрь, подморозило, коммунальщики тут же насыпали тонны песка, сведя всю красоту первого снега на нет. А у Иринки работы прибавилось, пол светлый, за каждым клиентом следы грязные. Устала.
Перед вечерним наплывом клиентов затишье. Решила Ириша перекусить быстренько, пошла на кухню, а там Наташа, наша тихоня, сидит уже, контейнеры разложила.
— Я к тебе, Наташенька, пока минутка есть, — дружелюбно начала разговор Ирина.
— Я потом поем, — вдруг встала Наталья.
— Помешала я тебе? — растерялась Иринка, они с Наташей всегда болтали, когда время позволяло, не ругались.
— Нет, — тихо прошелестела мастерица,— просто я не буду есть с уборщицей, извините...
***
Долго мы потом успокаивали плакавшую Ирину нашу Николаевну. Дурочка, мол, Наташка, молодая еще, что ее слушать.
И с Наташей некоторые поговорить пытались. Но у той как-то крепко вбилось в голову, что уборщица с грязью возится, значит нельзя с ней есть за одним столом. Пробовали объяснить девчонке, что с таким подходом и с ней не сядет никто, ты же, мол, пятки чужие скоблишь весь день. Но нет, считала Наташа, это совсем другое, я специалист.
Бросили мы это бесполезное занятие, но общаться с Наташей меньше, конечно, стали — обиделись за Иришу свою. А та порасстраивалась, да и махнула рукой. Не убудет, мол, с меня. Добрейшей души человек!
Наташа поработала с нами еще немного, да уволилась, другую работу нашла. А какую и не спросил никто — не интересно.