Одиннадцатого января нам объявили, что намечается серьезная операция. Столица провинции Тахрир, город Тулукан, занята мятежниками. Скорее, не занята, а они просто там живут. Тулукан, район Тулукана, а может и еще и половина провинции отказывается подчиняться центральной власти. Разведгруппа проехавшая по шоссе в сторону города, была обстреляна. Мы ничего не знали, но, командир полка понимал, что ситуация серьезная и дело будет не таким легким, как предыдущие. Полк построили на равнине, в центр перед строем выехала бмп, комполка объяснил, что на марше по машинам совершенно точно будет открыт огонь. Но, типа не волнуйтесь, из автомата не пробьешь. Начальник штаба, майор Михин, пострелял в машину из автомата. Действительно, не пробивается. Странно, правда? Из автомата калибра 5,45 почему-то не пробивается броня бмп. К сожалению у мятежников не было таких автоматов. У них были старые добрые ППШ, АК, пулеметы калибра 7,62 и старые английские винтовки. Ну, и много еще всякой рухляди с самодельными патронами из самодельного пороха. Один партизан, забавы ради, подпалил порох из такой самоделки трофейной и ему жутко обожгло лицо. Думаю, он с теми ожогами домой поехал. Непонятно, как такой заряд не разрывает ствол. Стрелковое оружие конечно не пробивает броню бмп, но, были у них и гранатометы. А вот для ствольной артиллерии это было по-настоящему опасно, мы ехали на тягачах ЗиЛ131. На открытом кузове, и кроме касок не было никакой защиты. Сначала, все было тихо. Мы просто ехали, но, наша батарея была примерно в середине колонны. Впереди был третий батальон, и с ним двигалась третья батарея. Мы должны были поддерживать соответственно первый батальон. На марше пехота на бмп шла впереди, батареи на тягачах с орудиями шли между колоннами рот. Началась впереди стрельба, она все усиливалась, а продвижение колонны замедлилось. Когда мы вышли на шоссе, ведущее к Тулукану, близлежащие дома горели по обе стороны дороги, с обеих сторон дороги стрельба из домов. Мы ехали и видели на дороге наши расстрелянные, сгоревшие машины, в том числе и артдивизиона - машины третьей батареи. Я еще удивился - полусгоревший тягач, снаряды рассыпались, но, не сдетонировали. Передние стекла прострелены – думаю, а как водитель, что с ним, что со старшим машины? Все горит, вокруг стреляют, и тут из дыма три афганских офицера появляются и идут к командиру дивизиона. Вот эту сцену я хорошо запомнил, как в кино было. Афганские офицеры, как правило учились в Советском Союзе и знали русский. Не знаю, что они хотели, наверное налаживали взаимодействие. Афганские подразделения вместе с нашими участвовали в действиях. Но, было известно, что большинство афганских бойцов разбежалось еще до начала операции. Мы проехали еще километр и бой уже шел непосредственно впереди, метрах в пятидесяти, может, чуть больше. Колонна остановилась и по ней - там напротив пехота была, из домика кто-то стрелял из пулемета. Замполит дивизиона майор Козлов приказывает нашей батарее спешиться и приготовиться к атаке. А как к ней готовиться, мы же только из орудий учились стрелять. У меня был ПМ, мне с ним в атаку идти, я комиссар что ли? Сначала вроде стали гаубицу отцеплять, чтобы по этому дому грохнуть. Нет, становитесь в шеренгу и вперед! Ну, мы построились, пошли вперед. Но, добежали только до пересохшего арыка и на кромке залегли, страшно было. А замполит дивизиона бегал в полный рост над нами, размахивал пистолетом и пытался нас послать вперед, к этому домику. Мы лежали в недоумении. Ну, я, так точно. С этим пистолетиком че делать, я такое только в кино видел. Да и никто не поднялся. Кончилось все хорошо, пехота по этому домику заделала из гранатомета, мы погрузились в машины и двинулись дальше. А командир дивизиона, уже после взятия Тулукана, через несколько дней, нас пристыдил. Дескать, такой большой замполит вас поднимал, бегал во весь рост, а батарея вся лежала в канаве. Мне стало стыдно, но не слишком. И я вот вспоминаю эту историю, и не нахожу другого ответа – он хотел нас закалить как бы, под огнем, в той ситуации. А мы не оценили. Не захотели закаляться. Но, какой-то опыт появился конечно. У всех по-разному сложился этот бой, для нас – опять легкий испуг. А вот третьей батарее досталось. Кроме того, там еще был эпизод, когда одна машина застряла и их начали окружать. Им пришлось отцепить и привести к бою гаубицу, все под огнем вражеской пехоты - они еще и успевали отстреливаться из автоматов, потом начали стрелять из орудия прямой наводкой. Но, поскольку там были партизаны они, видимо, все забыли и картузный заряд разбирали и пороха из мешочков пересыпали в гильзу, а надо было лишь заглушку снять. Но, отбились, к счастью, после того, как наши дали из гаубицы полным зарядом прямой наводкой, басмачи решили, что ну их и отступили. Кто смог. Атакован был штаб полка, нападению подверглась и та машина в которой везли знамя, оно было пробито в нескольких местах, Писарь, как раз тот, который собирался мне отпускные документы оформлять, был тяжело ранен. Машина сгорела, вместе с документами, и моими заодно, так, что в отпуск я не попал. А знамя спасли, прапорщик его вынес. Подоспела машина разведроты и всех эвакуировали, но, документы сгорели. Как бы то ни было, шоссе мы одолели и вышли к городу. Когда стали разворачивать батареи к бою, еще не смеркалось - по минометной батарее дал очередь из пушки пролетавший штурмовик. Их позиции были справа от нашей, мы все видели, он очень низко летел, близко от нас, кого-то из партизан ранило в руку. Потом был ночной штурм, самолеты сбрасывали осветительные бомбы, так называемые люстры, светили они ярко, видно было все, как на вечерней, хорошо освещенной городской улице. Под Тулуканом погибло 18 человек, сколько из них было партизан не знаю - с нашего дивизиона погиб А.Бурцев, приписник из Алма-Аты. Срочники, сержант Остапюк и рядовой Беркелиев были ранены, я знал этих ребят. Остапюк вернулся через несколько дней, он получил легкое ранение, касательное. А с Беркелиевым все было хуже, было очень плохое ранение в руку, в район локтя, и рука была под угрозой. Отправили его в Союз, в госпиталь вызвали родителей, чтобы принять какое-то решение. В часть он уже не вернулся. Остапюк потом рассказывал, что Беркелиев заметил стрелка, закричал, стал вскидывать автомат, но, тот успел первым. По свидетельству друга Бурцева, офицера-приписника из пехоты, он после тяжелого ранения умер через три часа, вроде как перевязать не смогли правильно. Был у нас санинструктор да и сумки медицинские тоже. Фамилия офицера Агеев, он вспоминает еще эпизод с двойным заряжанием в минометной батарее, погибло несколько человек. Я слышал, что шесть, но, по свидетельству Агеева, участника того боя, погибло двенадцать человек и разорвало миномет, ствол раскрылся, как цветок. Остальные минометы разметало, много раненых было. Есть в миномете предохранитель от двойного заряжания, но, для ускорения темпа стрельбы его снимают, возможно, у партизан было недостаточно опыта. И трагический итог.
Мятежники пропустили колонну до центральной площади. Колонну пропустили поглубже в город, головная машина дошла до центра. На площади стоял старый советский танк Т-34, он выстрелил и в этот момент по колонне стали бить изо всех домов. Тридцачетверку тут же подбили. Забавно, что первоначально выстрел приписывался танковому экипажу, такова официальная версия. Позднее, экипаж и командира роты, подбившей танк, наградили, была статья в гарнизонной газете «Фрунзевец», Афганистан, понятное дело, не упоминался, но, все понимали о чем речь. Недавно, я узнал о версии Николая Юсупова, командира БМП с первой роты. Две БМП Юсупова и Атабаева первыми ворвались на площадь и разъехавшись в разные стороны, выстрелами из пушек, поразили танк, он загорелся. Как бы то ни было, танк подбили. При обстреле колонне тоже досталось, были убитые и раненые, один танк был выведен из строя - кумулятивный заряд гранатомета прожег насквозь ствол у самой башни, и выжгло триплексы, пришлось им выйти из боя. В экипаже был знакомый парнишка, в карантине вместе были, все живы остались танкисты. Банда, а она была довольно большая, была вытеснена из города, а утром мы ее накрыли из орудий и уничтожили. Пришлось для этого срочно менять позицию, батарею развернули на 90 градусов влево. Потом пристрелялись и беглый огонь через невысокую гряду. Должен признаться, что в какой-то момент от сильных откатов сбился уровень и один снаряд у меня дал недолет, ударил в вершину сопки. Опыта маловато было еще.
Напротив нашей батареи, под горой стояли две деревни и из ближней к Тулукану поскакал кто-то на лошади в дальнюю. Приказали его уничтожить. Расстояние было достаточным для прямого выстрела. Командир взвода встал к прицельным( не доверили малоопытным срочникам), первый выстрел пристрелочный, вторым накрыл. БМП отправили посмотреть, что там. Басмач был еще жив и умирал, пехотинцы добили его. Танкисты потом долго нам припоминали эту стрельбу - типа они бы его первым снарядом положили. Но, гаубица не предназначена для такой стрельбы, они не хотят понять, ржут. В тот же день какая-то высокая фигура в женской одежде, под паранджой прошла прямо через нашу позицию. Никто не посмел остановить, только замполит заорал, что надо задержать. Но, мы с женщинами не воюем, видимо все решили, и никто не сдвинулся – конкретного-то приказа кому-либо не было. А офицеры, я слышал, со смехом прокомментировали, что замполит, дескать, весьма игрив. Да, какими наивными и беспечными были мы тогда. Но, нас быстро учили. Старший лейтенант Параскева, минометчик, спросил дорогу у стоящего у дороги афганца- пастуха, тот был очень дружелюбен, указал дорогу. Гостеприимные люди на Востоке живут. А потом выстрелил офицеру в спину из своего посоха. По счастью промахнулся, только ранил.
Далее полк двинулся в сторону Файзабада, на подмогу 860 МСП.