Думается, что в каждой деревне имеется свой чудак, которого все жалеют, но при этом всей деревней шпыняют, дружески подтрунивают и жестоко издеваются. В моей истории герою было уже слегка за 50, но все его звали Царек. Прозвали нашего героя так еще в школе, когда он в школьном спектакле сыграл царя Гороха. Да так и осталось на всю жизнь.
Из себя он был невысокий, худощавый. На узких плечах небольшая голова, с белесыми редкими волосами, а на ангельском личике огромные серые глаза. Отличался наш герой добротой неимоверной и кротостью. Никто и никогда от него не слышал слова «Нет».
То ли это стало причиной, то ли еще что-то, но друзей у нашего героя не было, кроме Наташки-оторвы. Она как начала его защищать со школьных времен, так и продолжила, впоследствии став его женой. Как не странно, семейная жизнь Царька удалась – жена родила ему двух сыновей и дочку. Сыновья как специально удались статью в мать, а дочь в отца, правда характер у всех был материнский – своего не упустят.
Как уже говорилось, Царьку было за 50. имени его уже никто и не помнил, даже супруга все чаще его звала по прозвищу, а он только улыбался и со всем соглашался. Наталья говорила соседкам и подругам: «Куда ж его денешь, жалко. Да и руки у мужика золотые, все умеет и все могет, характер только подкачал. К тому же дети и внуки уже есть. А последние в деде души не чают». И, правда, с детьми Царек любил возиться, и не только со своими. Сколько деревенские его помнили, вокруг него всегда обитала детвора, а он делал им игрушки, свистульки. И эти же дети, достигнув подросткового возраста, начинали по примеру взрослых презрительно кричать ему «Эй, Царек».
Мужики говорили ему, что так не должен вести себя уважающий себя мужчина: «прикрикни ты на этих щенков, дай подзатыльника. Мы добавим». А он все улыбался и махал рукой – это же дети, как на них накричишь, а уж ударить – не дай боже.
Все бы так и продолжалось, если бы не один случай. Как-то в марте загорелась изба у соседки – пьяный мужик уснул с сигаретой. Дело было днем, все на работе, по домам сидели одни старики да дети малые. И пока взрослые прибежали – изба занялась полностью.
Последними приехали на лошадях работники с фермы. Тут-то они и узнали страшную новость – в доме остались трое детей, двое погодки – 5 и 6 лет и грудничок. Несчастная мать сидела на земле и выла от горя – к дому уже нельзя было подойти.
Никто не заметил, как Царек опрокинул на себя пару ведер воды и кинулся в огонь. Через какое-то время он выскочил из горящего дома, с двумя детьми на руках. Они наглотались дыма и были без сознания, но живы. Он пожил их в снег и кинулся обратно.
Детей оттащили, начали оживлять, вот один вздохнул и закашлялся, второй – толпа выдохнула: «живы». Царька все не было, все застыли, глядя на крыльцо, а оно разгоралось все сильнее и сильнее. Вдруг из оконного проема выкинулось горящее тело и начало кататься по снегу. Стоящие рядом кинулись к нему и стали сбивать огонь. А Царек кричал: «ребятенка возьмите, ребятенка». Оказалось, что в свернутой фуфайке он держал ребенка. Последний же был жив-здоров и громко кричал от испуга.
Герой же сильно обгорел – плечи, руки и голова. Пролежал он в больнице до лета, в начале июня Наталья поехала за ним. Председатель отдал свой уазик.
После обеда они приехали. Возле дома ждала практически вся деревня. Царек вышел, знакомо несмело улыбнулся.
Из толпы кто-то из молодых крикнул: «Че Царек засмущался, айда смелее» и тут же говоривший вскрикнул от удара клюкой деда Федора: «Какой он тебе Царек. Для тебя сопля он Лексей Петрович, вот отцу пожалуюсь, шоб тебя выпорол». И тут толпа ожила, все кинулись и стали качать Ца…нет, Алексея Петровича.