Прошла, казалось, уже целая вечность, а мы всё не взлетали. Прислонившись к иллюминатору, я настороженно наблюдал за молодым пилотом, бродившим вокруг самолета в сопровождении механика. Пожилой, уставший от своих ежедневных обязанностей мужчина указывал молодому асу на разные детали летательного аппарата, а тот с любопытством слушал. Они уже не первый раз осматривали фюзеляж целиком и уже целый час стояли напротив двигателей. Не понимаю, почему нельзя было проверить все перед посадкой пассажиров. Я никогда не летал до этого, и происходящее, мягко говоря, накаляло обстановку как внутри меня, так и снаружи.
Наконец, громко захлопнув крышку турбины, механик махнул рукой и, лениво выпуская клубы дыма, двинулся к ангару. Пилот еще какое-то время кричал ему вслед едва различимые ругательства, но потом тоже решил отправиться выполнять свою работу. Через пять минут турбины уже работали, и самолёт начал медленно набирать скорость. Не знаю, кто двигался ленивее: старый, грязный механик, неспешно обдумывавший каждый шаг, казался мне даже более бодрым, чем новенькая, помытая железная птица. Взлётная полоса потихоньку тлела, словно сигарета в зубах удаляющегося рабочего. Если где-то в мире существовала какая-нибудь особо длинная полоса, проходящая вокруг Земли, то с большой вероятностью мы находились именно на ней. И судя по скорости, пилот в воздух не торопился.
Я не смог выдержать такого напряженного ожидания и решил расслабиться в медитации. Вдох. Глубже. Задержка дыхания. Выдох. Еще раз: Вдо…Вдруг самолёт начало трясти, мы пару раз отрывались и снова приземлялись, слева от меня в окне начали мелькать деревья. Я отчётливо чувствовал каждый ствол, ударявшийся о брюхо и крылья капсулы смерти. Далее меня тряхануло так, как будто мы влетели в тысячелетний баобаб. Из разбитого окна тут же подул свежий воздух, обдав меня глотком кислорода и тысячами острых иголок. Краем глаза я заметил вмятину, которая ползла прямо на меня по левому борту. Словно разъяренная змея, почуяв выступающие капельки крови, подкрадывалась к своей долгожданной добыче после многих неудачных попыток. В этот момент я уже пожалел, что принципиально на свой первый полет купил местечко у окна. Но было поздно что-то пытаться исправить.
Через окно я увидел своего палача. Им оказался выступ на отвесной скале, рядом с которой пыхтел в попытках остановиться самолёт, пилот, две миленькие стюардессы и пассажиры, которые почему-то решили, что их истошные крики могут что-то изменить. Я отпрянул от окна и закрылся под рукавом куртки...