(The Goldfinch, 2019, США)
Вот так смотришь порой серьёзное кино - а "Щегол" это оно и есть, - которое хоть не идеал, но в целом тебе нравится, а потом читаешь на него критику - а она практически сплошь ругательная! И бранят-то его, на первый взгляд, аргументированно, по существу. После чего ты сидишь и чешешь тыковку, гадая, как вывернуться из столь щекотливой ситуации. Ведь книгу, по какой снят "Щегол", ты не читал, а значит оценить весь ужас неудачной экранизации не способен. Зато все её хулители трясут у тебя перед носом бестселлером Донны Тартт, бренчат всеми его наградами включая Пулитцеровскую премию и совершенно не оставляют тебе пространства для оправдательного манёвра.
Ну ладно, фиг с ними - как-нибудь выкрутимся.
Кхм-кхм...
Так вот, стало быть, какая у нас ситуёвина: хотите, чтобы вам понравилось это кино - не троньте покамест книгу. Или вовсе забудьте о её существовании, как бы жестоко это ни звучало в отношении госпожи Тартт и её литературных заслуг. Потому что, несмотря на штыковые атаки критиков и жестокий кассовый провал, "Щегол" всё равно являет собой неординарное и смотрибельное кино. Где есть и интрига, и неожиданный вираж в развязке, и, главное, замечательные актёры. Особенно - дети, которые все как на подбор играют очень естественно и выразительно. Даже когда их герои пробуют водку и наркотики - да, есть здесь и такое.
Фактически же перед нами остросюжетная драма, начинающаяся, словно какой-нибудь политический триллер - с теракта. В музее, где любуются картинами тогда ещё подросток, главный герой Теодор и его мать, гремит взрыв. Пацан чудом остаётся целым и невредимым, но мать, к несчастью, угодила в эпицентр взрыва и погибла. И вот, когда шокированный Теодор бродит среди руин, разыскивая её, тут-то с ним и происходит событие, изменившее всю его дальнейшую жизнь.
В своих безуспешных поисках Теодор вдруг натыкается на умирающего старика. Который просит, чтобы он подобрал и спрятал в свою сумку упавшую со стены картину - "Щегла" (1654) Фабрициуса, - затем даёт ему перстень, сообщает некий адрес и умирает.
И вот, спустя какое-то время, когда осиротевший Теодор уже жил у своих богатых дяди и тети, он отправился по этому адресу, разве что картину с собой не прихватил и вообще никому не сказал о ней ни слова. Ну а там, куда он пришёл, его - кто бы сомневался! - ожидали новые судьбоносные открытия и сюрпризы...
Этим и занят целых 2,5 часа зритель "Щегла": наблюдает, как жизнь пинает Теодора во все стороны, будто футбольный мяч. И фартит пацану в такой жизни мало, особенно, пока он ещё соплив и не имеет права сам решать свою судьбу. А тут ещё эта проклятая картина, которой, на первый взгляд, отведена роль чеховского ружья, но которая в итоге детонирует в сюжете с мощностью осколочного фугаса. Причём в самый неподходящий для Теодора момент, пропади они пропадом, этот Фабрициус и его нарисованная птица!
***
В общем, да простят меня фанаты Донны Тартт, но я не имею к экранизации "Щегла" ни единой претензии. И скучным он мне ничуть не показался, а уж кто-кто, но я по-настоящему тягомотное кино на дух не переношу.
Вдобавок фильм, несмотря на трагическое начало и обилие в судьбе героя иных горестей, постоянно радует тонкой иронией и неожиданными экстравагантными ситуациями. А также оригинальной философской моралью в финале. Хотя, говоря начистоту, большой слоёный торт этого сюжета мог бы обойтись и без вишенки - он и сам по себе достаточно красив и гармоничен.
И отдельно хочу отметить по сей день бесподобную Николь Кидман! Которая после жуткой роли во "Времени возмездия" и сверкания рыбьей чешуёй в "Аквамене", в "Щегле" снова работает в своем классическом голубоглазо-интеллигентном амплуа - загляденье, да и только!