По окончании спектакля толпа в фойе в молчании стояла в очереди в гардероб, в молчании одевалась и в тишине вытекала на улицу. Вместо типичных для засидевшейся публики оживленных разговоров, взрывов смеха и обсуждений – недоумение на лицах.
Есть один простой способ проверить успех или неуспех спектакля – посмотреть реакцию публики на выходе из театра. В этот раз реакция была - специфиццкая...
В Москву приехал на гастроли мой любимый питерский театр – «Русская антреприза им. А. Миронова» и мне повезло попасть на их премьеру - спектакль «Одиссея 1936», по пьесе М. Булгакова «Иван Васильевич меняет профессию» в постановке режиссера Константина Богомолова.
Ни одной работы Богомолова я не видела, но, как театрал со стажем, была, конечно, много наслышана о его эпатажности, и шла, что называется, в предвкушении.
Оказалось, этот самый Богомолов эпатировать умеет. Причем, судя по всему, его эпатаж какого-то высшего порядка, понять который нам, простым смертным любителям театра, с ходу не удается.
То, что происходило на сцене, можно описать одним предложением – стоят люди, практически без декораций, костюмов, звука, света и прочей «ненужной бутафории» и бубнят текст себе под нос.
Причем именно бубнят – без эмоций, без модуляции, нарочито безжизненно. Мне потом знающие люди сказали, что этот бубнеж, оказывается – фирменный стиль мастера.
Обратите внимание – я не назвала происходящее на сцене спектаклем или постановкой. Потому что у меня язык не поворачивается применить эти высокие термины к вышеописанным действиям. Даже на читке актеры хотя бы немного вкладываются в то, что воспроизводят.
Два слова обо мне как категории зрителя. Просто чтобы Вы могли сверить свой внутренний камертон со своим (у разных категорий зрителей мнения, понятно, будут диаметрально отличаться).
Вскормлена и взращена на классике Малого театра, но при этом обожаю «современные» интерпретации, которые многие воспринимают как чрезмерное осовременивание («Гамлет» Питера Штайна, «Король Лир» в Театре Моссовета, «Маленькие трагедии» и «Медея» Театра им. А. Миронова и т.п.)
Иными словами, впадаю в экстаз от героев Шекспира в берцах и камуфляже, от бояр из «Бориса Годунова» в виде бизнесменов из Сити и детей Медеи в виде мекающих козлят.
Но на «Одиссее» не было даже этого. Там не было вообще ни-че-го. Пустота космического масштаба.
Кто-то из зрителей в перерыве сказал «Хорошо хоть не раздеваются догола». Лучше бы, наверное, раздевались. В таком случае не было бы такой тотальной пустоты, можно было бы хотя бы за что-то зацепиться, чтобы развернуть образ.
Ну а дальше было бы дело вкуса и уровня художественного развития. Начались бы споры, принятие-непринятие, понимание-непонимание.
Наконец, появился бы повод обменяться обычными для подобных случаев фразами вроде «я художник – я так вижу», «вы все заскорузлые ретрограды и ничего не понимаете в современном искусстве». И все бы разошлись, усталые, но довольные, с чувством выполненного театрального долга.
Но нас, зрителей, лишили даже НЕприятия.
Писали, что Богомолов плюет на зрителя, но в данном случае он пошел дальше – зрителя для него просто не существует.
Именно это, мне кажется, почувствовал мужчина, который сказал своему собеседнику в фойе - «это оскорбление, плевок в лицо нам, театралам».
Вот такая высшая стадия эпатажа, неочевидная неподготовленному зрителю.
Вы заметили, что я ни слова не сказала о театре, предоставившем свой творческий и человеческий ресурс известному режиссеру?
Это намеренно, потому что в подобных постановках у театра нет никакой возможности проявить себя. Театр им. Миронова – театр старой школы, с сильным актерским составом, с мощным потенциалом.
Но для того, чтобы воспроизвести происходившее на сцене, нет необходимости задействовать заслуженных артистов. Никакой актерской игры в подобной трактовке не предполагается, и исполнить роль "по-богомоловски" под силу, наверное, школьнику из районного драмкружка.
Но мощный потенциал театра, поставившего «Бег» и «Воительницу», сдерживать сложно, и иногда он прорывался сквозь режиссерские заслоны.
Актеры держались стойко, героически, «не справился» основатель театра - Рудольф Фурманов, который играл Буншу.
Прорвалась наружу школа Станиславского, вылупился живой характер. Проявился, на беду, яркий образ в лучших традициях русской школы, когда Артист за несколько коротких выходов создает Человека – трогательного, жалкого, живого.
Эээх, Рудольф Давыдович, как же Вы так! Недоволен, наверное, был Вами режиссер…
Резюме: мне кажется, искусство, подобное «Одиссее», должно быть элитарным.
Есть узкая тусовка творческих людей, которые умеют видеть глубокие смыслы там, где 90% откровенно скучают. Для такого круга избранных должны существовать различные камерные театры, «арт-хаусные» площадки.
А регулярно набирать на спектакли вроде «Одиссеи» полные залы «народных» театров, формирующих культуру нации, работающих в классической школе, думаю, нереально.
Те, кого впечатляет медийный шум вокруг Богомолова, сходят по разу, и дальше, в отсутствие положительного сарафанного радио, весь этот эпатаж плавно сойдет на нет.
Так что идите, товарищи, на «Одиссею 1936». Пока не поздно.
Было интересно? Пожалуйста, поставьте лайк и подпишитесь на мой канал! Спасибо за внимание!
Читайте также:
- «В подвалах и погребах – грязь, зловоние, теснота!»: антисанитария в Москве 19 века