Когда нашей бабы Кати не стало, восемь её взрослых дочерей с семьями собрались проводить её в последний путь. Потом все вернулись в свои города, к своим обычным делам. Тяжелее всех было Людмиле. Дом, всегда согретый заботой и теплом бабы Кати, теперь опустел. На работе дни пробегали в производственных делах и заботах, а в выходные было совсем тяжко. Чтобы не сидеть в пустом доме, каждую субботу Людмила ходила по одному и тому же маршруту: дом инвалидов, пролетарское кладбище, баня у сестры Тамары. Она покупала шкалик водки, брала из дома какое-то угощение и по ледовой дороге через реку Киренга шла на Кирпичики в дом престарелых. Там она навещала бабушку Прасковью, родную тётю бабы Кати, которая в самые трудные минуты жизни всегда была рядом со своей племянницей, немногословно и без суеты поддерживала её. А потом дочь Валентина определила свою мать в дом престарелых.
Её, Прасковью, в детстве называли Пунька. В грудничковом возрасте она тяжело заболела. Двоюродный дед, эвенк, отвоевал её у тёмных сил, исполнив свой шаманский ритуал на глазах у всей деревни, а потом, обессиленный, сказал:
-Всё, теперь будет жить, пока не устанет!
А несколько лет спустя Пунька пошла в лес за голубикой со своим братом Гришей. Было тихо-тихо, и вдруг закуковала кукушка. Гриша сказал:
-А давай узнаем, сколько лет ты проживёшь?
Начали считать. Тридцать… пятьдесят… восемьдесят… кукушка продолжала куковать! Когда досчитали ровно до ста, кукушка вдруг замолчала.
- Пунька! Ты сто лет проживёшь! – воскликнул Гриша.
Она родилась ещё в царской России в 1888 году. Была молода и красива. Любила, была счастлива, растила детей, работала, не покладая рук. Пережила три революции, гражданскую и Отечественную войны и другие события вместе со своей страной. Многие беды легли на её плечи. У неё узловатые, натруженные руки, согбенная спина, она передвигается, опираясь на трость.
В доме престарелых чисто и тепло, но как-то по-больничному.
Людмила достала своё угощение, вместе попили чаю, побеседовали, вспомнили былое, просто побыли рядом две души, потерявшие родного человека. Баба Прасковья знала, что от неё Людмила прямиком пойдёт через город и две реки на Пролетарское кладбище. Тихо сказала:
-Кате там привет передавай…
-Слышат ли они нас? Ведь они так далеко…
-А вы нас кличьте.
Она сказала «кличьте нас», как будто находилась уже там, за чертой, среди тех, кто покинул этот мир, и хотела бы, чтобы здесь её не забыли, обращались к ней сердцем и памятью. Помолчав, добавила:
-Устала я жить… Хоть бы Бог меня скорее прибрал.
Когда Людмила, уходя, поравнялась с её окном, увидела худенький силуэт бабушки Прасковьи, что махала ей вслед рукой.
А кукушка нагадала правду. Бабушка Прасковья не дожила до ста лет всего каких-то три месяца.