О брани помыслов
Один добрый помысл равен по силе многочасовому; всенощному бдению! Он обладает великой силой. Один чистый, добрый помысл обладает силой большей, чем любой аскетический подвиг.
— Твоя основная проблема — это многие помыслы. Если бы этих многих помыслов у тебя не было, то и на послушании, и в духовной жизни ты трудилась бы с гораздо большей отдачей.
От многих помыслов даже здоровый человек станет ни на что не годным. Если расстраивается больной и страдающий, то у него есть оправдание. Однако если кто-то, будучи здоровым, безпоко-ится и страдает от помыслов «слева», то на него впору надевать смирительную рубашку! Мыслимое ли дело — быть в прекрасном здравии и мучиться от собственных помыслов!
Причина в помысле. Можно иметь поврежденный помысл в отношении чего угодно и кого угодно. Не имея доброго помысла и не убирая своего «я» из каждого своего действия, то есть действуя по своекорыстию, человек не получит пользы даже от Святого. Если бы он даже имел Святого Старца или Старицу, если бы даже его Старцем был сам Антоний Великий — да что там говорить — даже все святые будь они его Старцами не смогли бы ему помочь. Даже Сам Бог не может помочь такому человеку, несмотря на то что Он очень этого хочет. Если человек любит себя самого, то есть страдает самоугодием, то он истолковывает все по нраву и вкусу своего «я». Одни истолковывают все греховно, другие — как им это нравится. Постепенно нелепые истолкования становятся для такого человека «естественными». И как бы ты себя ни повел, — такие люди все равно соблазняются. А некоторые, стоит лишь оказать им чуточку внимания, сказать какое-то доброе слово, взлетают, как на крыльях. Но, если не уделить им внимания, они очень огорчаются и бросаются в крайности. Эти крайности от врага. К примеру, такие люди замечают какой-нибудь пустяк и на основании его строят свое безосновательное предположение.
— Геронда, а все ли взрослые люди зрелы?
— У некоторых незрелая голова. Речь сейчас идет не о тех, у кого она просто не варит. Если человек не ведет себя просто, то его помысл направляется ко злу и все истолковывает наперекосяк. Такой человек не имеет духовного здравия, и ему не помогает даже добро. Даже от добра такой человек терзается.
Тот, у кого есть добрые помыслы, духовно здрав и зло претворяет в добро.
Доверие помыслу приводит к душевным болезням
— Геронда, если человек мучается помыслом, что все вокруг якобы только им одним и заняты, то как ему этот помысл прогнать?
— Этот помысл от лукавого, который стремится сделать человека больным. Надо относиться к такому помыслу с безразличием, не обращать на него внимания. Ему нельзя верить ни на грош. Например, человек мнительный, увидев, как два его знакомых тихо разговаривают между собой, думает: «А ведь это они мне косточки перемывают! Не ожидал от них такого!» А люди беседуют совсем о другом. Если дать такому помыслу волю, то постепенно он «наберет обороты» и человек дойдет до того, что станет думать, будто за ним следят, его преследуют. Даже если кто-то имеет «неопровержимые данные» о том, что окружающие заняты им одним, он должен знать, что эти «факты» подтасовал столь хитрым образом не кто иной, как сам враг, желая убедить человека в истинности внушаемого помысла. Какой же диавол хитрый подтасовщик!
Я знаком с одним юношей. Будучи весьма умным, он верит своему помыслу, который внушает, будто он психически неуравновешен. Принимая помыслы, которые приносит ему тангалашка, молодой человек создал себе целую кучу комплексов. Он пытался покончить с собой, совершенно измучил своих родителей. Бог дал ему силы и дарования, но враг все это приводит в негодность. Так парень мучается сам и мучает других. Я не могу понять: ну зачем люди принимают эти тангалашкины помыслы и сами делают свою жизнь невыносимой? Потом они даже Бога начинают обвинять в том, что с ними происходит, а ведь Он так нам благодетельствует и так нас любит! Что ни говори таким людям—толку не будет. Пока сам человек не перестанет верить помыслам, которые приносит ему враг, все разговоры с ним вымотают силы и больше ничего.
Если впечатлительный человек верит своему помыслу, это может довести его даже до психиатрической лечебницы.
А другие люди мучают себя помыслом, что они якобы обременены тяжелой наследственностью. Вернее, это тангалашка приносит им такой помысл и старается убедить их, будто так оно и есть. Враг нагоняет на таких людей страх, желая заморочить им голову и без серьезных причин вывести из строя. Да хотя бы в человеке действительно было что-то наследственное — перед Благодатью Божией не может устоять ничего. Помните святого Киприана — бывшего колдуна, который стал иерархом Церкви и мучеником Христовым? А преподобный Моисей Мурин? Поначалу был разбойником, а в монашестве превзошел чуткостью многих великих отцов. Какой высокой степени устроения он достиг! Когда его навестил святой Макарий, преподобный Моисей спросил его: «Что мне делать? Меня безпокоят люди, и я не могу сохранить безмолвия». — «Моисей, — ответил ему Авва Макарий, — ты очень чуток. Иди в Аравийскую пустыню, потому что прогнать людей ты не можешь».
Святой Моисей — этот бывший разбойник — превзошел тонкостью душевного устроения даже преподобного Арсения Великого, который происходил из знатной семьи, был человеком образованным, культурным. Видишь, что творит Божия Благодать! Но о преподобном Моисее необходимо сказать и то, что он имел великое смирение...
— Геронда, откуда появляется брезгливость?
— А чем ты брезгуешь?
— Да всем чем угодно.
— Ну, тогда тебе и будет попадаться все что угодно. И червячки в яблоках, и жучки в фасоли, и волоски в хлебе...
— Геронда, мне как раз все это и попадается!
— Слава Тебе, Господи. Видишь, как Бог помогает тебе преодолеть эту немощь?
— Геронда, а разве все подобное начинается не с помысла? Предположим, сестре попался в тарелке волос. Ну, так пусть она его выбросит — и дело с концом.
— Помню, как-то на Синае мы шли куда-то вместе с одним монахом. По дороге я дал ему два персика. Смотрю — не ест. Он хотел их сперва помыть, но в карман положить боялся — чтобы еще и те микробы, что сидят в кармане, на них не перебежали. Так и продержал всю дорогу в руках. Его брат о нем рассказывал: «У меня восемь детей, и жена, всех их моя и обстирывая, изводит мыла меньше, чем он один на мытье рук!» И поглядите, что с ним произошло. Там, на Синае, каждому монаху выделяли бедуина — помогать, приносить еду и тому подобное. Бедуин, которого выделили брезгливому монаху, был самый грязный из всех. Черный, как трубочист! И его одежда, и он сам издавали страшное зловоние. Чтобы отмыть грязнулю, пришлось бы целую неделю отмачивать его в корыте! А что у него были за руки!.. Лучше даже не спрашивай. Можно было брать шпатель и соскабливать с них грязь целыми кусками. Неряха хватал миску с едой и спешил к своему «подшефному» монаху. Два грязнущих больших пальца его рук при этом обязательно оказывались погруженными в суп или в кашу. «Прочь, прочь!..», — кричал монах, едва видел его на пороге. В конце концов он сбежал, не пробыв на Синае и двух недель.
А в общежительском монастыре, где я жил раньше, был монах, который в миру работал участковым полицейским. Он был образован, и поэтому ему дали послушание чтеца в храме. Он прожил в монастыре немало лет, но, несмотря на это, брезговал всем вокруг. К дверным ручкам он даже и не притрагивался, а открывал двери ногой. Если требовалось поднять щеколду, он делал это локтем, а потом еще протирал рукав спиртом. Он открывал ногой даже дверь церкви. Когда он состарился, то, по попущению Божию, его ноги стали гнить и в них завелись черви — особенно в той, которой он открывал двери в храм. Когда я нес послушание в монастырской больнице — помогал фельдшеру, он как раз впервые пришел туда с перевязанной ногой. Фельдшер велел мне развязать его ногу, а сам пошел за бинтами. Ох, что же я увидел, сняв повязку! Вся нога кишмя кишела червями! «Иди на море, — сказал я ему, — и промой свою ногу, очисти ее от червей. Потом приходи, и мы сделаем тебе перевязку». До чего же он дошел! Какое наказание его постигло! Я был просто потрясен. «Понял, в чем причина?» — спросил меня фельдшер. «Как не понять! — ответил я. — Причина в том, что он открывает дверь храма ногой».
— Геронда, даже находясь в таком состоянии, он продолжал открывать дверь ногой?
— Да, ногой! А состарился в монашестве!
— Он так ничего и не понял?
— Не знаю. Я потом ушел из того монастыря в обитель Сто-мион в Конице. Кто знает, какой смертью он умер? А между тем, некоторые молодые иноки из того же самого монастыря подъедали за старыми монахами остатки с их тарелок — как благословение. Они собирали после них «избытки укрух». Другие монахи от благоговения целовали дверную ручку, потому что к ней прикасались руки отцов. А этот, прикладываясь к иконам, только чуть-чуть касался их усами, которые после тщательно тер ваткой со спиртом!
— Геронда, когда человек относится к святыне подобным образом, это неблагоговение?
—Начинает-то он просто с брезгливости, но потом заходит еще дальше. Как этот монах: он дошел до того, что не прикладывался к иконам от страха, что тот, кто прикладывался к ним раньше, был чем-то болен!
Несколько дней назад ко мне приходил человек, занимающий очень высокую должность в одном учреждении. Несчастный испытывает столь великий страх перед микробами, что от постоянных протираний спиртом его руки стали белыми как мел. Он протирает спиртом даже свой автомобиль. Мне стало жаль бедолагу. Представляешь: занимать столь высокую должность и так себя вести? Я взял из коробки кусочек лукума и подал ему, но он отказался, потому что я дотронулся до лукума своими руками. Однако предложи я ему самому взять лукум из коробки, он все равно отказался бы, думая о том, что кто-то мог укладывать лукум в коробку немытыми руками. Ну что же, тогда беру я этот кусочек лукума, нагибаюсь, обтираю им его ботинки и потом съедаю. Пришлось проделать с ним подобную штуку несколько раз — и только тогда, с большим трудом, мне удалось немножко освободить его от этой немощи. Да вот и сегодня сюда приходила девушка, испытывающая страх перед болезнями. Войдя в комнату, где я принимаю людей, она не стала брать у меня благословения, боясь подхватить микробов. Я хотел ей помочь и сказал ей много полезного, а она после всего этого, уходя, опять не стала брать у меня благословения. «Я не целую тебе руку, — объяснила она, — потому что боюсь заразиться микробами». Что тут скажешь? Так люди сами делают свою жизнь черной и невыносимой.
Сколько же людей годами мучаются подобным разом от того, что верят своему помыслу и не слушаются других!
О борьбе против помыслов
Ведь тангалашка портит твой помысл для того, чтобы задержать твой духовный рост. Если бы ты не застревала на своих помыслах, то двигалась бы вперед гигантскими духовными шагами. Вся духовная жизнь основывается на помысле. От помысла зависит преуспеяние в духовной жизни.
Поэтому старайся не собирать в себе весь этот мусор помыслов — иначе потом тебе придется приложить немало усилий, чтобы их прогнать. Произноси Иисусову молитву и будь внутренне собранна.
Насколько я понял вы слишком много слушаете тангалашку. Как же [легко] он обводит вас вокруг пальца! Зачем вы верите тангалашке? Зачем выходите из равновесия? Будь мирна. Ты понапрасну расстраиваешься и без причины себя изводишь. Тангалашка, подобно фокуснику, показывает тебе все запутанным. Он морочит тебя мрачными, пессимистическими помыслами, чтобы отнять у тебя время и отвлечь от молитвы, а также от внимания на послушании. Если ему удастся хоть немножко заморочить тебе голову и лишить тебя расположения вести с ним борьбу, этого уже будет достаточно для того, чтобы он перешел в наступление и захватил новые плацдармы.
— Геронда, что помогает достигнуть того состояния очищения от помыслов, о котором Вы упомянули?
— В этом помогут духовное чтение, непрестанная молитва, молчание и любочестное подвижничество — аскеза. Человек, горячо борющийся против злых помыслов, может достичь более хорошего состояния, чем тот, у кого злых помыслов почти не было. То есть такой человек, имея в начале своей духовной жизни девяносто злых и десять добрых помыслов, может достичь лучшего состояния, чем тот, у кого было девяносто помыслов добрых и десять злых.
— Геронда, а помогает ли молитва в деле очищения ума?
— Одной молитвы недостаточно. Кто-то может изводить во время молитвы килограммы ладана, однако если его ум полон лукавыми помыслами о других, то пользы это не приносит. От ума опускается лукавая «телеграмма» в сердце и делает человека зверем. Бог хочет, чтобы мы имели «сердце чисто». А наше сердце чисто тогда, когда мы не позволяем злому помыслу о других проходить через наш ум.
— Геронда, что поможет мне прогнать помыслы подозрительности?
— А ты уверена, что все действительно обстоит так, как тебе это представляется?
В противном же случае, принимая помыслы «слева», ты приходишь в раздражение, волнуешься, расстраиваешься и наносишь себе духовный вред.
А другие — несчастные — так страдают от вещей, которые не просто не существуют в природе, но которые и сам диавол не смог бы выдумать!
— Геронда, а какой ущерб могут причинить душе подозрительность, недоверчивость и мнительность?
— Какого рода подозрительность, такого рода и ущерб. А недоверчивость и мнительность приносят духовную болезненность, худосочие.
— Чем же исцелить эту немощь?
— Добрыми помыслами.
— Конечно, и нам самим необходимо быть внимательными. Мы не должны давать людям повод приходить к ошибочным заключениям. Например, если у человека возник о тебе «левый», недобрый помысл, то причиной этого может быть как его собственная недоброжелательность, так и то, что ты сам дал ему повод плохо о тебе думать. Но если человек думает о тебе плохо, несмотря на то что ты ведешь себя со вниманием, то прославь Бога и помолись о нем.
Посмотри, ведь когда диавол пришел искусить Христа, Он сказал ему: «Иди за Мною, сатано »(Лк. 4, 8). Раз Христос сказал диаволу: «А ну иди отсюда...», то уж мы-то с какой стати будем с ним разговоры вести?
— Геронда, а если я собеседую с «левым» помыслом, чтобы узнать, откуда он происходит, — это плохо?
— Плохо то, что ты собеседуешь не с помыслом, как тебе это кажется, а с тангалашкой.
— Геронда, а когда приражение «левого» помысла является падением?
— Вот приходит помысл, и ты его немедленно прогоняешь. Это не падение. Но вот он приходит, и ты собеседуешь с ним. Это — падение. А может быть и так: вот он приходит, ты его ненадолго принимаешь, а потом изгоняешь. Это половина падения, поскольку и в этом случае ты повредилась: ведь диавол осквернил твой ум. То есть в последнем случае ты все равно, что говоришь пришедшему диаволу: «Добрый день, как поживаешь, хорошо? Присаживайся, я тебя угощу. А?! Так ты диавол? Ну, тогда уходи!» Но раз ты видела, что это диавол, зачем было пускать его внутрь? А теперь ты его «угостила», и поэтому он придет вновь.
— Геронда, почему в монастыре меня осаждают различные плохие помыслы, тогда как в миру со мной такого не происходило? Я что, сама попускаю им это?
— Да нет же, глупенькая! Пускай себе приходят и уходят. Разве самолеты, пролетающие над монастырем и нарушающие безмолвие, спрашивают у тебя на это позволения? Так же обстоит дело и с этими помыслами. Не отчаивайся. Эти помыслы внушает тебе диавол. Они подобны перелетным птицам, которые, паря в вышине, смотрятся очень красиво, и ты, разинув рот, ими любуешься. Однако, когда эти птицы спустятся, совьют в твоем доме гнезда и выведут там птенцов, эти птенцы изгадят тебе весь дом.
— Так почему же, Геронда, мне приходят такие помыслы?
Это работа диавола. Но и в тебе самой есть некий мутный осадок. Очищения еще не произошло. Однако раз ты не принимаешь этих помыслов, то и ответственности не несешь. Оставь псов — пусть себе лают. И не бросай в них много камней. Ведь пока ты будешь кидать в них камни, они будут продолжать лаять. А потом из многих камней бесы построят себе «монастырь» или дом — на что хватит стройматериалов... И потом тебе уже нелегко будет разрушить то, что они построят.
Братья и сёстры, подписывайтесь на наш канал, ставьте лайк и не забывайте прокомментировать!
