Вновь стреляют изуверы,
И велик для мирных риск.
Нету чести у бандеры,
И плюёт она на «Минск»!
Каждый час идут обстрелы.
Каждый день Донецк в огне.
Бьют укропы озверело,
Ободрённые извне.
Соблюдают лишь шахтёры
Этот самый чёртов «Минск»,
А дадут ответ матёро,
Так Брюссель поднимет визг.
«Вероломство! Мир нарушен!
Атансьон, медам-месье!»-
Как позорные кликуши,
Верещат в ОБСЕ.
Но когда бандера садит
По посёлкам мирным, вдруг
Что-то зрение подгадит,
И валяет ваньку Хуг.
Брови кверху: где разруха
При украинской пальбе?
И кричит ему старуха:
«Повылазило тебе?!»
А кремлёвский миротворец
Юркнул в тень, но не зачах
И, заядлый черноморец,
Тяжко трудится в Сочах:
Шайбу клюшкою гоняет.
А услужливый вратарь
Шире ноги раздвигает,
Чтоб забросил государь...
... «Древний укр» необучаем.
В шишках лоб от черенка.
Видит, что не отвечаем,-
Снова смотрит свысока.
Примитивен, как окурок.
Предсказуем, как свинья.
Про битьё забыл, придурок,
Хочет нового битья.
Жизнь его не воспитала:
Снова лезет, как осёл.
Иловайска было мало,
Бац - Дебальцевский котёл!
Завертелась крупорушка -
Говори, где чешется!
То-то горькая пирушка,-
Пусть Петро потешится!
А теперь - вперёд, шахтёры!
Крепче воинский удар!
За родимые просторы
Учиним врагу кошмар!
На плечах собак трусливых
По-суворовски - на слом!
Бить бандеровцев блудливых!
Бить, чтоб было поделом!
Бить, отставив разговоры,
Чтобы не случился спад
И летели укроворы,
Кувыркаясь, до Карпат!
Пусть же флаг новороссийский
Реет в Киеве седом!
Мир да будет - но не «Минский» -
В государстве молодом!
... Вроде сделано полдела,
А доделать-то - чуток.
Но кремлёвский до предела
Вновь натянут поводок!
Нет, видать, не так-то скоро
Миру быть в родном краю:
И вторично укровора
Выручает дежавю!
Вновь возник недолжным местом
Миротворец из Сочей,
Прикрывая манифестом
Битых укропалачей.
И в словах, предельно склизких,
Тот же слышится тамтам:
«... Ради блага украинских...
Этих самых... как их там...»
Снова лыко да мочало!
И опять, за рыбу грош,
Пропаганда затрещала:
«Как он мил и как хорош!»
Враг опомнился по новой
И давай опять гвоздить.
Ну, а нам приказ суровый:
Быть умнее, не чудить.
Вновь обстрел Ясиноватой.
Снова Горловка в огне.
Сдачи дашь, так виноватой
Быть донецкой стороне!
Родина! Да ты ли это?!
Мать Россия, это ты?!
Сколько подлого извета
И душевной пустоты!
За тебя кладём мы жизни -
Ты не ставишь это в грош.
Мы верны своей Отчизне,
А Отчизна - в спину нож?!
Что ж к фашисту-недобитку
Там, в Кремле, не так строги?
Нас же бьют в одну калитку,
А ответить - не моги?!
Что ты, «милый и хороший»,
После первой обалдел?
Или ты за тридцать грошей
Нам устроил беспредел?
Иль гашиш вовсю курили
Там, в зажравшейся Москве,
Что Иуду возлюбили
При фальшивом божестве?
Что ж от счастья все рыдают,
А в церквах победный звон,
Если люто голодает
Мой родимый Краснодон?
А из Сочи разговоры,
Так похожие на писк:
«Украинские партнёры...
Пётр Ликсеич... Только «Минск»...»
Ты его ещё мин херцем,
Жабу эту, назови!
Вы сродни змеиным сердцем
И не знаете любви!
Нет подобного примера
Сострадания к врагу!
Не похож на Гулливера
Этот Молли Олли Гу[i]!
Виртуоз в речах лукавых!
Ты достиг больших вершин:
Матерей убийц кровавых
Пожалел, собачий сын!
А когда сынков снаряды
Рвали женщин и детей
И слезам смеялись гады,
Ты тогда играл в хоккей!
Фрау Меркель на немецком
Ты рассказывал хоть раз,
Как парнишке под Донецком
Срезал голову фугас?
Ты жалел таких парнишек,
Чтобы чёрт тебя побрал?!
Ах, тебе не до людишек:
Ты тогда в хоккей играл!
Да своих, российских, граждан
Тоже ведь тебе не жаль.
И Ростовщину однажды
Обстреляла укрошваль.
Без руки отец скончался
На глазах у двух детей.
За него ты поквитался?
Чёрта с два! Играл в хоккей!
Где ж былое состраданье?
Ты куда его девал?
Иссушило воздержанье
Или в памяти провал?
Где, когда такое было,
Чтоб при вражеской стрельбе
Погранцов, как ливнем, смыло
И сдвигался КПП?!
Не от волка - от шакала
Эта служба без стыда
Только пятками сверкала...
Ты в хоккей играл тогда!
Нашей чести не ревнитель,
Поощряющий позор,
Кто ты, странный небожитель,
Если разумом не хвор?
Почему с врагами дружишь?
По идейной худобе?
Ты какой разведке служишь,
Подполковник КГБ?
У страны горит подбрюшье,
А тебе и трын-трава?
Заниматься можно чушью?
Не болеет голова?
В чём, скажи, твоя идея,
Занимающий престол
Дзюдоист, звезда хоккея,
Тонко ценящий футбол?
Из хоккея да футбола
Вышел пакостный гамбит:
Гибнут Гиви, Моторола,
И Захарченко[i] убит.
На Луганщине стенают:
Павел Дрёмов, Мозговой[ii]...
Скольких ныне поминают
Тех, кто ныне не живой?
Многие могли быть живы,
Если б взяли город-порт!
Навсегда б умолкли взрывы,
Каб не ты, плешивый чёрт!
И, поскольку горняками
Так и не был город взят,
В серой зоне егозят,
Да порой грохочут взрывы,
И хороним мы друзей.
А военные порывы
Глушит «Минском» фарисей.
Это Киеву по нраву.
В Раде празднуют, смеясь.
Торжествует не по праву
Там бандеровская мразь!
А Народу в общей массе
Перспектива не видна:
Сколько вёсен на Донбассе
Недомир, недовойна...
[i] Лемюэль Гулливер (англ. Lemuel Gulliver) — главный герой тетралогии Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера», от лица которого ведётся повествование. В первой части («Путешествие в Лилипутию») казался лилипутам великаном, «Человеком-Горой».
Гольбасто Момарен Эвлем Гердайло Шефин Молли Олли Гу, император Лилипутии - персонаж «Путешествий Гулливера» (часть I «Путешествие в Лилипутию»).
[ii] В среде украинских военных экспертов появился термин «жаб'ячі стрибки» («жабьи прыжки») — продвижение вперед короткими бросками с дальнейшим закреплением на новых позициях в «серой зоне», то есть на нейтральной полосе, которую, согласно «минским договорённостям из сострадания к украинским матерям» не имеют права занимать ни войска республик Донбасса, ни ВСУ. Но когда Украина соблюдала хоть какие-то «договорённости»?
Поэма "Песня о Гришке Отрепьеве":
https://ridero.ru/books/pesnya_o_grishke_otrepeve/