Вимо, поселение эбрайлов.
— Сиди здесь, — приказал Дрейк своему спутнику, выйдя из вездехода, — и не смей высовываться. Народ здесь... очень разный.
В подобных поселениях Дрейк бывал нередко, поэтому без труда определял заведения для отдыха. Он не спеша зашел в распахнутую настежь дверь ближайшей постройки, выглядевшей как бессмысленное нагромождение строительных блоков.
В полуподвальном помещении тяжело колыхалась смесь запахов пота, навоза, машинного масла, чего-то кислого и чего-то сдобного. Барная стойка отсутствовала, вместо нее у стен стояло несколько автоматов самообслуживания. Часть столиков, а то и просто ковриков на полу, занимали разношерстные посетители. Один из них, завидев траппера, встрепенулся и прорычал что-то невнятное. Дрейк все так же не торопясь направился прямо к нему, на ходу доставая бластер.
— Похоже, ты что-то хочешь у меня спросить, звагасс? — Дрейк грубо сунул дуло пистолета в морду эбрайла. — Может быть, мой друг понятней ответит тебе?
Эбрайл из клана Звагасс напоминал трехрукую кривую горгулью без крыльев. Он продолжал рычать, но уже тише, с опаской. Поднявшись, попятился к выходу.
— Катись, если не нравится компания хумана, — напутствовал его Дрейк.
Клановик скрылся в проёме, а траппер уселся на его место. Посетители наблюдали за сценкой с обычным для эбрайлов равнодушием. Многие даже не повернулись в сторону событий.
Дрейк двумя пальцами аккуратно припечатал десятизефовую купюру к столу. Вскоре на соседнем сиденье образовался массивный эбрайл покрытый шерстью — по всему, хозяин заведения. Его жилет покрывали многочисленные карманы, пришитые вкривь и вкось без всякой системы.
— Я вижу тебя, хуман, что ждёшь? — начал он, ловким жестом фокусника отправив деньгу в один из карманов.
— Вижу тебя, хозяин. Вот хотел купить несколько правдивых историй. Расскажи, что знаешь о ронгаутах — какие слухи ходят, может кто говорил?
— Хммррм. Раз ты готов платить за чьи-то сказки... — он почесал шею под бугристым подбородком. — Агерк позавчера заходил. Он всегда заказывает мясо с соломой, даже не пьёт ничего. Вот Агерк часто попадает в ронгауты, будто притягивает их. Уже трижды или четырежды. И каждый раз возвращается в новом обличье, а о старом уже забывает. То болтает — не заткнешь, а то приходит молчаливый, ни звука не проронит, видимо, и голосовых связок нет. Пропадает то на неделю, то на месяц, а то и дольше.
— Куда он ходит?
— Да мало ли. На восток, на юг, в горы, в рощицу. Никто не знает, чем он живет. Вроде не грабитель и не наёмник. И не торговец, и не ремесленник. Дома нет своего, видать не здесь живет.
— Где мне его искать?
— Агерк тебе ничего не скажет — хуманов не терпит, как твой новый знакомый, ха-ха, даже сильнее.
— Что же он говорил тебе о ронгаутах — где он в них попадал?
— Аайх, — отмахнулся хозяин. — Там ничего нет — многие туда ходили. — Он вытянул из кармана плоское устройство с мониторчиком, пояснил значительно: — Карта.
В это время внимание Дрейка привлекла новая парочка, показавшаяся в дверях. «А вот и Генри Табаско! Лыбится, черт его дери, — подумал он. — И чего здесь веселого?»
— А вот и сам Агерк пожаловал, — сказал сидящий рядом эбрайл в тон этой мысли. — Его спросишь. — С этими словами он как-то незаметно исчез.
Агерк был невысокого роста — по грудь своему спутнику — одет в бесформенный потертый плащ и (неужели!) настоящую ковбойскую шляпу с широченными полями. Правый пустой рукав наглухо застегнутого плаща заткнут за пояс, острые глаза фосфорически поблескивают из-под шляпы. Носа на лице заметно не было. Табаско, хихикая, увивался за ним, как мама за младенцем.
— Хак! Гляди-ка, Гелри, еще один хуман, — хрипловатым голосом произнес Агерк. Ухмылка открыла ряд акульих зубов, поразительно белых на фоне очень смуглой кожи. Оба они направились к столику Дрейка.
— Это мой компаньон, Роджи, — сказал Табаско, улыбаясь по весь рот.
Дрэйк хмыкнул.
— Да мне плевать, Гемри, или как ты там себя называешь? Главное, что жратва за твой счет.
— Вижу тебя, Агерк, — промолвил сквозь зубы Дрейк ритуальную фразу.
Начавший садиться Агерк застыл в неудобной позе, оперевшись на столешницу грудью. Глаза его так и впились в лицо Дрейка.
— Хак! Еще бы меня не видеть! Я здесь уже третий день сижу как приклеенный, тебя дожидаюсь, ХУМАН! Я намерен нормально пожрать. Сколько солнц на небе?
— Одно!.. — потешался Генри.
— И Хуггер-Дук у меня один! — со значением объявил Агерк, ловко доставая из-за пазухи громадный пистолет не менее пятидесятого калибра. Покрутив дулом перед носом Генри, сунул его обратно в кобуру. Табаско засмеялся, блестя безупречными зубами.
"Оба чокнутые — и на мою голову", — подумал Дрейк. А вслух произнес:
— Мне сказал хозяин, что тебя не было в этой забегаловке по крайней мере три дня.
— Что за чушь! — возмутился Агерк. — Я никуда не уходил из Вимо уже десятидневку. Все ждал вас, хуманов. А последние три дня здесь сижу.
"Лжет, — подумал Дрейк, —или правда похоже, крыша набекрень".
— Зачем же мы тебе нужны?
— Зачем Я вам нужен?
"Вот подлец! Ладно, плевать мне."
— Про ронгауты что ты знаешь?
— Ничего не знаю, — не моргнув глазом ответил Агерк. Он достал из автомата посудину с куском сырого мяса и с наслаждением откусил, держа мясо в руке.
— Проводи нас в ронгаут, получишь зефов, сколько надо, — не отступал Дрейк.
- Эй, хуман, я не знаю никаких ронгаутов. Эу, Эу! Я один раз ушел из Вимо и остался с одной рукой.
— Хозяин говорил, что ты все время изменяешься.
— Чушь! Мне не нужно изменяться. Я один, Хуггер-Дук один, рука одна, Эу один. Зачем вы мне нужны, хуманы? Все вы на одно лицо, что гомусэров зад... Уходите, исчезните, не мешайте мне есть мясо!..
Терпение Роджера лопнуло. Он потянулся через стол и с размаху хлестнул Агерку по морде крепкой трапперской ладонью, так что голова этого типа дернулась далеко в сторону, шляпа слетела, обнажив лысину, лишь по краям опушенную редкими волосами. Табаско расхохотался.
Получив оплеуху, Агерк несколько секунд сидел молча, осоловело уставившись на свою миску. Потом медленно, будто просыпаясь, поднял взгляд на Дрейка.
— Стааарые арсенааалы... — медленно, как бы в трансе произнес он. — Оружие. Много оружия. Говорили, есть такие пушки... Одни заставляют гореть врага изнутри. Другие мечут невидимые серпы, которые порежут даже камень, третьи превращают тело в рыхлую кашу... И клинки там есть — такие, что ничего не весят, но тверже всего, что можно представить. Хуман, я нашел Старые арсеналы. Оружие. Хуманы любят оружие. Там его много. И Низших там много. А у меня только один Хуггер-Дук.
Роджер слушал не перебивая. Он слыхал от кого-то байку, что в древние времена был создан огромный арсенал, но вокруг входа в него вместо лабиринта разлегся ронгаут...
— И где они, эти старые арсеналы?
— Где? Где? Где арсеналы? — тупо переспрашивал эбрайл, словно сам себя. — Я помню, где. Да, я помню.
— Он не помнит, — сообщил Генри.
— Это я и сам вижу, — ответил Дрейк. Тут Агерк встрепенулся, будто ему на ум пришла неожиданная мысль:
— Есть такая штука, называется Холюберд, мнемоскоп. Я его принес, отдал Похтару — это хозяин забегаловки. А Похтар отдал проилям в обмен на рыбу — он тупица, Похтар.
— Этот Холюберд тебе поможет вспомнить, где арсеналы?
— Да. Да. Да. Да. — Агерк качнулся всем телом взад и вперед.
— Значит, едем, — подвел итог Генри Табаско с довольной миной на роже. Видать, он тоже слыхал ту байку о ронгауте.
Малко, поселение Kлана Проиль.
Ехали остаток дня. Агерк мирно устроился на переднем сиденье, словно всю жизнь так делал, молчал всю дорогу, лишь изредка бормоча что-то себе под нос из-под шляпы. Местность постепенно становилась более влажной, растительность гуще. К вечеру подъехали к реке.
Эбрайл, казалось, дремал.
Река образовывала здесь широкую излучину, огибая исконные территории Клана Проиль. Вокруг тишина и покой, можно было бы подумать, что местность необитаема. Плавно колышутся на ветру ветви прибрежных деревьев с широкими листьями, похожими на веники. Переговариваются пичуги в высокой траве, мельтешит гнус. Нет, конечно, Роджер Дрейк не ошибся, опытный траппер давно забыл, как это делается. Да точно, Малко — это здесь. Машину давно должны были заметить секреты проилей. Но такая тишина...
Дрейк опустил бронированное стекло на двери, достал визор.
...Не к добру.
— Нам здесь не рады, — проскрипел внезапно Агерк. Генри тотчас же перегнулся с заднего сиденья, стараясь заглянуть тому под шляпу.
— Откуда знаешь? — с любопытством спросил он.
Вместо ответа эбрайл расхохотался, как сумасшедший. Дернув щекой, Дрейк молча пристегнул кобуру, достал из притороченного под потолком чехла ружье и распахнул дверцу. Генри, выпрыгнув с другой стороны вездехода, первым делом сорвал травинку и сунул в рот.
С минуту ничего не происходило. Потом весь мир очень быстро раскрутился как карусель, краски слились, звуки смешались.
Сознание возвращалось медленно. Первыми чувствами были тошнота, головокружение. С трудом повернув голову, Дрейк блеванул горечью. Движение отозвалось острой головной болью, так что он не сдержал стона. Веки разлеплять не хотелось, звуки мучили слух. Шелест, шорох шагов, булькающие голоса.
К губам поднесли гладкую трубку, он жадно сделал несколько глотков ароматной прохладной жидкости, от которой враз полегчало.
— Твоя одежда здесь, потерянный, — прозвучал скучный голос. Такими голосами, наверно, могли бы разговаривать рыбы. Роджер резко сел. Он совершенно голый сидел на скамье в просторном помещении с куполообразным низким потолком. На соседней скамье было разложено его снаряжение. По другую сторону на такой же скамье лежал голый Табаско, еще дальше — его одежда. Между скамьями деловито сновали сгорбленные уродцы, сматывая провода, складывая какие-то приборчики, переговариваясь булькающими голосами.
Проили. Все они походили один на другого, как две капли ртути. Одинаковые тела без плеч, покрытые влажно блестящей мелкой чешуей, продолговатые головы на подвижных шеях, тонкие змеиные хвостики и почти человеческие руки.
Один из них, стоящий в изголовье скамьи, беззастенчиво разглядывал Дрейка. На неприятном, как злая пародия, лице удивительно отражалась осмысленность, даже ум — чужой, непонятный.
— Мерррзавцы, — бормотал Дрейк, натягивая штаны. — Вонючки тупорррылые. Какого дьявола раздевать надо было! Хронометр где? А, вот. Ну, чего вылупился? Оружие не отдашь?
Проиль сморщился, изображая улыбку.
— Ты Хуман, да? Мы редко видим Хуманов. Ишатра хочет с вами говорить. Ичойя у нас ишатра.
Дрейк хмыкнул: экая честь, сам ишатра.
— Парня мне оживите. И где этот прохвост Агерк?
Генри Табаско слабо застонал, повернулся на бок и неуклюже свалился на пол. Проили загомонили, бросились поднимать под неразборчивые ругательства на четырех или пяти языках. «Ишь ты, полиглот, — подумал Роджер. — Мальчишка зеленый, а туда же, в трапперы». Он отобрал у проиля поилку и, приподняв голову парня, приставил носик к его рту.
Напившись, Генри тупо уставился на траппера, будто впервые видел. Выглядел он неважно. Щеки ввалились, на них отросла щетина, под глазами залегли тени. Над правой бровью сидел аккуратный круглый синяк, как от присоски. Дрейк невольно схватился за свой лоб — так и есть, это место побаливает. Сканировали мозг. Вот сукины дети!
— Тебе идет борода, — пробормотал Генри.
— Вставай, одевайся. Вишь, какие порядки у этих бандитов!.. Эй, проиль! Сколько времени прошло?
— Четыре раза Эу уходил и приходил, — откликнулся один из проилей. — Четыре дня, слабые вы, хуманы.
— Охренеть, — только и произнес Генри.
Полукруглая дверь открылась, пропуская всю компанию в недлинный коридорчик. В соседнем помещении в центре пола был устроен бассейн. Из него без малейшего плеска вылез еще один проиль, чуть Изменился, вдохнул и полулежа на животе устроился на мягком шаре около полутора метров в диаметре. На людей он даже не посмотрел.
Молчание затянулось. Генри во все глаза пялился на ишатру, Роджер принципиально не начинал разговор первым. Другие проили почтительно переминались с ноги на ногу вдоль стены. Наконец, ишатра вздохнул и открыл глаза.
— Чего ты ищешь, Хуман? — Он говорил вроде бы шепотом, но Роджер все прекрасно слышал.
— Да ты и сам знаешь, — Ичойя, правильно? В башку к нам лазили? Лазили. И что это была за хрень, что мы четверо суток провалялись без сознания? До сих пор башня гудит, — Роджер не испытывал особого гнева, но высказаться все же было надо.
Ичойя помолчал.
— Нас мало, — медленно прошептал он, — никакие предосторожности не лишние. Не переживай, мы хорошо заботились о ваших телах...
— Чего ты прицепился? Отдай оружие и вездеход.
— И Агерка, — добавил Генри.
Ишатра отвернулся.
— Чего ты ищешь, Хуман?.. — прошептал совсем тихо.
— Лично я ищу ронгаут, — заявил Генри. — И мне нужен проводник. Где Агерк?
Ичойя повернулся всем телом, одним плавным движением стек на пол на четыре лапы. Как-то сразу оказался почти вплотную к людям, голова на непомерно вытянувшейся шее вровень с головой стоящего Генри, глаза сверкнули гневом. Проили зашуршали, по одному выскальзывая из комнаты.
Шепот ишатры забивал все звуки:
— Что ты знаешь, потерянный! Не ты ищешь ронгаут, а ронгаут ищет тебя. Недостойный не войдет туда. А для таких как ты... Смерть, вот что такое ронгаут.
— Я-аа... — только и мог сказать Генри.
— Эй, полегче, ишатра! — Дрейк шагнул вперед. — У нас ведь есть дело к проилям, забыл? Как ты разговариваешь с Хуманом?
Ишатра поднялся, глянул на траппера.
— Не учи меня разговаривать, молодой хуман. Впрочем, ты прав. — Он повернулся к оставшемуся у дверей, что-то булькнул на своем языке. Произнес полуутвердительно: — Вам нужен Холюберд?.. Я подумал. Посмотрю на это.
— Ты даже не поинтересуешься, что мы дадим взамен? — спросил Дрейк. Он снова был траппером, основной навык которого — осторожность.
Но ишатра его уже не слушал, взгромоздившись на свой шар, призакрыл веки, замер. Дрейк переглянулся с Табаско, и они уселись прямо на пол, где стояли.
Ждать пришлось недолго. Дверь снова открылась, проиль приволок тяжелый с виду чемоданчик, следом тащился, перхая каждую секунду, Агерк.
Чего угодно ожидал Дрейк, только не безучастности. Этот чокнутый эбрайл только глянул в их сторону, будто не узнавая, и присел возле священнодействовавшего проиля, подцепил пальцами какую-то деталь.
Из чемоданчика тем временем извлекались все новые части сложной конструкции. Эбрайлы, почти не глядя, брали их из кучи и подносили одну к другой — части сами срастались между собой, образуя ажурную сеть-купол. «Ага!» — каркнул Агерк и шагнул в середину, аккуратно перешагнув «порог». Проиль очень быстро «зарастил» проем.
Техник еще приделывал новые детали, а по блестящей паутине Холюберда уже начали пробегать искорки. Вскоре она уже вся была покрыта электрическими разрядами, послышался тонкий однотонный звон. Агерка внутри Холюберда не было ни слышно, ни видно, он будто канул в другое измерение. Так продолжалось несколько минут.
Потом как-то внезапно все кончилось. Холюберд замолчал, хотя искорки продолжали то и дело проскальзывать по тонким сочленениям. Тут в восприятии людей случился пробел, словно мягкий толчок в голове, достигший самой глубины сознания. Ни Дрейк, ни Табаско не смогли заметить, как Агерк оказался снаружи. Зато из той самой глубины всплыли и снова утонули давно забытые образы, какие-то лица, слова, жесты...
— Бр-р-р-р!.. — громко сказал Генри. — А забавная штуковина... — Он оглянулся, похлопал себя по груди ладонями, прежде чем вспомнил: фотоскопа при нем нет.
Агерк был не похож на себя: сосредоточенный, строгий.
— Ты ведь выскреб меня до дна, Ичойя, — произнес он. Голос тоже изменился, звучал твердо, уверенно. — Нет смысла скрываться. Хуманы, я знаю теперь, где старые арсеналы... и я знаю, где оман-кейл. Оман-кейл нам не нужен, а вот оружие — да. Мы уходим, Ичойя.
— Этот эбрайл — из другого мира, только поэтому он еще жив, хоть и не проиль, — сползая с сиденья произнес Ичойя, уже не своим зловещим шепотом, немного глуховато.
— Из другого... — повторил Генри, — с другой планеты? Ты с другой планеты, чувак? Погоди, как ты назвал ронгаут?
Агерк посмотрел на Генри снисходительно.
— Оман-кейл. Так называют истинные эбрайлы те места, что на поганом хуманском языке называются ронгаутами.
«Оооо!» — протянул Генри, а Дрейк только пожал плечами: какая разница, как что называть?
— Из Малко вас проводят, буль-буль-буль... — успел сказать ишатра, погружаясь в бассейн, прежде чем скрылся под водой. Было видно, что он полностью утратил интерес к своим невольным гостям.
Чтобы покинуть наполовину подводный жилой комплекс пришлось подняться на верхний этаж, выступающий над водой. Всех троих проили погрузили на длинную, узкую лодку, двигавшуюся плавно и беззвучно, казалось, без всякого участия кормчего. Плыли по водной глади довольно долго. Проили, даже не ступив на берег, развернулись и уплыли обратно.
Когда добрались до вездехода, люди почувствовали одуряющую усталость. Вторую половину дня, ночь и часть следующего дня проспали, так и не задав Агерку ни одного вопроса.
В начало / Предыдущая часть / Следующая часть
Алексей Беляев, Павел Беляев, 2015 г.
Давай сыграем в игру? — читайте о настолке по вселенной Ауберианских трапперов
Читайте и другие рассказы канала