Когда мне было 8 лет, я занималась пением. И было это не просто пение, а уроки, которые гордо величались «академический вокал».
Предполагалось, что эти уроки научат меня петь соловьем оперетты и арии, мама будет мной гордиться, а бабушка будет подыгрывать мне на фортепиано музыку из Семнадцати мгновений весны, пока я строю рулады голосом Дивы Плавалагуны из фильма «Пятый элемент».
В учителя мне досталась абсолютно невероятная и необычная женщина лет 50-60, а может и того больше. В общем, возраст у нее был – словно градус у настоящий грузинской чачи. Точно неизвестно, но наверняка от 40 и выше.
Она мне очень понравилась. Наш первый урок в присутствии моей мамы прошел весело и задорно, мы распевались, пели песенку про Доброго Жука и в целом было очень хорошо. Второй урок она меня встретила с неинтересным вокализом. Там просто нотки , от до и до соль. И так – по всем доступным моему детскому голосу тональностям. Звали учительницу, кстати, Фаина Рамилевна. Заслуженная артистка Татарстана, к слову.
- Машенька! – сказала она мне в тот день радостно. – Щечки у тебя, конечно, красивые. Как яблочко. Но человек ты, Машенька, плохой.
Я опешила: «Как это, плохой? Чего это?»
- А еще у тебя вон, башмачки грязные. В парке, наверное, испачкала? – блестела на меня глазами Фаина Рамилевна, улыбаясь румяными щеками, подкрашенными губнушкой красного цвета.
Я растерялась. Ответить тогда мне было нечего, я же была маленькая, придумать ничего не смогла. Фаина Рамилевна к тому же выглядела очень добродушно и радостно.
Происходило такое, конечно, не впервые. Я была вынуждена доучиться, так как уже тогда доводила дело до конца (почти самостоятельно доводила, почти – потому что меня мама тюкала). Фаина Рамилевна всегда была румяной, надушенной духами «Красная Звезда», гладко-вычесанной и с блестящими глазами. Однажды перед концертом мы репетировали в актовом зале. Фаина Рамилевна сидела и слушала нас, кивая и комментируя:
- Все вы гундосите, ребята, да гундосите! То ли дело вот я. – Фаина Рамилевна чинно вышла на маленькую сцену детской музыкальной школы и громким-громким голосом спела настоящую русскую арию. Это был Римский-Корсаков, ария Леля из оперы «Снегурочка». Голосище у неё, конечно, был что надо. Все ребята стояли с круглыми глазами и слушали. Они-то гундосят, то ли дело вот ОНА!
Моя мама в то время придерживалась старой советской теории «учитель всегда прав». А как оказалось - не всегда. Очень важно было прислушаться ко мне. Если честно, самооценка, которую убивала потрясающая и неповторимая народная артистка во мне и моих однокашниках в музыкальной школе – намного ценнее, чем бесполезная корочка о музыкальном образовании по специальности «академический вокал».
История не выдуманная, а самая что ни на есть правдивая. К слову, до сих пор стесняюсь петь при посторонних, хотя прошло уже около 10 лет после моего выпускного в музыкальной школе. Да и желания кому-то демонстрировать свой голос у меня отбито по сей день.
Мораль проста: для маленького воспитанного ребенка любой взрослый человек, тем более педагог, всегда прав.
Берегите своих детей.