Евдокия Булгакова пытается опротестовать решение суда, считая, что семья переселенцев втёрлась к ней в доверие, ввела в заблуждение и оформила на себя её единственное жильё, не заплатив ни рубля
Евдокия Булгакова хотела помочь беженцам и лишилась жилья
Не закрывайте страницу, увидев фотографию «очередной старушенции». Евдокии Алексеевне Булгаковой из аннинского села Дерябкино (можно просто бабе Дусе) 87 годков, но рассуждает здраво и складно.
Почему эту длинную статью нужно прочитать каждому? Потому что «а» - то, что случилось с бабой Дусей, может случиться с каждым, у кого есть жильё, и «б» - в этой истории очень харАктерную роль играет государственная машина, от МФЦ до полиции и суда.
Садитесь удобнее: сейчас будем рисовать схему законного способа отъёма жилплощади.
«Ты нам как мама родная»
- Бабушка Дуся мне троюродная, в мае этого года я приехала к ней в гости, - рассказывает жительница Воронежа Людмила Миляева. – Бабуля попросила: посмотри, до которого у меня Поляковы* прописаны. Она слепая, не видит даже в больших очках. Открываю папку с документами… Баб Дусь, говорю, ты зачем им дом продала?! Вот – договор купли-продажи за май ещё 2018-го, 150 тысяч рублей. Бабушке дурно сделалось. Не продавала, денег не получала, только прописку им сделала, потому что очень просили – и всё!
… Что может быть удивительного в селе Дерябкино, не считая названия? В селе, где семь улиц, два переулка, и которое за последние 18 лет вымерло в полтора с лишним раза, так что даже официальная цифра в без малого 500 жителей вызывает сомнения?
Мост. Деревянный гамак над сморщенной речкой.
- Давай за нами!
Извозчик чего-то, похожего на корыто с мотором, показывает нам самый безопасный участок. С его пассажирки (в кадре алкогольная и табачная продукция как часть художественного замысла) можно ваять статую спокойствия. И наша «Лада» ощупью ступает на этот «мост»…
А теперь в Дерябкино случилась невероятное: баба Дуся под свои 90 лет вздумала судиться с бывшими квартирантами – семьёй Поляковых. Илье и Наталье по 54 года. На Родине в Украине гражданская война, а в чудном «подворонежье» у Ильи – родственники. И если тысячи донбассцев бежали от бомбёжек в Россию фактически в никуда, то Поляковы ехали почти домой. Кроме Ильи и Натальи – их дочка с мужем и ребёнком, чуть позже – взрослый сын. Итого шесть человек.
Дом Евдокии Алексеевны, к которому мы пробирались через инфернальный мост, - картинка из доброго русского деревенского. Полинявшая деревянная изба с резными наличниками, высоким порожком и крохотными сенями, заменяющими «летнюю веранду». Там доживает диван, на нём сидит баба Дуся в обнимку с медалями (она дитя войны и ветеран труда) и рыдает в голос. Простите за пошлость, но факт: рыдает.
- Илью знаю сызмала: он часто приезжал сюда к тётке. Она уж умерла. А тогда мы жили через три дома. Когда он перебрался в деревню с Украины, стал ко мне с женой Наташей приходить. Всё «бабушка», да «бабушка», «ты нам как родная мама»… Я их пожить пустила. Их вон сколько, а у братьев Ильи свои семьи. Они во дворе помаленьку сажали разное, шашлыки жарили. Потом сняли дом в Боброве, это был 2017-й год. И говорят: мы тебя на зиму к себе заберём, тут ни газа (к дому Евдокии Алексеевны газ не проведён, покупает в баллонах, - «Ё!»), ни воды (вода из колонки, в вёдрах – «Ё!»)…
Пенсия в счёт квартплаты
Поговорить с Поляковыми мне не удавалось долго. Я дозвонилась до Ильи, представилась, он попросил перезвонить позже. После чего телефоны с редакционного номера «МОЁ!» игнорировались или сбрасывались. Поэтому слушайте пока то, что рассказывает баба Дуся.
А рассказывает она, что у Поляковых жилось ей хорошо. С газом, водой, «садятся есть – меня рядом сажают». И за это она – баба Дуся – платила Поляковым каждый месяц по 15 тысяч рублей из своей пенсии, а оставшиеся пять расходились на подарки к семейным и прочим праздникам. То есть, уточняет бабушка, «молодые» подарков не выпрашивали.
- Вроде, промеж себя обсуждают: скоро Новый год, надо то и то купить. Мне неудобно, я и даю деньги. А они берут. Мне халат подарили, тапочки и кофту – вот эту…
Внучка Люда выносит байковую сиреневую тряпочку:
- На ней ценник висел - 5 рублей 70 копеек. Бабуля объяснила, что «из второго магазина». Это, как я понимаю, секонд хенд.
Поляковы, если что, к тому времени уже получили российское гражданство и работали. У них своя машина.
Предвижу вопросы. Где были молодые родственники доброй старушки?
Нет родственников. Кроме Людмилы – внучки двоюродной сестры – у Евдокии Алексеевны никого. Она родилась и всю жизнь прожила в Дерябкино, незамужняя, работала дояркой, за особые заслуги направлялась на ленинградские болота вкалывать на торфяниках, за что колхоз периодически выдавал ей по 10 кубов леса, из которого в 1960-м она построила сама себе этот дом в 40 квадратных метров. У Евдокии Алексеевны был сын, но 16 лет назад она его похоронила.
А внучка Люда? А та прошлой весной, когда всё случилось, – рожала. Сначала лежала на сохранении, потом в роддоме.
… Юристы и риэлторы объясняют: такие милые старики – идеальная мишень для жилищных аферистов. Независимо от того, действительно ли нашем случае бабу Дусю обманули. Сначала прелюдии с ухаживаниями, нередко под видом соцработников, квартирантов, продавцов волшебных таблеток и приборов от всех болезней. Потом бабушка (дедушка) подписывает какие-то бумаги… И становится бомжом.
Пока Евдокия Алексеевна зимовала у Поляковых с осени 2017-го до весны 2018-го, они, говорит, очень просили прописать их в её доме в Дерябкино. Та сомневалась, но согласилась: старушка у нас по сценарию должна быть доброй.
Полтора месяца – и вы бомж
Происходившее дальше я восстанавливаю по документам, которые нашла у Евдокии Алексеевны внучка, и обрывкам бабушкиных рассказов. О некоторых событиях вокруг её теперь уже бывшего дома она, как уверяет, вообще не в курсе.
Итак.
10 апреля 2018-го Евдокия Алексеевна Булгакова получает очередную пенсию. Примерно в это же время её после зимовки привозят в Дерябкино Поляковы. По словам Людмилы, она уже потом узнает, что те забирали у бабушки пенсию, и день возвращения в деревню, возможно, был выбран не случайно.
11 апреля в Дерябкино из Анны приезжает кадастровый инженер Евгений Шатов и составляет «технический план» бабушкиного дома. Она же значится в документах «заказчиком работ». По этому «плану» 25 апреля в воронежском Управлении Росреестра на имя Евдокии Булгаковой регистрируется право собственности на дом, а на два дня раньше там же зарегистрировано право собственности на прилегающий участок земли в 50 соток. До этого у старушки было лишь СВИДЕТЕЛЬСТВО о праве собственности, выписанное в 1993-м году сельсоветом.
16 мая в Аннинском МФЦ специалист Гурова Т. В. принимает документы для регистрации сделки купли-продажи дома и земли от Евдокии Булгаковой и Ильи Полякова. Продать недвижимость без регистрации права собственности нельзя, поэтому апрельские события объяснимы.
Среди документов – договор, что Булгакова продаёт, а Поляков покупает у неё имущество: дом за 120 тысяч рублей, землю за 30. И «передаточный акт», свидетельствующий, что «покупатель всё оплатил» и «у сторон нет друг к другу претензий».
23 мая право собственности на дерябкинскую недвижимость регистрируется на имя Ильи Полякова.
24 мая в доме бабы Дуси – то есть, уже в доме Полякова – прописываются пять человек: он, жена, дочь, зять, их ребёнок.
Итого. Прожив больше полувека в собственноручно построенном доме, за полтора месяца Евдокия Алексеевна Булгакова превратилась в бездомную. И по сути сейчас, в июле 2019-го, мы с ней сидим на чужой территории.